Это и в самом деле забавное наблюдение. Кома-комонь скорее всего не совпадение, а заимствование в славянских из какого-то восточно-азиатского языка, с высокой вероятностью алтайского. Ну, или посредника.
Загвоздка же состоит в том, что славянское «конь», «комонь» - боевой конь, отражают довольно древнее состояние реконструируемого алтайского *koni или *kojn (по Дерферу и Поппе), к которому японская глосса должна восходить. Очевидно, мы имеем дело с каким-то алтайским реликтом.
Действительно, мы можем найти в славянских (уже не во всех) еще одно заимствование из той же основы, но в более поздней форме – «кобыла». Это слово вообще довольно широко заимствовалось, как в галльской латыни - «кабаллус» кобыла, в византийском греческом у Гесихия и т.д., в персидском - «каваль» боевой конь, в хотано-сакском «кэбэ» - чистокровная лошадь и т.д. «Кавалерия» и «шевалье» для более поздних времен, разумеется. Вполне очевидно, что это миграционный термин времен Великого переселения. В алтайских оно так и реализуется, например, тюрк. «кебэл» - кобыла.
Не, это именно совпадение. И вот почему - по приведенным выше 3-м тезисам есть целиком опровергающие аргументы:
1. В японском "кома" - это слово СОСТАВНОЕ: 子馬, где 子 - "ко" значит "ребенок, детеныш", а 馬 - "мма" собственно "конь". Таким образом наличие "к-" в начале чистое совпадение, так как основа для японского слова "мма" (вообще-то записывается хираганой как うま, в ромадзи - uma, но произносится с удвоением "м").
2. вообще-то праславянское слово реконструируется как *къбнь - отсюда не только "кобыла". Но куда более убедительное указание на него имеем из "кобник" - существо в славянской мифологии, "домовой конюшни". Т.е. переход был иной: къбнь (общеславянское краткогласие) -> комонь (восточнославянское полногласие) -> конь.
3. caballus в латыни является нормальным синонимом, означающим "рабочую лошадь" (см. словарь Дворецкого), входит в старые латинские пословицы - optat ephippia bos, piger optat arare caballus (вол хочет ходить под седлом, а ленивая лошадь - пахать, т.е. никто не доволен своей участью - "хорошо там, где нас нет"). Так что еще в латыни имеем два названия для лошадей - как и в русском, причем для ядерной лексики.
Так что Игорь - не прокатит тут алтайский лингвистический шовинизьм 
8) 
Как это не прокатит? Это некачественный не прокатит, а добротный, хорошо фундированный – запросто.
1. Действительно, «кома» обыкновенно считается словосочетанием и в словарях так и пишут. Этого, однако, вовсе не может быть. Во-первых, мы имеем необычный порядок слов, исключение из правила, да еще и кажется единственное в своем роде. 子馬 это «детский конь», а «лошадиное дитя» по правилам должно быть 馬子 - *ума(-но)ко. Во-вторых, значение «кома» это а) жеребенок и б) жеребец. Какое из них является основным не ясно (я бы поставил на второе), но вполне очевидно, что жеребца нельзя назвать «детенышем» и 子馬 скорее всего является транскрипцией.
2. Каковы, Роман, источники реконструкции праславянского *къбнь? Ни один славянский не дает нам форм, отличных от современных, даже наиболее отдаленные от русского. Например, в чешском будет kun, как в поговорке darovanemu koni v zuby nehled – дареному коню в зубы не смотрят. В южнославянских те же формы. И те же поговорки, что говорит об их бытовании на праславянском уровне. На какой базе реконструируется *б?
Конечно, «кобник» гипотетически может отражать какую-то похожую праформу. Форма развития выглядит очень хорошо. Только я слова пока не нашел, даже посмотрев в относительно полный Славянский бестиарий Беловой. В каком ареале оно распространено?
3. Что значит нормальным синонимом? Обычно первоначальное состояние языка вовсе не предполагает синонимов, они появляются по ходу развития по разным причинам и поводам.
Вопрос каким было первичное и.-е. слово для обозначения лошади очень прост. Мы должны взять все слова этой группы во всех и.е. языках, сравнить их, выяснить группу наиболее схожих и восстановить праформу. Для праиндоевропейского это основа *equo- без различения родов. Смотрим по всем группам и.-е. (нигде не соблюдена диакритика для легкости) –
Иерог.-лувийск. Asuwa «конь»,
Митаннийский арийский a-as-su-us-sa-ani «лошадиный тренер»,
Др.инд. asva-, авест. Aspa-, согд. Sp-, вахан. yas, осет. yafs – «конь»,
Греч.микенский iqo, греч. гомер.ippos «конь, лошадь» (pp<-ku по фонетическому закону),
Венет.eku- в слове «колесничий»,
Лат.equus «конь»,
Др.-ирл. Ech «конь»,
Др.англ. eoh, «конь», др.исл.jor, гот. Aiha «конь, лошадь»,
Тох.А yuk, Б. Yakwe «конь, лошадь».
В отдельных диалектах позднее возникают формы женского рода той же основы, как в др.-инд. Ашва, а также формы в авест. , лат., лит., Кроме того, возникают новые формы на основе производных с суффиксами –io, и -n. Но основа все та же.
Основа эта, таким образом, представлена во всех и.-е. диалектах, кроме славянских и армянского. К славянским мы вернемся еще, а с армянским вот что. Там есть слово «эш» - осел.
И это очень показательно. Дело в том, что и.-е. основа восходит к переднеазиатской основе (=является общей для них или является заимствованием из общего источника). См., например, хуррит. Essi-, аккад. sisu, арам.susja, др.-евр sus, егип. Ssmt – «лошадь». И, наконец, шумер.sisi «лошадь», которая, возможно, и является общим источником. К этой же основе нужно возводить некоторые кавказские слова, вроде абхаз. Ачу «лошадь», груз. Ачуа «лошадка» (слово детского языка) и т.п. Основой этих слов должно было быть что-то вроде *sequo с редупликацией в Передней Азии и упрощением основы в и.-е. Можно привести массу слов и показать, что в ареале Ближнего Востока слова «лошадь» и «осел» совпадали или были очень близки. Ничего удивительного, что фигуры лошади и осла в самых архаичных пластах и.-е. традиции также крайне близки, вплоть до неразличения, как в Хеттских законах.
Что же касается славян, то «конь» явно является новацией. Это совсем неудивительно – все новые языки это пережили по, в общем, сходным причинам . Нужно, однако понять откуда взялась основа-заменитель.
Например, для немецкого слова Stute «кобыла» мы вправе выделить обычную и.е. основу *sta- «пастись», откуда др.-верхне-нем. Stout «стадо», др.-англ. stod «конный завод», отсюда stud «жеребец-производитель» и т.д. Русское «стадо», разумеется, тоже отсюда. А вот Pferd, например, восходит к кельтской основе через точно зафиксированное латинское посредство. Ну, и т.д.
Поэтому мало констатировать, что в славянских и.-е. основа заменилась другой. Надо понять откуда эта вторая основа взялась, когда она появилась и где она фиксируется. Если это и.-е. основа, значит она дожна быть (в порядке убывания степени родства) а) в славянских, б) в балтских, в) в германских, и т.д.
Если ее там нет, то мы должны допустить вероятность заимствования, определить круг языков и т.д. Посмотреть есть ли еще заимствования из этих языков, в особенности из этого же семантического ряда, и т.д.
И если пойти по этому пути, то получится, что
1. В балтских и германских этой основы нет.
2. Заимствования такого типа существуют. Например, основы типа mare «верховой конь» в германских того же примерно времени. (В славянских тоже есть «мерин», но это позднейшее слово напрямую из монгольского).
3. В алтайских эта основа есть. Она древняя (означает «копытное животное» и реализуется еще, например, в обозначениях овец) и распространена во всех алтайских. «Осел» же, наоборот, заимствование из того же передне-азиатского источника – «эшгак», откуда русское «ишак».
Так что вполне существуют основания для шовинизьма. Хай живе алтайска мова!
