как же Вы не узнали излюбленного приема Вашего любимого Эйдлина, который всегда разбивал строку на две половины по цезуре, в пятисловных ши после второго слова, в семисловных - после четвертого?
Потому что то, что Вы процитировали – это, если так можно выразиться,
ши-образные
цы.
да с советских времен именно такое разбиение придает переводным стихам особую уникальную интонацию, и ассоциируется у нас с китайской поэзией, это, можно сказать, фирменная фишка перевода, которая уже стала традицией.
Приведите примеры, из которых было бы видно, что это стало традицией в переводах цы.
и здесь, в этом цы она воспроизведена в строчках из пяти и семи иероглифов. уже только ради этого - соответствие обязательно. и еще, как я уже говорила, ради сохранения уникальности мелодии. это можно увидеть при сравнении перевода Л. Меньшикова с переводом Л Эйдлина из Бо Цзюй-и на ту же мелодию,строфы идентичные...
Вы, действительно, считаете, что «мелодия» в переводе Льва Меньшикова и Льва Эйдлина одинаковы? Сравните хотя бы же первые строки: "Какая тоска в моем сердце!" (Л. Меньшиков) и "Хорошо в Цзяннани" (Л. Эйдлин). По-Вашему, эти две строки звучат одинаково?! Это первое. А второе, и главное, то – о чём я говорил уже: в оригинале стихотворения – пять строк. Цезура, с которой Вы так носитесь, не влияет на длину строки, она – внутри строки. Поэтому, если следовать Вашей логике, переводчики должны были и в переводе сохранить форму оригинала, т.е., не разбивать строки. Но они строки разбили. И что от этого? Строки перевода можно разбить и по-другому, например, так:
Хорошо в Цзяннани.
Я издавна помню
Картины природы ее:
Лишь выглянет солнце,
речные цветы
Пламенеют сильнее огня.
Приходит весна,
и речная вода
Зелена, как растение лань.
Как быть равнодушным,
Как можно не вспомнить
Цзяннань!
Изменили форму, но неизменным осталось содержание. Как неизменным осталось и восприятие этого перевода. Отсюда вывод, о котором я уже говорил: сохранять в переводе форму оригинала необязательно.
К тому же, приведённые Вами примеры не очень показательны – в оригинале строки (за исключением первой) пяти- и семисловные, как в
ши. Иными словами, перевод этого
цы ничем не отличается от перевода
ши.
Но вернёмся к переводу Льва Меньшикова. Ведь у него есть перевод и второго цы Ли Юя на мотив "Вспоминаю Цзяннань":
李煜 (937 – 978)
《憶江南•多少淚》
II
多少淚,
沾袖復橫頤。
心事莫將和淚滴,
鳳笙休向月明吹。
腸斷更無疑。
II
Как много я слез проливаю!
Сжимаю я зубы,
печаль на лице затая,
Мне слезы никак не дают рассказать
о думах тяжелых моих.
В слезах заиграл я, – высокою нотой
свирель не звучала моя.
Душевную муку
все явственней чувствую я!
(Перевод Льва Меньшикова)Цит. по: Китайская классическая поэзия. Эпоха Тан. Москва, Государственное издательство художественной литературы, 1956. С. 371 – 372.
Считаете, что мелодика этого перевода идентична той, что была в первом? И последовательность рифм одинаковая? Во втором переводе рифмуются третья и четвёртая строки, а в первом – первая и четвёртая. И где же здесь соответствие? Кроме того, и это гораздо важнее, во втором переводе несколько фактических ошибок.
Такую простую строку как 沾袖復橫頤Лев Меньшиков переводит как «Сжимаю я зубы, печаль на лице затая», при том, что дословно она означает [слёзы] "намочили рукава, и снова текут по щекам"? Третья и четвёртая строки тоже переведены неверно. Третья строка означает: не следует мне, будучи в слезах, доверять им свои душевные переживания, а вовсе не то, что слёзы не дают лирическому герою рассказать о его тяжёлых думах, как это представлено в переводе Льва Меньшикова. И перевод четвёртой строки ошибочен. Четвёртая строка поясняет третью: поскольку я сейчас в слезах, то не стоит мне играть на свирели, а отнюдь не то, что лирический герой заиграл на ней, а свирель «не звучала». Иными словами, из пяти строк оригинала – три переведены неверно. А точность в передаче смысла оригинала гораздо важнее, чем сохранение в переводе его (оригинала) формы.