«Претензии Китая на Дальний Восток — это надоевший анекдот»
Ведущий русист КНР о геополитическом и экономическом сотрудничестве двух стран
СЕГОДНЯ, 06:35ИНТЕРВЬЮ
Главные перспективы сотрудничества России и Китая лежат в сырьевой плоскости. «У вас есть газ, нефть, уголь, лес — это неизбежно», — уверен заместитель директора Центра изучения России Восточно-Китайского педагогического университета Ян Чэн. Один из ведущих русистов Китая выступил на семинаре «Sapere aude: Размышляя о современном глобальном обществе», организованном Ассоциацией школ политических исследований при Совете Европы и Международным университетом Андалусии. В своей лекции он рассказал, каким видят российско-китайское сотрудничество в его родной стране, а в личной беседе с корреспондентом АП заверил: территориальные претензии Китая на Дальний Восток — это уже надоевший анекдот.
«Претензии Китая на Дальний Восток — это надоевший анекдот» / Главные перспективы сотрудничества России и Китая лежат в сырьевой плоскости. «У вас есть газ, нефть, уголь, лес — это неизбежно», — уверен заместитель директора Центра изучения России Восточно-Китайского педагогического университета Ян Чэн. Один из ведущих русистов Китая выступил на семинаре «Sapere aude: Размышляя о современном глобальном обществе», организованном Ассоциацией школ политических исследований при Совете Европы и Международным университетом Андалусии. В своей лекции он рассказал, каким видят российско-китайское сотрудничество в его родной стране, а в личной беседе с корреспондентом АП заверил: территориальные претензии Китая на Дальний Восток — это уже надоевший анекдот.
«МЫ НЕ МОЖЕМ ПЕРЕПИСАТЬ ИСТОРИЮ»
— Ян, Россия и Китай — союзники?
— Нет. И на нынешнем этапе, и в будущем, скорее всего, не будут. Во-первых, у нас есть печальная история советско-китайских отношений, когда наши страны были союзниками, потом поссорились и получили негативную историческую память. Во-вторых, я не думаю, что Россия сейчас хочет быть союзником Китая. Логика очень простая — уже более 300 лет Россия пытается стать полноправным участником западного блока. Не получилось. И сейчас, впервые за все время, баланс сил между Россией и Китаем не в пользу России.
— То есть равноправия не получится?
— Даже если Китай захочет — нет. Россия все равно психологически воспринимает Китай... считает, что Китай будет рассматривать вашу страну как «младшего брата». К тому же у нас во внешней политике есть одна определенная линия — мы не планируем создавать союзы с другими странами. К такому решению пришли еще во время холодной войны, оно у нас прописано во многих деловых документах, в концепции развития страны. Это уже традиция, а в Китае традицию не нарушают. И самое главное — формат отношений между нашими странами — стратегическое партнерство — в данный момент очень хорошо отвечают интересам обеих стран.
«Иногда просто не понимаю российскую логику, — признается эксперт. — Вам не кажется очень странным: поставлять газ в Европу можно, а в Китай — это значит стать ресурсным придатком?»
— Вы считаете, что кризис ускорил сближение России и Китая. Но ведь кризис когда-нибудь кончится, что дальше?
— Я считаю, что в среднесрочном периоде наши отношения будут стабильными, потому что сейчас произошла их институционализация. Создаваемые институты в ближайшие 20—25 лет станут площадкой для диалога и сотрудничества. Они очень хорошо работали, работают и будут работать. Украинский кризис ускорил наше сближение, но это не означает, что без него у нас не было бы потенциала. Он просто выступил катализатором для того пути развития наших отношений, которым мы шли последнее время.
— Могут ли наши страны стать врагами и при каких условиях?
— В традиционной китайской философии говорится, что нельзя делить мир только на друзей и врагов. Мы с вами партнеры и сможем найти сферы, в которых будем сотрудничать. А те сферы, в которых не можем, — лучше не трогать. Это прагматизм.
— А Дальний Восток может стать точкой раздора между Россией и Китаем? Много говорят о территориальных претензиях Китая...
— Это просто миф! Что такое территориальные претензии, как вы их понимаете?
— Мне не раз приходилось слышать два утверждения. Первое — китайцы считают унизительным Айгунский договор, по которому левая часть Амура отошла Российской империи, правая — Китаю. И второе — что на картах в некоторых музеях и учебниках юг Дальнего Востока до сих пор отмечен, как китайская территория.
— Это просто ерунда! Я уже в десятый раз слышу эти так называемые «аргументы», причем не только от простых людей, а в том числе от ученых-востоковедов, которые используют аргументы: «У вас в учебнике вот так писали». Это уже как надоевший анекдот. Если посмотреть на исторические карты, то царская Россия, действительно, заняла часть нашей территории, оккупировала ее, но разве мы можем сегодня перечеркнуть и забыть все события прошлого? Это история, но мы не можем ее переписывать, у нас нет такой традиции. Если вдруг завтра российско-американские отношения станут нормальными и вы станете союзниками, разве можно будет вычеркнуть из истории «холодную войну»? Так нельзя поступать. Мы подписали Айгунский договор и выполняем его.
«У ВАС ЕСТЬ ИННОВАЦИИ, У НАС — МИРОВАЯ СЕТЬ ПРОДАЖ»
— Какие сферы России активнее всего изучают в Китае?
— В первую очередь внешняя политика России. Больше изучаем российско-китайские отношения в различных сферах: инвестиционной, энергетической, продовольственной и так далее. Но это все подтемы внешней политики, внутренняя нам пока не очень интересна. В экономике в основном изучается институционная трансформация, государственное регулирование, энергетический сектор. Традиционные русисты изучают еще литературу и культуру. Хотя современную литературу после распада СССР, насколько я знаю, изучают только несколько ученых, остальным не очень интересно.
— И какие сферы, на ваш взгляд, самые перспективные для сотрудничества?
— Во-первых, ресурсные. Газ, нефть, уголь, лес — это неизбежно. Во-вторых, совместная работа над инновациями. Когда закончится украинский кризис и установятся нормальные отношения между Германией и Россией, возможно даже трехстороннее сотрудничество. У вас немало хороших наработок в лабораториях, но не хватает навыков для их коммерциализации. Есть инновации — хорошо, но как их перенести в производство, масштабировать? У Китая есть такой опыт и сеть продаж по всему миру. Третья сфера — инвестиционная, но это более сложно. На данный момент в России не очень хороший инвестиционный климат.
С исторической точки зрения царская Россия, действительно, заняла часть территории Китая.
«В КИТАЕ ЕСТЬ СПРОС НА РОССИЙСКИЕ ПРОДУКТЫ»
— Давайте поговорим про сотрудничество между Дальним Востоком России и севером Китая. Из-за дешевого рубля экспорт продовольствия и сельхозсырья из Амурской области в Китай в январе этого года вырос в 127 раз по сравнению с тем же месяцем прошлого года. Китайцы скупают шоколад, хлеб, соевое масло. Тренд сохранится или это ситуационное состояние?
— На данный момент тенденция такова, что сотрудничество между Дальним Востоком и Северо-востоком Китая будет расти. Это нормальная тенденция с точки зрения рынка, они географически близки. Но есть проблемы. В России сейчас тяжело из-за кризиса. Северо-восточные провинции Китая в экономике очень слабы по сравнению с центром и югом страны. Там нет передовых технологий и слабая инвестиционная составляющая. Так что у нас северо-восток — тоже в каком-то смысле находится на периферии экономики. И эта ситуация изменится еще не скоро. Дальний Восток по сравнению с европейской частью России тоже слабый, и вместе они вряд ли смогут создать что-то с масштабным эффектом. К тому же стереотипы о территориальных претензиях Китая, про которые вы спрашивали, мешают работать. Ну и сейчас все решения в регионах зависят от Москвы, а у московских элит стереотипов больше, чем на местах, и эти элиты будут транслировать свое мнение в регионы, влиять на повестку дня.
— Например, что Китай хочет высосать из Дальнего Востока России ресурсы?
— Иногда просто не понимаю российскую логику. Вам не кажется очень странным: поставлять газ в Европу можно, а в Китай — это значит стать ресурсным придатком? Может быть, для того, чтобы преодолеть эти стереотипы, необходимо создавать многостороннее сотрудничество, привлекать Японию, Южную Корею. Совместно развивать экономические контакты с Дальним Востоком. Тогда можно будет уменьшить опасения со стороны московских элит.
— В Японии тоже говорят об инвестициях в Дальний Восток. Но, учитывая непростые отношения между Китаем и Японией, не будет ли конфликта между китайскими и японскими представителями во время работы на Дальнем Востоке?
— Такой сценарий маловероятен. У Японии свои технологии и свои направления для инвестиций, у Китая — свои. Они практически не пересекаются. А даже если и пересекаются, проблем не возникает. Есть газопровод с Сахалина в Японию, есть нефтепровод в Китай, строится газопровод. И разные механизмы инвестирования сами по себе, в Китае большую часть инвестиций вкладывают государственные компании, в Японии — в основном частные. В бизнесе конкуренция возможна, и она, скорее всего, будет существовать. Но в политическом поле нет.
— Амурские фермеры могут рассчитывать на то, что активно развивающийся Китай будет больше покупать их продукцию?
— Россия — одна из немногих стран, которые в сельском хозяйстве практически не используют генетически модифицированные, трансгенные организмы. В Китае с развитием экономики люди все чаще обращают внимание на здоровое и безопасное питание. Но спрос на российские продукты в основном на юге страны. Поэтому оптимальный путь — морским путем из Владивостока перевезти экологически чистую и востребованную продукцию сразу в южные провинции. Поэтому дальневосточным фермерам лучше искать контакты в центре и на юге Китая, там более развита экономика и больше потенциальных покупателей.
http://www.ampravda.ru/2015/06/30/058469.html
