Ну, с авторитетом и послужным списком Ильи Смирнова сложно спорить.
С послужным списком – согласен, тут не поспоришь, а вот с авторитетом – вполне. Во всяком случае, я спорил.
Я думаю, что он дал нелестный отзыв потому, что вы же китайский профессионально не изучали, языком не владеете в общем смысле этого слова, в Китае не были - это и послужило основанием для оценки.
Я тоже думаю, что этот фактор был определяющим. Но, согласитесь, это говорит о предвзятости Ильи Смирнова, поскольку у него перед глазами были не только переводы, но и оригиналы переведённых стихотворений. Да, в некоторых переводах встречаются ошибки и неточности, но, быть может, Вы думаете, что они не встречаются в переводах самого Ильи Смирнова? Не скрою, я, задетый его отзывом, наугад, выбрал одно из переведённых им стихотворений Гао Ци, и убедился, что «и на старуху бывает проруха». О чём и написал Илье Смирнову, подробно изложив свои доводы. Впрочем, мэтр не ответил мне на мою критику, так что я по сей день остаюсь в неведении, была ли она справедливой. Быть может, кто-то из читателей поможет мне разобраться в этом? Вот перевод Ильи Смирнова, мои комментарии к нему, а также мой собственный перевод этого же стихотворения.
高啟 (1336 – 1374)
《秋柳》
欲挽長條已不堪，都門無復舊毿毿。
此時愁殺桓司馬，暮雨秋風滿漢南。
ГАО ЦИ (1336 – 1374)
ОСЕННЯЯ ИВА
Ивовых веток сломать захотелось,
но уже не хватает силы.
В усадьбе теперь не сыскать, как прежде,
нежных побегов ивы.
И тотчас, едва о Хуане подумал,
тоска меня охватила.
Закатный дождь и осенний ветер
над южным бушуют поречьем.
(Перевод с кит. Ильи Смирнова)Первая же строка перевода – уже вызывает вопрос. Не могло поэту «захотеться» сломать, поскольку ломать веточки ивы при расставании с другом, отправляющимся далеко, было обычаем, т.е. ломать веточки ивы было принято.
Далее. 都門 – это не «усадьба», а «столичные ворота», т.е. те ворота, прощаясь у которых, было принято отламывать веточки ивы.
Кроме того, в переводе есть и неточности. В оригинале говорится о «старых ветках» (長條) ивы, в переводе Ильи Смирнова – просто о «ветках». А ведь это – очень важная деталь. При прощании ломали, ведь, тонкие ветви, а они теперь все – отломаны, остались одни старые, толстые, которые трудно сломать. Поэтому-то поэт и пишет, что у него «не хватает силы» на это.
В третьей строке Илья Смирнов подменяет причину следствием. Тоска охватила поэта не оттого, что он «о Хуане подумал», а оттого, что он состарился, стал слабым и не смог сломать ветку ивы. И вот как раз, под влиянием этих чувств, он и вспомнил байку из сочинения Лю И-цина, в которой рассказывается о дасыма Хуань Вэне и его огорчении при «встрече» с посаженной им в молодости ивой, которая теперь выросла в большое дерево и продолжает расти, а он, вот, уже состарился... Кстати, при переводе этой строки, Илья Смирнов допустил и перенос слов из доцезурной в послецезурную часть...
И, наконец, заключительная строка. Перевод словосочетания 暮雨 как «закатный дождь», тоже не назовёшь удачным, поскольку слово «закат» ассоциируется с заходящим солнцем. Но, если Илья Смирнов пишет, что в это время дождь и ветер «бушуют», ясно, что небо обложено тяжёлыми тучами, и заходящего солнца не видно. Да и перевод иероглифа 滿 как «бушевать» тоже представляется мне, мягко говоря, натянутым...
Всё это я говорю с единственной целью: показать, что ошибаюсь не только я, что домысливаю не только я, что допускаю неточности не только я. Вот мой перевод этого же стихотворения Гао Ци – в нём, конечно же, тоже без труда можно отыскать ошибки. Указать, например, на то, что в нём не сохранён порядок рифм и не передан тавтофон, о «беспомощной» поэзии тоже можно добавить – ведь в переводе Ильи Смирнова она образцовая ... Итак, вот он – мой перевод:
高啟 (1336 – 1374)
《秋柳》
欲挽長條已不堪，都門無復舊毿毿。
此時愁殺桓司馬，暮雨秋風滿漢南。
ГАО ЦИ(1336 – 1374)
ОСЕННЯЯ ИВА
Собрался старую ветку сломать,
не смог – не хватило силы:
У ив, что растут у столичных ворот,
нет прежних ветвей – тонких, длинных.
И тотчас печаль охватила меня –
как сыма Хуаня когда-то...
Осенний ветер, вечерний дождь
шумит на юг от Ханьцзяна.
Перевёл с китайского Владимир Самошин.
И в этом есть своя логика.
Нет, напротив, в этом нет совершенно никакой логики! По той простой и очевидной всем причине, что профессиональное знание китайского языка не является гарантией того, что переводы (я говорю сейчас только о переводах поэзии), так вот, что переводы будут столь же профессиональными. Самый яркий пример – акад. В.М. Алексеев, стихотворные переводы которого ничего, кроме недоумения не вызывают.
Я думаю, что если бы провести слепой тест, например дать кому-то из синологов ваши переводы (плюс оригиналы) и ничего не говорить о вас, то в целом будут положительные оценки.
«И я, и я, и я того же мнения!»
А надо приколоться, и сделать так: послать ваши переводы двум группам синологов. И сказать одной группе: это непойми кто, так, сам изучил китайский в свободное от работы время в Москве и прочее. А другой сказать: это человек в 1989 уехал в Китай, жил там в монастыре, потом работал в Сычуаньском университете, сейчас занимает важную должность на Радио Китая... Я уверен, оценки получились бы ОЧЕНЬ разные
Papa HuHu, давно я тáк – от души́, по-доброму – не смеялся! Особенно, «важной должности на радио Китая»... Нет, я не люблю мистификаций. Что же касается оценок... У меня, мягко говоря, такой уверенности нет. Более того, я-то, как раз, уверен, что и в том, и в другом случаях, оценки были бы одинаково отрицательными. По одной только причине: я – чужой. А чужих они не любят. Характерен, в этом смысле, ответ Ильи Смирнова в одном из интервью. На вопрос корреспондентки о том, сколько сейчас в России переводчиков китайской поэзии, последовал ответ: «Думаю, человек 5. Этого количества достаточно (! – В.С.)». И это при том, что в одной только «全唐詩» собраны почти пятьдесят тысяч (!) стихотворений!.. При том, что и по сей день переиздают только старые переводы. Что-то не видно молодых профессионалов, которых десятками (!) каждый год (!!) выпускают востоковедные отделения институтов и университетов, тоже, кстати, расплодившиеся, как грибы после дождя.
