Следующие главы будем выкладывать вместе, чаще - Андрей...
Читайте господа и критикуйте...
Глава XVII
...Хайлар военной поры почти не изменился с периода счастливых и сытых предвоенных лет. Бойня шла где-то далеко, её отзвуки, разумеется, ощущались за Хинганом короткими сполохами, навещавщими изредка тыловых жителей наличием строгих предписаний, учебных воздушных тревог и постоянным присутствием японских офицеров и солдат, но, в целом, всё казалось неизменным и как будто замороженным, законсервированным до лучших времён. Граждане тихого, провинциального города по-прежнему занимались ремеслами и торговлей, захаживали друг к другу на «чашку чая», обсуждали внутреннее и международное положение Маньчжоу-Диго, Китая, России и Японии, праздновали и веселились во время бесконечных зимних гуляний, работали и отдыхали, не особенно задумываясь о будущем и перспективах изменения своего вольготного статуса – обитателей свободного, и не давящего на психику различными административными препятствиями и ограничениями, населённого пункта. Жизнь текла приглаженно и ровно, и не было серьёзных опасений за дальнейшее развитие событий и судьбы близких...
... Фан Цзе прибыл в этот полудрёмный городишко на следующий день после разговора с генералом. Утром они попрощались, договорившись о порядке встреч, деталях устройства быта и обмене информацией, и поручик поехал в Якэши – до ближайшей железнодорожной станции, на джипе начальника хайларского гарнизона. Оттуда, сев на первый проходящий поезд, через два часа был на месте...
«Что я помню о Хайларе? Кажется, смутно представляю себе как мама гуляла со мной под руку по нашей широченной, как тогда думалось, улице, а ехидные соседские мальчишки всё время приставали ко мне, показывая рожицы и языки, так, чтобы не заметила моя мама... Я тоже, оглянувшись на них, всяко-разно демонстрировал свободной рукой фигушки, то и дело пряча кисть за спину и, украдкой повернув голову в сторону пацанов, корчил смешные и злые гримасы... Память отрывками выцепляет благостное детство и какие-то невероятных размеров дома и строения, высоких людей и крупных как амурские тигры собак... Чудно! Был маленьким – всё представлялось огромным, а на самом деле – приземистые домишки и узкие закоулки, какой-то деревенский уклад с коровами и ослами, сонно бредущими по пыльным улицам, и бестолковость редких прохожих, не уступающих дорогу и всё время норовящих толкнуть в плечо, как бы не замечая встречного человека... Нет, это точно не Харбин с его каменными мостовыми, набережными и кирпичными трёх-четырёх-этажными дворцами, построенными на питерский манер, модными и вежливыми горожанами... Да-а, здесь мне придётся влачить будни, интересно: как долго? Кончилась привольная жизнь... Ну, ладно, что-нибудь всё равно придумаем, в конце концов, не век же мне тут болтаться...» - находясь в раздумьях и незаметно подойдя к гостинице «Пурга», Фан Цзе остановился перед входом. Поднял голову, осмотрел сверху вниз двухэтажное здание и вошёл в холл...
За стойкой сидел, провалившись в плетёное бамбуковое кресло, сутуловатый портье-метис, примерно пятидесяти лет от роду, и читал местную газету. Тут же поблизости стоял светловолосый мальчуган с длинной чёлкой, спадавшей лохматой метёлкой почти до ресниц, и что-то увлечённо рассказывал администратору гостиницы. Оба обернулись, как только Фан Цзе вошёл в здание и изучающе, с головы до ног, осмотрели посетителя.
- Желаете поселиться у нас, господин...э-э...? – задал вопрос старший, чуть приподнявшись из-за стойки.
- Да, меня зовут Борис, фамилия – Горшенин, я – коммивояжёр, работаю в японской компании «Хаяси канэ», вот мои документы, - протягивая паспорт портье и опуская чемодан на пол, ответил Фан Цзе.
- А нам не надо ваших документов, достаточно внести залог и всё...Вы, судя по одёже, человек небедный, поди не обманете...У нас городишко махонький, людишек не так много, все друг друга знают в лицо, стало быть любой приезжий для нас подарок, - потирая правую руку по животу поверх фартука из грубой материи и готовясь принять деньги, проговорил старший.
- Хотите апартаменты класса «люкс»? Или...
- Пожалуй, да, - вынимая из внутреннего кармана кошель и пряча туда же паспорт, откликнулся поручик.
Мальчишка, тем временем, исподлобья внимательно наблюдал за Фан Цзе. Это был Сенька Берсенёв, служивший полотёром, разнорабочим, официантом, носильщиком и ещё чёрте-кем в гостинице отца. Папаня-Чжэн не предоставлял удобного случая отпрыску расслабиться во время летних каникул и усердствуя сам в коммерческих делах, не позволял детям бесцельно и «празднолюбиво» – по его словам, проводить время. Вот и на этот раз, как только закончились школьные занятия, Чжэн пристроил пацана работником в принадлежащий его фирме постоялый двор. «Пусть испытает – как деньги достаются!» - бросил он администратору, наказав загрузить Сеньку работой по макушку, дабы не болтался летом без дела. Управляющий в первый же трудовой день сына хозяина конторы заставил перемыть полы во всех номерах, здесь же находившемся кафе, и подсобных помещениях, чем навлёк скрытый гнев мальчишки. Правда, спустя некоторое время отлегло от души, и администратор-«Иваныч» показался не таким уж и бессердечным, как представлялось сначала – нет-нет, да и «приопускал вожжи», давая возможность отдохнуть и поболтать с ним о местных событиях и посплетничать на тему: «Кто, как и о чём сквернословил во время вчерашнего «чаепития» забайкальских казаков в доме атамана».
... Фан Цзе поднялся в номер, мальчишка помог занести чемодан и на пару минут задержался в дверях.
- Тебя как зовут, юноша? – спросил поручик.
- Сенькою кличут, Берсенёвы мы по матушке, а по отцу - Чжэны, отец у нас хозяин этой гостиницы и местный купец, - с любопытством разглядывая постояльца, проговорил мальчишка.
- А что, Сенька, есть тут у вас какие-то питейные заведения? Развлекательные места? Хочу немного отдохнуть с дороги, развеятся.
- А как же, конечно, есть. У нас там внизу есть свой кабак, местные забулдыги уже с утра там похмеляются. Или вы хотите посетить более приличное место?
Есть японские рестораны, присутственные дома, есть и дома с «красными фонарями», - смутившись от неожиданной смелости, произнёс Семён.
- Не-е, я пока просто осмотрюсь, схожу в ваш кабак, потом видно будет. А твой отец часто здесь бывает? – заглянув в серые с голубым оттенком, умные глаза мальчишки, спросил Фан Цзе.
- Нет, он изредка захаживает, в основном, в конторе своей сидит или дома, мы живём здесь неподалёку – через два квартала от гостиницы. Если хотите, то я вас провожу до кабака.
- Хорошо, ты подожди меня внизу, я умоюсь с дороги, переоденусь и спущусь вниз, договорились?
- Договорились, - сказал Сенька, прикрывая за собой дверь снаружи.
Оставшись один в номере, Фан Цзе осмотрелся, заглянул в ванную, спальню, бросил на софу чемодан и уселся в глубокое кресло...
... «Надо будет позвонить в Харбин, узнать как дела дома, прогуляться по городу, а завтра уж пойду представляться Ициро», - подумал поручик, вынимая из чемодана сменное бельё.
Переодевшись и спустившись вниз, Фан Цзе подошёл к стойке портье. Мальчишка уже ждал его у входа в кабак, расположенного прямо напротив главных дверей гостиницы. Гость привлёк внимание Сеньки, может быть потому, что нечасто такие знатные по внешнему виду люди посещали их заведение, а может просто тем, что почувствовал родственную душу – оба были метисами и узнавали друг друга с полувзгляда. Ему вдруг захотелось обрести друга, старшего брата, который был бы опорой и защитой, доверительным собеседником и близким человеком, поэтому Сенька сразу проникся к гостю симпатией. Надеялся на то, что этот человек не откажет ему в искренности. Ещё была тайная надежда на то, что гость расскажет ему много интересных историй, которые наверняка он знает – здесь, в провинциальном городишке уже всё давно было известно: кто и где живёт, работает, служит, как веселится, отдыхает и празднует бесконечные праздники, кто с кем ругается и дружит, словом – болото, а тут свежий человек – уж он то точно не из этих опостылевших земляков с их наперёд известными поступками и деяниями. Сенька ждал и жаждал чего-то нового, необычного от Фан Цзе.
Поручик также подумал о том, что неплохо было бы завести себе нештатного помощника из местных, необременённого обязательствами и служебным положением, с тем, чтобы побыстрей войти в курс дела и разузнать общую ситуацию в городе. Мальчишка как раз подходил для такой роли независимого наблюдателя, непредвзятого оценщика обстановки и Фан Цзе решил завести с ним дружеские отношения, предложив последнему вместе пополдничать, намереваясь расспросить Сеньку о местных делах.
- Ну, что Семён, не желаешь вместе со мной покушать? – спросил поручик, подходя к двери кабака.
- Нам, дядя, вообще-то, не положено с гостями обедать – я на работе, но для вас я готов, - робея и ещё больше смутившись, промолвил мальчишка.
Сердитый голос окликнул пацана, когда они уже входили в ресторан. Фан Цзе оглянулся и увидел в дверях гостиницы уже знакомого портье - метиса. Тот призывно махал его маленькому спутнику рукой и что – то сердито кричал. Сенька с сожалением посмотрел на поручика и разочарованно вздохнув, двинулся обратно. «Не горюй, - произнёс ему вслед Фан Цзе и обнадежил: Сегодня вечером увидимся, у меня к тебе дело». Мальчишка радостно заулыбался и помчался без оглядки исполнять свои рабочие обязанности, а поручик шагнул в полумрак ресторана. Однако обстоятельства сложились так, что они не смогли встретиться ни сегодня вечером, ни завтра, но встреча не могла не состояться, так как это было частью плана разведчика.
В столь неурочный час обеденный зал был пуст, если не считать двух забулдыг, что – то громко втолковывающих друг другу. Столик, за которым они сидели, был заставлен батарей пустых бутылок из – под пива. Пока Фан Цзе осматривался, перед ним возник официант и более чем любезно предложил присесть за ближайший стол. Гость небрежно принял из его рук меню, и быстро пробежав глазами, произнёс: «Чаоянпай с овощами и чаомянь». Официант вздохнул с облегчением. Оба блюда – жареная лапша с овощами и бараньи косточки – были просты в приготовлении, а последнее ещё и немало стоило. Опытным взглядом он сразу определил в незнакомце человека знающего толк в еде и опасался, как бы тот не заказал нечто такое, чего ни разу не готовили их повара. Заказанные гостем блюда служили скорее для простого утоления голода, нежели удовлетворения изысканного вкуса гурмана.
Фан Цзе хотя и был молод, но всегда помнил житейскую мудрость: «никогда не возвращайся туда, где тебе было хорошо». Первым его порывом по прибытии в Хайлар было увидеть то место, где он жил со своими родителям, которых почти не помнил, но в их любви и заботе нуждался до сих пор. Умышленно неспешный обед давал поручику возможность подготовиться к встрече с далёким и счастливым детством. Он неторопливо поглощал обед, пытаясь воспроизвести в памяти скудные детские воспоминания. Тем временем официант поставил перед ним чашечку чёрного чая, объявив чай подарком заведения, и который Фан Цзе пригубил лишь из деликатности. То, чем поручика бесплатно попотчевали в трактире, лишь названием напоминало о божественном напитке, которым накануне угощал его генерал Такие. Закончив обед, Фан Цзе бросил на стол сумму более чем достаточную для оплаты, и вышел.
Чем ближе был поручик к своей родной 1 – й Восточной улице, тем сильнее билось сердце. Адреса он не знал, но помнил, что их дом находился в глубине улицы, третьим по счету от Кулаковского переулка. Фан Цзе вышел из – за угла дома и замер. Это тогда в детстве все расстояния были огромными, а теперь дом был прямо перед ним в трёх шагах. Всё в нем казалось ему родным и близким, только вот занавески на окнах… он не помнил, какие у них тогда были занавески… но эти точно были чужими. Чтобы не разрыдаться, поручик тут же развернулся и зашагал обратно. Он и сам не ожидал от себя такой сентиментальности. Чем больше он удалялся, тем ровнее билось сердце, лишь в памяти возникали редкие картины детства, и всё тем же медным ламаистским колокольчиком нежно звучал голос: «Сына, мама любит тебя!»…
