Титаник шёл у берегов Ямайки, неминуемо приближаясь к своей славе самого большого в истории человечества и необычного по форме и внутреннему убранству железного гроба, славе, которой не предрекали ему ни его многочисленные создатели, ни тем более те, кому выпал счастливый билет.
А пока, и седовласый капитан, и самый последний капризный чумазый мальчишка, перегнувшийся через поручень, весело и возбуждённо вдыхали праздничную атмосферу загадочного острова и содержащиеся в ней, веселящие серое вещество, вредные примеси.
- "Уи уил стэй форэвэ дыз уэй!" - неслось из корабельных динамиков и завораживающе мигала натянутая между первой и второй настоящими трубами, провисшая до палубы, дешёвая китайская ёлочная гирлянда расчувствовавшимся в атмосфере всеобщего ликования и предчуствия чего-то великого и, соответственно, выпившим корабельным электриком. Искренность его чувства была вполне адекватно воспринята не только плебсом первой палубы, но и передалась, каким-то образом, обитателям верхней. И хотя народ, как обычно, занимался чем попало, назойливое ощущение праздника, витая в воздухе, подчинило весь этот сброд вполне логичному и осознанному образу поведения, следствия коего красноречиво демонстрировали всем желающим отрицательное воздействие алкоголя на личность и печень человека, вне зависимости от того, человек ли это низкого звания или представитель богемы с верхней палубы.
Капитан оторвавший наконец взгляд от большого плазменного ТV-экрана, только что гонку Формулы -1 прервал рекламный ролик прокладок, перевёл свой взгляд на превосходный спортивный штурвал, по его личному приказу перед отплытием, переставленный в рубку с его великолепной красной Феррари, в тот момент относительно трезвым электриком. Глаза его подозрительно заблестели. Его отвлёк возглас вахтенного, встав он подошёл к иллюминатору. Отсюда, из капитанской рубки открывался потрясающий вид на простирающийся вперёд на десятки, а может быть сотни миль, гордый и умиротворённый океан, но возглас офицера относился скорее к бедняге, который взобравшись на нос, что-то кричал и размахивал кому-то руками, потом перегнувшись через поручень, долго и натужно блевал на чёрные спины дельфинов, то и дело появлявшихся из воды.
Какая-то смазливая дамочка, в латанном вечернем платье, размазывая по заплаканному лицу тушь и сбивая ножки о латунные крепления спасательных шлюпов, пробежала на корму, продолжая плакать и проклинать свою судьбу и этот уродский корабль. Закольцованный сметливым радистом голос Силен Дион продолжал биться и трепыхать, разрывая вечернюю мглу пронзительной мелодией и заглушая гул динамо-машины.
-"Отличный вечер. Отличный корабль. Превосходный виски!" - подумал про себя капитан, осушая очередной пластиковый стаканчик. Он чувствовал себя почти богом.
-"Однако, виски немного суховат!" - снова подумал про себя капитан, но вслух признёс только:
-"Не мешало бы на этой посудине иметь немного льда, чёрт побери!"
Тренированное годами чувство выделило момент распространения животворного тепла, соответствующего моменту поступления виски в кровь и несущейся по венам лёгкости во всё тело и мозг, левая рука сама потянулась к дросселю корабельного гудка и отстукивая правой ногой сильные доли такта, на ломанном английском капитан затянул куплет, вместе с подоспевшей вовремя Силен Дион: - "Еври найт..!"
Радист, по внутренней связи слышавший что происходит в капитанской рубке, перебросил сигнал на канал системы аварийного оповещения, добавил ревера и мягко поднял шину, контролируя уровень звука по цифровому индикатору, опасаясь перегрузки.
Звук капитанского голоса, усиленный и размноженный сотнями динамиков по всему железному переборчатому нутру, переплетаясь с мощными противотуманными корабельными гудками и голосом Силен Дион, наполнил пространство вокруг корабля тоскливой негой. И только дремавший на мачте от безделья вперёдсмотрящий недовольно хмыкнул и, засыпая убаюканный знакомой мелодией, плотнее закутался в бушлат.
До славы оставалось рукой подать...
©byA.Смелов, Садовая-Ляоянская, Харбин, 2007
