Могила, про которую идет речь, согласно имеющимся сведениям, именно Советским воинам, т.н. Алтайской добровольческой Армии, которая была сформирована из частей Красной Армии.
Согласно советско-китайскому соглашению 1924 года, пекинское правительство обязывалось не брать бывших российских поданных на службу в китайскую армию. Тем не менее, по совету местного коммерсанта и владельца автотранспортной компании Константина Гмыркина военный губернатор Синьцзяна генерал Цзинь Шужень решил сформировать воинские части из бывших белогвардейцев. Первый конный отряд был набран в Урумчи. Он состоял из 180 человек, командование поручили сотнику (соответствовало армейскому поручику) Франку. Кроме этого, на службу была взята бывшая артиллерийская батарея, которой командовал полковник Н. Кузнецов. Новобранцам выдали китайское военное обмундирование, но со знаками различия царской армии. Наспех сформированные «русские отряды» сразу были брошены в бой. Выучка профессиональных военных явно перевесила энтузиазм повстанцев и последние вынуждены были отступить: часть дунган ушла в провинцию Ганьсу, а сарты - в горы, где заняли важнейшие проходы. Здесь, в 60 километрах к востоку от Баркуля в горах Нарын-Кире они находились до лета 1932 года, накапливая силы и производя постоянные вылазки в район между городами Хами и Баркуль.
Успешные боевые действия русских подразделений побудили китайскую администрацию начать мобилизацию бывших белогвардейцев, проживающих в Илийском округе. Формирование Русского отряда было поручено полковнику Павлу Паппенгуту. Казакам была обещана зарплата 1 000 ланов в месяц (стоимость коровы), в случае военных действий вознаграждение удваивалось. Первый отряд, сформированный в Кульдже, насчитывал 250 сабель. В него вошли те, кто прошел Гражданскую войну, то есть мужчины 30-40 лет.
В ряде источников встречаются утверждения, что большая часть бывших белогвардейцев и мужчин призывного возраста из числа русскоязычного населения Восточного Туркестана рекрутировалась в провинциальную армию насильно под угрозой взятия в заложники жен и родителей, а также депортации целыми семьями в СССР. Однако сохранились свидетельства, что некоторые из нанявшихся на воинскую службу казаков, уверовавших, что отныне Китай стал их Родиной, на самом главном православном празднике приветствовали друг друга нестандартно: «Христос воскрес и Синьцзян воскрес!»
Однако некоторые операции проводились и без участия бывших белогвардейцев. Например, в июле 1932 года на западе Синьцзяна силами объединенных советских и китайских воинских подразделений была проведена операция против крупного киргизского повстанческого отряда, руководимого Ид-Мирабом. Басмаческая группа состояла из киргизов, бежавших в Кашгарию от коллективизации. С территории Китая они нападали на приграничные советские населенные пункты, угоняли скот. В ходе совместной операции отряд Ид-Мираба был разгромлен, а имущество басмачей - разграблено китайскими солдатами.
Анализируя в докладной записке руководству Генерального штаба РККА сложившуюся в этот период в Восточном Туркестане обстановку, начальник 3-го отдела Разведуправления РККА комбриг Александр Никонов отмечал, что «китайцы могут рассчитывать только на свои деморализованные войска, на белых и на нашу помощь». Прогнозируя ход событий, Разведуправление РККА указывало, что «дальнейшее развитие повстанческого движения может привести к уничтожению китайской власти в Синьцзяне и попыткам создания мусульманского государства». В результате советское руководство приняло решение оказать помощь администрации провинции, отказав в какой-либо поддержке повстанцам. Уже с середины 1931 года Советский Союз начал поставки оружия, военной техники и отправлял в Синьцзян своих инструкторов, также не особенно заботясь о соблюдении договора семилетней давности между Москвой и Пекином.
В феврале 1932 года провинциальные китайские власти провели набор русской молодежи в Илийском крае, и новобранцы перевезены в Урумчи. Таким образом, была сформирована кавалерийская дивизия из трех полков общей численностью в 1 800 человек. Командиром 1-го полка был назначен полковник Павел Паппенгут, 2-го - бывший староста русской общины в Чугучаке подполковник Владимир Хиловский, 3-го - полковник Ефим Чернов. Оружия вначале хватило лишь на два полка. Часть вооружения для вновь созданных воинских частей была закуплена в Индии через посредничество британского консула в Кашгаре Фредерика Уильямсона, другая - предоставлена советскими властями.
Весной 1933 года полковник Шэн Шицай возглавил заговор против непопулярного среди военных и гражданских чиновников Синьцзяна генерал-губернатора Цзинь Шуженя. 12 апреля казачья сотня есаула Ивана Бессонова из 1-го полка по приказу Павла Паппенгута атаковала губернаторскую резиденцию. Отряд полковника Краснова разоружил комендантскую команду из 250 человек, выполнявшую карательные функции при губернаторе. 2-й кавалерийский полк занял городские ворота и все ключевые посты в городе, а небольшое отделение казаков успело в общей суматохе захватить и городскую казну. 3-й полк оставался в резерве в казармах.
Во время переворота не удалось избежать кровопролития. На улицах Урумчи разгорелись бои, длившиеся целый день. Казаки потеряли убитыми и ранеными 53 человека. Китайские солдаты, остававшиеся верными старому правителю, несколько раз пытались контратаковать мятежные русские части, но безрезультатно. К ним был послан Константин Гмыркин, который путем подкупа уговорил ханьского военачальника прекратить сопротивление и сдаться.
Командир белогвардейской казачьей сотни, захватившей резиденцию генерал-губернатора в Урумчи, есаул Иван Бессонов на самом деле являлся помощником начальника штаба кавалерийского полка Красной Армии, находящимся в Синьцзяне в служебной командировке.
После гибели в сентябре 1933 года в бою с дунганами подполковника Владимира Хиловского, 2-й полк Русской дивизии, воевавший на Южном направлении, возглавил полковник Николай Бектеев (в источниках встречаются - Бехтеев и Быхтеев).
Осенью 1933 года генерал-губернатор Шэн Шицай обратился к Иосифу Сталину с просьбой о материальной, финансовой и военной помощи. Такая помощь ему была оказана: в ноябре 1933 года личный состав 13-го Алма-Атинского полка ОГПУ СССР переодели в гражданскую одежду, забрали документы и под видом Алтайской добровольческой армии переправили через границу. Таким образом, как отмечали немногочисленные отечественные исследователи этого периода, в горах и пустынях Северо-Западного Китая «красные» и «белые» сражались на одной стороне и зачастую даже были экипированы в одну и ту же форму.
13 декабря 1933 года в Синьцзян был переброшен и личный состав 15-го кавалерийского Казалинского полка войск ОГПУ под командованием Топуридзе. Эта воинская часть была сформирована в 1932 году на территории Казалинского района Кызылординской области Казахской ССР для выполнения задач по ликвидации политического и уголовного бандитизма в Казахстане и советских республиках Средней Азии.
Военные действия в Восточном Туркестане определялись как особая операция Главного управления пограничной и внутренней охраны ОГПУ. Руководил ею начальник ГУ ПВО ОГПУ Михаил Фриновский, затем - сменивший его комдив Николай Кручинкин. На месте действия кадровых советских военных, чекистов и бывших белогвардейцев координировал начальник Оперативного отдела Постпредства ОГПУ в Казахстане майор ГБ Виктор Хворостян.
20 января 1934 года Политбюро ЦК ВКП (б) приняло секретное постановление о финансировании очередного этапа операции по разгрому националистического повстанческого движения на территории Синьцзянской провинции Китая. В документе, в частности, указывалось: «а) отпустить 10 тыс. рублей золотом в распоряжение ОГПУ для проведение операции; б) отпустить 2 тысячи комплектов гражданской одежды для частей белых в Синьцзяне».
В начале 1934 года группа советских войск на северо-западе Китая была усилена пехотой, бронетехникой, авиацией и артиллерией. Вошедшие в провинцию пехотные подразделения РККА были также замаскированы под белых, а командиры Красной Армии надели столь ненавидимые ими с Гражданской войны погоны. В особой операции советских спецслужб в Синьцзяне активное участие приняла и пограничная авиация, введенная в состав ГУ ПВО ОГПУ в соответствии с постановлением Совета Труда и Обороны СССР от 21 июля 1932 года.
Весной 1934 года, когда военное положение несколько стабилизировалось, начался постепенный вывод советских частей из Синьцзяна. К примеру, 17 апреля 1934 года к месту своей постоянной дислокации был отправлен 15-й кавалерийский Казалинский полк ОГПУ. Однако для прочного закрепления победы и овладения ключевыми пунктами, контролирующими пути из соседней провинции Ганьсу в Синьцзян, были оставлены на три-четыре месяца конная группа «алтайцев» с артиллерийской батареей общей численностью в 350 человек, летчики и летчики-наблюдатели, автомеханики, водители и командиры бронемашин, артиллеристы, пулеметчики и общевойсковые командиры в качестве инструкторов, всего 50 человек.
Это что касается «алтайцев» и других советских участников подавления дунганского восстания. Конечно, в ходе боев советские бойцы и командиры погибали. По рассказам участников, «алтайцы» участвовали в кровопролитных боях под Сань-Чжи и понесли большие потери. Но тела погибших, как правило, вывозились на Родину. Благо, было недалеко. В Синьцзяне хоронили только бывших белогвардейцев.
Осенью 1936 года на православном кладбище в Урумчи был торжественно открыт памятник русским воинам, погибшим во время дунганской войны и военного переворота 1933 года. Он имел вид каменного обелиска, установленного на широком ступенчатом основании с навершием из православного креста. На обелиске были высечены надписи на старославянском, русском и китайском языках.
В комитет по разработке проекта и постройки монумента вошла группа бывших белых офицеров во главе с Ираклием Глушковым. При закладке памятника строители оставили в фундаменте полые пространства, куда офицеры спрятали имевшееся у них оружие. Однако использовать тайник заговорщики не успели. Но это - уже другая история.
Судя по фотографиям, присланным мне вчера, похоронены в Урумчи как раз бывшие белогвардейцы. На могильном камне явно видны «Ъ», которые при Советах не использовались с 1918 г. Но дата смерти похороненного - 1929 год. Так что, скорее всего он не имеет отношения к погибшим в период дунганских войн (1933-1937). Прояснить ситуацию могла бы эксгумация могилы, но это вряд ли разрешат местные власти.