экспансии сопредельных государств на российскую территорию", причем локализуются эти угрозы почему-то только "в пограничной сфере". Соответственно в той же сфере должно осуществляться и противодействие им.
Между тем, если рассмотреть содержание документа в связи с феноменом китайской миграции, то сразу видно, что из-за больших различий между российской и китайской цивилизацией "культурно-религиозная экспансия" со стороны Китая России не угрожает и не будет угрожать. А вот к угрозе экономической и демографической экспансии надо отнестись со всей серьезностью.
Геоэкономическая составляющая. В целях развития отношений с Китаем в настоящее время ведется проработка нескольких масштабных проектов. Речь идет о нефте -, газо - и энергомостах из Иркутской области, Якутии, Сахалина, Западной Сибири в КНР. Эти проекты являются жизненно важными для Китая, испытывающего острейший дефицит энергоносителей. Достаточно сказать, что в 1999 г. Китай импортировал 40 млн. т сырой нефти, что позволило ему покрыть 20% потребностей в этом виде сырья. В 2000 г. было запланировано импортировать уже 42 млн. т.
Китай намерен осуществлять свои нефтегазовые проекты совместно с предпринимательскими структурами других стран, с которыми уже заключены соответствующие соглашения. Среди них Перу, Венесуэла, Ирак, Иран, Италия, Судан, Индия. Это означает, что КНР превращается в глобальную державу, жизненные интересы которой распространяются на многие регионы мира. В том числе и на крупные регионы России, откуда он рассчитывает бесперебойно получать энергоносители.
Но и Россия будет кровно заинтересована в стабильности Китая как потребителе ее продукции; следовательно, сфера ее жизненных интересов, в свою очередь, распространится на обширные территории КНР.
Логика экономических отношений будет определять взаимодействие России и Китая. Этим, однако, не устраняется растущая разница в демографическом и экономическом потенциале наших двух стран. Если у России не будет стратегии и тактики социально-экономического подъема Восточной Сибири и Дальнего Востока до уровня соответствующего ее европейской части, то в системе безопасности страны могут возникнуть опасные бреши. И никакие силовые ведомства, действующие в "пограничной сфере", не смогут их залатать.
На протяжении ряда лет внешняя торговля между Россией и Китаем фактически топчется на месте - ее объем никак не может перевалить за мизерные для двух стран 5-7 млрд. долл. Так называемая неофициальная (приграничная, "челночная") торговля дает еще примерно 3-5 млрд. долл. Но даже с ее учетом желаемые 20 млрд. долл. внешнеторгового оборота остаются далеким рубежом, и мало кто в России ясно представляет себе, как и когда удастся его достигнуть. В Китае же, напротив, идет интенсивный поиск путей, способных открыть новые возможности для выхода китайских товаров на российский рынок. Поиск этот обрел особое значение в 1998-1999 гг., когда страна столкнулась с большими трудностями при сбыте своей продукции на внутреннем и мировом рынках.
Один из вариантов массированного прорыва китайских товаров на российский рынок описал Юй Сяодун в китайской газете, издающейся в Москве и распространяемой за ее пределами. В основу его положены следующие выводы: единое экономическое пространство России разорвано; районы, расположенные восточнее Урала, испытывают острую потребность в товарах широкого потребления и богаты сырьевыми ресурсами; в них осуществлены и осуществляются научные разработки, необходимые Китаю; районы эти нуждается в 5 млн. человек дополнительной рабочей силы, которыми Россия не располагает; большинство их жителей составляют люди с низкими и средними доходами, которые могут стать потребителями китайских товаров; население плохо знакомо с китайскими товарами и приветствует их появление на рынке; местные органы власти стремятся к расширению сотрудничества с Китаем.
С учетом этих посылок и уже имеющегося опыта приграничной и бартерной торговли, знаний о российской действительности, накопленных китайскими мигрантами, равно как и возможностей китайских землячеств по приему людей, стремящихся осваивать рынок Сибири и Дальнего Востока, предложены стратегия и тактика такого освоения с помощью торгово-экономических и туристических связей. Этапы реализации плана по китайской традиции выражены афористично: "Взять Амурскую область за основу", "Оживить два глаза", "Проложить две трассы", "Создать единую городскую гряду".
"Взять Амурскую область за основу" означает использовать ее в качестве "аванпоста" для продвижения широкого потока китайских товаров во внутренние районы России (выбор, видимо, обусловлен тем, что в области самый либеральный режим "челночной" торговли). На приграничном китайском острове Хайхе предполагается сформировать "...крупнейший центр оптовой торговли, нацеленный на Россию, создать первый уровень опт eaитайцами, которые станут вторым уровнем оптового рынка. Китайский международный торговый город на острове Хайхе и китайские центры в российской глубинке будут осуществлять тесный контакт друг с другом, образуя закрытую надгосударственную структуру прямой, автономной реализации".
"Оживить два глаза" - это использовать Красноярск и Иркутск в качестве "опорных пунктов проникновения вглубь страны" и через них "излучать влияние, подобное радиации".
"Проложить две трассы" - открыть путь для оптовой и розничной торговли из Хайхе в Красноярск и Иркутск и туристическую трассу из Хайхе к Северному Ледовитому океану и Байкалу.
"Создать единую городскую гряду" - связать воедино Иркутск, Красноярск, Новосибирск, Омск, Челябинск, Екатеринбург, Пермь и "сформировать на их основе единый и широкий рыночный покров".
Такова суть плана, представленного Юй Сяодуном. С одной стороны, его разработка - нормальное явление, если посмотреть на него сквозь призму мировых экономических процессов. Свято место пусто не бывает: рынок, который сама Россия фактически игнорирует, рано или поздно будет освоен другими странами.
Возможны разные интерпретации этого плана, но при любой из них ясно, что противостоять ему (или корректировать его в соответствии с российскими интересами) только "в пограничной сфере" невозможно и бессмысленно.
Демографическая составляющая или, точнее, разница в демографическом потенциале (страны -принимающей( и (страны -выбытия(. Хотя в Концепции признается, что население России сокращается, а здоровье его ухудшается, там не предусматриваются какие-либо конкретные компенсационные меры. Между тем ведущие российские демографы и специалисты по миграционным процессам, а также дальневосточные ученые уже неоднократно отмечали, что России вскоре придется приступить к широкому привлечению рабочей силы из других стран. Из Европы, несмотря на растущую безработицу во многих странах Европейского Союза, получить ее не удастся. По большому счету массовый миграционный потенциал есть только у КНР. Китайские мигранты находятся вне конкуренции. По-видимому, российский исследователь Ж. Зайончковская была права, когда, проанализировав демографическую ситуацию в России и перспективы формирования рынка рабочей силы, отмечала: "К середине будущего века численность китайцев в России может достичь 7-10 млн. человек. Вполне вероятно, они станут вторым по численности народом страны, расселенным отнюдь не только на Дальнем Востоке, но и по всей территории России".
В (Концепции-2000( признается угроза "демографической экспансии". Источник угрозы прямо не назван, но ясно, что речь идет о Китае. Неясно другое: каков действительный масштаб угрозы, что реально надо сделать, дабы не допустить массового наплыва китайских мигрантов в Россию, можно ли рассчитывать на успех, оставаясь в пределах "пограничной сферы", и, наконец, отвечает ли политика пресечения миграции интересам России.
2. Угрозы территориальной целостности и внешняя миграция
Согласно имеющимся данным, по большинству краев и областей Дальнего Востока России число ежегодных разовых пересечений российской границы иностранцами в 90-е годы в среднем за год колебалась примерно на уровне 300 тыс.
Необходимо, однако, учитывать, что пересечение границы - это въезд и выезд и что в течение года один и тот же человек может пересечь границу несколько раз, но не в одном и том же месте. Например, по данным Тихоокеанского регионального управления Федеральной пограничной службы (ФПС), среди 2577 китайских граждан, депортированных в 1998 г. из Приморья, 1600 человек, или более 60%, въезжали в Россию через Хабаровский край, Еврейскую АО, Амурскую и Читинскую области. В местах въезда они могут числиться не вернувшимися на родину. К тому же иностранцы - это не только граждане Китая, хотя китайцев, видимо, большинство, от 70% до 90%. И в любом случае россиян выезжает в Китай намного больше, чем в Россию въезжает китайцев.
Согласно посольства КНР в Москве удалось получить более точные данные, согласно которым только в 1998 г. российские граждане пересекли китайско-российскую границу 692 тыс. раз, граждане КНР - 434 тыс., в первом полугодии 1999 г. - соответственно 400 тыс. и 235 тыс.
Сравнение российской статистики по Дальнему Востоку с китайской показывает: большинство китайцев въезжает в Россию через пограничные переходы, расположенные в этом регионе, ежегодно российскую границу пересекало примерно 300 тыс. китайцев, следовательно, с 1992 по 1998 г. общее количество ее пересечений было немногим более 2 млн. раз. Иными словами, не может быть и речи о миллионах китайских мигрантов, осевших на российской территории.
Следует иметь в виду и то обстоятельство, что на протяжении 90-х годов органы внутренних дел и пограничной службы двух стран достигли высокого уровня взаимопонимания и взаимодействия. Благодаря этому численность китайцев, выезжающих в Китай в установленные сроки, почти совпадает с числом въехавших. Во всяком случае, именно такая ситуация сложилась в Приморском крае, на территории которого якобы уже осело множество китайцев. Если в 1994-1995 гг. из него не выехали в срок примерно 6-7 тыс. китайских туристов, то в 1996 г. - всего около 600, в 1997 г. - 350, в 1998 и в первой половине 1999 г. - 400, т. е. менее 0,5% от общего числа.
Общая численность депортированных китайцев в 1998 г. составила - 2577 чел, однако и она значительно меньше количества нарушителей из числа одних только туристов тремя годами ранее.
В конце 1998 г. китайцев в Москве было от 20 до 25 тыс. человек. Некоторые, называли более крупные цифры - 30 и даже 40 тыс. Тиражи издающихся в столице китайских газет, численность постояльцев гостиниц и общежитий, облюбованных китайцами, абонентов пейджеровых компаний, обслуживающих клиентов на китайском языке, позволяют считать, что первая из приведенных оценок все-таки более реалистическая.
В Хабаровске, Владивостоке и Уссурийске численность китайцев не достигает и половины их численности в Москве: скорее всего, в каждом из них она составляет не более 10 тыс. человек. Если говорить о Хабаровском и Приморском краях в целом, то, по мнению экспертов, участвовавших в обсуждении результатов нашего исследования китайской миграции, в каждом из них насчитывается не более 20 тыс. китайцев. При этом количество постоянно проживающих китайцев просто ничтожно. Так, в Приморье в первой половине 1999 г. их насчитывалось всего 37 человек (все они получили визы на жительство в связи со вступлением в брак с российскими гражданами).
По договорам с российскими организациями ежегодно в Россию приезжают на временные строительные, сельскохозяйственные и иные работы от 15 до 30 тыс. граждан Китая. Еще несколько тысяч насчитывает контингент китайских студентов и стажеров. Если допустить, что средняя численность китайцев в большинстве регионов России составляет 1-2 тыс. человек, то по стране в целом набирается от 200 до 450 тыс. китайцев, в течение большего или меньшего времени находящихся на ее территории.
Таким образом, панические сообщения в прессе о том, что толпы китайцев наводнили целые районы на Дальнем Востоке, не имеют под собой оснований. Максимальная численность китайцев во всей России - около 500 тыс. человек, более близкой к действительности представляется цифра в 200 тыс. И это не постоянная диаспора, а люди, лишь временно проживающие в России. Не исключено, что при определенных обстоятельствах многие из них захотят остаться навсегда. Но в настоящее время нельзя еще говорить о массированном притоке китайцев. В этой области угрозы безопасности России остаются по преимуществу латентными.
В то же время острота проблемы китайской миграции не снижается оттого, что сейчас ее поток сравнительно невелик. Во-первых, он будет расти. А во-вторых, одни только особенности нынешних китайских землячеств в России, о которых будет сказано ниже, убеждают в том, что в любом случае Россию ожидают принципиально новые для нее проблемы в областях национальной, социальной и экономической безопасности.
Разбирая итоги опросов населения Приморья, российский исследователь В. Ларин пришел к выводу, что "...отношение дальневосточников к своим соседям можно назвать по крайней мере терпимым... К китайцам "хорошо" относится треть (32%), "плохо" - почти четверть (23%), а безразлично - 38% населения".
Однако при сравнении симпатий дальневосточников к разным странам выяснилось, что число благоволящих к Китаю не превышает 6%. "Меньшими симпатиями, - отмечает Ларин, - пользуется только КНДР... Фактически отказали в своих симпатиях КНР руководители бизнеса, студенты и молодежь в возрасте до 20 лет. Максимальное число симпатизирующих КНР обнаруживается среди лиц с высшим образованием, служащих, военных и работников села - в пределах 10%" . Куда большей популярностью у жителей Дальнего Востока пользовались США (45%), Япония (41%), Австралия (37%), Франция (36%) и население этих четырех стран. После силовой акции НАТО в Югославии и нападок на Россию в связи с ее действиями в Чечне отношение дальневосточников к США и другим западным странам, видимо, меняется в худшую сторону. Но совсем не обязательно этот сдвиг должен сопровождаться всплеском теплых чувств к Китаю.
В. Ларин делает также следующие выводы: "Пропаганда тезисов "китайской экспансии" на Дальнем Востоке сделала свое дело: полностью или частично согласны с утверждениями о китайской экспансии почти 2/3 населения (62%)... И все же, несмотря на столь стойкие опасения экспансии, около 2/3 населения в целом не возражали против нахождения китайцев на территории России, однако только в целях работы и торговли. Около 40% считали их желание остаться здесь на постоянное жительство совершенно недопустимым, четверть опрошенных полагали, что Россия в состоянии обойтись без китайцев, которые только создают конкуренцию российской рабочей силе, и лишь 4% не видели в их присутствии на Дальнем Востоке никаких проблем".
При опросе россиян в 1998-1999 гг. в Москве, Хабаровске и Владивостоке нами были получены несколько иные результаты: 14,5% опрошенных отнеслись к появлению китайцев в России положительно, 15,6% - с безразличием, 30% полагали, что "ничего не изменилось", 16,8%, проявив некоторое сочувствие к мигрантам ("им в Китае плохо"), все же пришли к выводу, что "без них лучше". Отрицательно отношение выразили 16,4% опрошенных, крайне отрицательное - 3,2%, а 3,5% затруднились с ответом.Опрашеваемым было также предложено назвать несколько положительных и отрицательных качеств китайцев. Примечательно, что в первом случае в ответах действительно указывались те или иные качества, тогда как во втором отмечались прежде всего особенности поведения и социально-экономическая роль китайцев. Среди положительных качеств участники опроса чаще всего называли трудолюбие (58,9%), сплоченность и взаимопомощь (21,9%), трезвость (9,2%). Около 20% опрошенных затруднились назвать какие-либо положительные качества. В вину же китайцам чаще всего ставились перевод денег в Китай (32,1%), вытеснение россиян с рабочих мест (11,3%), занятие темными делами (16,3%), бесчестность в делах, плохое поведение, нечистоплотность и т. д. Почти 27% участников опроса вообще не ответили на вопрос об отрицательных качествах китайцев. Опрос показал, что россияне слабо знакомы с китайцами, их жизнью, проблемами, с которыми сталкиваются иностранцы в России и российское государство в связи с пребыванием здесь иностранцев. Отвечая на вопрос о том, какие права следует предоставить китайцам, 7,1% опрошенных не смогли сформулировать свою позицию, а 19,8% были убеждены, что Россия не должна предоставлять китайцам каких-либо прав. Приоритеты остальных оказались таковы: больше всего голосов отдано правам на судебную защиту (47,6%), на постоянное место работы (19,6%), на социальное страхование и обеспечение, получение материальной помощи (15,3%), на приобретение жилья (15%). Следующие позиции заняли право на постоянное место жительства (11,9%), получение российского гражданства (почти 6%), приобретение и аренду земли (5,2%) и на временное проживание (1%). Ответы явно свидетельствуют о том, что в массе своей россияне не лишены чувства справедливости, однако не всегда понимают, что без прав на постоянное или временное жительство, без возможности получить российское гражданство все остальные права реализовать практически невозможно.Из приведенных данных можно сделать вывод, что для подавляющего большинства россиян характерно пока спокойное, нейтральное отношение к китайским мигрантам, а немалая часть высказывается даже вполне благожелательно. Отрицательно относятся к китайцам не более 10-15% населения. Тем не менее можно говорить о наличии массовой базы для "китаефобии". Ибо благожелательное отношение часто не подкреплено реальными представлениями о китайских мигрантах. Нейтральное свидетельствует скорее о равнодушии и легко может быть изменено в худшую сторону и вполне может оказаться достаточным для откровенно враждебной позиции, занимаемой меньшинством. Во всяком случае, именно поведение этого меньшинства во многом определяет сейчас восприятие китайцами принимающего общества, побуждает их к недоверию, обособлению, препятствуя тем самым сближению и взаимному узнаванию двух сторон.
При опросе китайцев выяснилось следующее: 38,6% китайцев оценили отношение к ним россиян как нейтральное, 32,2% - как не очень доброжелательное, 21,3% - как доброжелательное и 8,4% - как плохое. Иначе говоря, большинство опрошенных китайцев полагали. что "хозяева" относятся к ним нейтрально или доброжелательно. При этом, правда, выяснились, что опрошенные не всегда могли провести четкую грань, отделяющую не очень доброжелательное отношение от плохого: 9,9% из них заявили, что их оскорбляли, дразнили, ругали, 5,8% сталкивались с угрозами избиений, 4,9% испытали поджоги и грабежи, 3,7% подверглись избиению. Примечательно, что только 8,3% анкетируемых затруднились с ответом.
Иным образом китайцы охарактеризовали отношение к ним местных властей. Более 46% отметили, что оно не очень доброжелательное и даже враждебное, и лишь 36% сказали, что оно нейтральное или доброжелательное. При этом около 18% уклонились от ответа на этот вопрос.
