Позвольте привнести пару банальностей в вашу дискуссию.
Во-первых, относительно русскоязычных грамматик. Все-таки, дорогие коллеги, существует очень приличный, взвешенный очерк С.Е.Яхонтова «Древнекитайский язык». Изучать и время от времени перечитывать его, это ли не удовольствие? А во-вторых, на русском языке есть перевод Люй Шусяна о трех томах, который и в китайском языкознании не замещен до сих пор. Люй еще хорош тем, что дает диахронную картинку – там рассматриваются одновременно элементы и конструкции китайского языка разного времени, от классического до современного. Как справочник незаменим, потому что выдает а) конструкции и б) перевод. Конструкций сотни, если не тысячи, перевод выверенный.
Эти две книжки, вместе с Никитиной, дают возможность читать любой неспециальный текст.
Проблема же в том, что любой древнекитайский текст специален. С годами в этом только убеждаешься. Я вот могу прочесть, скажем, буддийский текст и переложить его на русский или там еще какой доступный мне язык. Текста я все равно не пойму, потому что в буддизме не разбираюсь вовсе. Выглядеть, впрочем, это будет вполне цивильно. Боюсь, что многие так и переводят.
Речь не только о терминологии. Кажется, уже вполне ясно, что семантические поля в разных культурах сильно не совпадают, хотя и совмещаются, конечно. Это ложное узнавание порождает всякие карикатуры и постоянно подпитывается двуязычными словарями. Например, очень правильные по форме переводы Джайлса по существу дегенерировали китайскую культуру или, если точнее, англоязычное впечатление о ней. Флер тысячелетней культуры исчез, был заменен вполне мультипликационным набором тривиальностей вроде «человеколюбия», «сыновней почтительности» и прочего шинуазри, китайщины то бишь. Термин, кстати, тогда и возник.
Но это не все. Главная проблема заключается в том, что китайская литература в широком ее понимании это собрание метатекстов. То есть, если взять ряд текстов, как-то связанных между собой, например, предметом рассмотрения, то легко увидеть, что это как бы «один» связный текст. Там будет присутствовать ряд деталей, которые повторяясь образуют явственный ритмический ряд. Этот ряд, сам по себе будучи средством образования смысловой насыщенности, организует собрание текстов как бы в одно целое. «Как бы» - это потому что тексты все же разные и могут отстоять друг от друга на тысячи лет.
Это, конечно, не уникальное свойство одной лишь китайской словесности, это вообще родовое свойство любой культуры. Например, В.Н.Топоров очень занимательно показал истоки, принципы существования и характерные черты «Петербургского текста» в русской литературе. Эти принципы, между прочим, предполагают наличие антитезы и она, разумеется, появляется в форме «текста Московского». Об английской литературе я уж и говорить не стану, писано-переписано едва ли не с Чосера. Ну, и так далее.
Но китайцы это осознали раньше всех и отчетливее иных. Нельзя читать китайскую поэзию без словаря ассоциаций Пэйвэнь юньфу – она непонятна! Хотя все так и читают, конечно… Сунские астрономические трактаты можно читать без Сыма Цяня, но, возможно, мы не увидим главного – развития, интриги, сюжета… Читать главы о тюрках из Таншу не следует без ханьских свидетельств о сюнну, исчезает объем, непонятны целые фразы, поскольку все это прямые отсылки. То есть они абсолютно ясны грамматически и лексически – все-таки китайский не больно сложный язык, - но смысл их, то, что автор сказать-то собственно хотел, недоступен.Ахматова это называла «гнезда постоянно повторяющихся образов», она знала в этом толк.
Поэтому нельзя писать «учебник» вэньяня со всеми его тонкостями, это попросту не нужно. Во-первых, конечно, учебник пишут вовсе не те, кто учит предмет, излагаемый в учебнике. Это чепуха, конечно, вопрос определений. Но во-вторых, и это важно, вэньянь крайне неоднороден. Он хоть и застывший письменный с незапамятных времен, но все же обладавший довольно бурной жизнью.
Не «весь» вэньянь надо описывать для изучения, а определенный. Тот, который обладает сравнительно небольшой долей метатекста, иначе легко запутаться, а значит ранний. И выбрать текст, обладающий значительной полнотой грамматического контекста. Тут гадать не надо, это Мэнцзы. Грамматика этого текста обнимает практически все богатство раннего классического языка, лексика – две с копейками тысячи знаков – вполне достаточна для большинства текстов. А уж дальше всяк читает свои тексты. Если, конечно, захочет.
Между прочим, Хениш для таких целей походит еще лучше. Это все-таки специально проработанная группа текстов. Но! На Мэнцзы куча отсылок, особенно начиная с Мин, а на тексты Хениша все же поменьше, мягко говоря. Это к вопросу об ассоциативности.
Вот еще что… Последняя банальность. Тексты на вэньяне нужно громко читать вслух несколько раз. Разумный сяньшэн, конечно, предложил бы учить наизусть, но это, кажется, трудно исполнимо. Попробуйте, это старый, провереный способ, через пару месяцев убедитесь в крайней его эффективности.
