Из "Записки китайской жены"
"... 16 мая 2008 года, Пекин, родильное отделение больницы Китайско-Японской Дружбы.
Все не так как я себе представляла. Почему все не так как в первый раз? Тот же врач, та же больница, та же палата! Все по-другому. Три года назад моя маленькая девочка лежала в кроватке рядом с моей. Я совсем не думала о боли. Мне хотелось поскорее встать и взять ее на руки. Еще удивлялась, что не было той боли о которой мне твердили подруги, когда я ходила кругами вокруг спящей дочери. В этот раз все ужасно по-другому. На сына я еле взглянуть успела во время операции, его тут же положили куда-то рядом. Я не могла повернуть голову, но отчетливо слышала встревоженные голоса: "Почему он так тихо плачет? Ну, плачь же. почему он бледный такой? Нет, голос слишком слабый. Уносите скорей." Меня укатили в палату. Я ждала, что вот уже через полчасика сыночка привезут ко мне, как тогда -дочь. Но никого рядом не было. Где мой муж, где свекры? Боль была нестерпимая, я попросила у медсестры обезбаливающее. Прошел час. Пришла свекровь. "Мама, где все?" "Все хорошо. Мальчик слабый, Цзян Вэй обсуждает ситуацию с врачем. Ничего страшного." Я ей не верю. Что-то случилось. У свекрови странный взгляд. Мне надо позвонить своим родителям. Кружится голова. Я, со скоростью улитки, достаю заранее приготовленную карточку из-под подушки вместе с сотовым. Звоню в Россию, говорю, что родила, небольшие осложнения, потом все куда-то провалилось. Очнулась. Надо мной стоит свекр. Посмотрел на меня, ничего не сказал, вышел из палаты. пришла врач и сказала, что мальчик слабенький, лежит в инкубаторе. Все будет нормально. На этой неделе увидеть мне его не удастся. Два дня боль после операции была ноющая, на сердце было ужасно. Я не могла спать, как тогда, в первый раз. Первый день был самый длинный день в моей жизни. В палате стояла жара, у каждой постели (их было шесть) дежурили по китайской традиции по 2-3 родственника. У пяти кроватей стояли люльки со спящими, кормящимися, кричащими малышами, родившимися в тот же день, что и мой мальчик. "Господи, я знаю, что Даниил - твой. Знаю, что все будет хорошо. Помоги мне пережить это трудное время. " Ночью ко мне приставили няню, которая с самого начала должна была ухаживать за новорожденным. Мне было не по себе с человеком, которого я совсем не знала. Я попросила, чтобы она позвала мужа. Она сказала, что он постоянно бегает и подписывает какие-то бумаги. Я позвонила мужу, он сказал, что все объяснит когда вернется ко мне в палату. На второйдень в туалете никто не мог прорваться в единственную кабинку с сидячим унитазом, стояла очередь (в олимпийский год рожениц было слишком много, родильные отделения в Пекине были переполнены). В этот раз молоко пришло на редкость быстро и меня стала трясти лихорадка. Пришла врач проверить шов, опять похвалила мою кожу, сказала, что за тридцать лет практики не часто видела женщин, которые так быстро вставали на ноги. Сказала, что ходила к моему малышу. На мой вопрос о том увижу ли я его на этой неделе, ответила, что он в стерильной палате. Возможно придется ждать 2-3 недели! Но муж может относить ребенку грудное молоко. Я спросила могу ли я сходить домой поспать (на самом деле я больше всего мечтала о сидячем унитазе) и придти выписаться на следующий день, а молоко мы с мужем приносили бы каждые 4 часа. Врач, тщательно меня осмотрев, согласилась и отправилась подписывать документы на выписку. Все было как во сне. Я не спала две ночи, не сидела в туалете уже 4 дня. Я смотрела на воркующих с малышами матерей в душной палате, и все, чего я хотела, было вернуться домой и посмотреть на мою трехлетнюю доченьку. Муж все где-то пропадал. При появлении в палате уклончиво отвечал на вопросы о положении сына. Через полчаса после осмотра врача в палату вошли муж и свекровь. "Ты почему попросилась на выписку?" "Мама, врач сказала, что ребенка я не увижу, состояние мне позволяет вернуться домой, я хочу увидеть дочь, поспать, в туалет сходить." "Исключено. Ты должна остаться здесь. Это твой материнский долг. Так грудное молоко будет свежим и теплым, не надо будет медсестрам подогревать." "Мама, я не могу больше смотреть на всех этих женщин с детьми, у меня сердце разрывается на части. Меня лихорадит. Я не спала 3 дня и две ночи. Не могу попасть в туалет." Тут я залилась слезами: "Я все равно не увижу его еще 2 недели. Мне никто не говорит ЧТО с ним!" "Я вижу, что сын тебе не нужен." Свекровь вышла из палаты и привела за рукав заведующую (моего же врача): "Вот. Скажите ей, что выписываться ей еще рано." Врач, потеряв лицо, помявшись сказала: "Пусть она сама решает." Я умоляюще смотрю на мужа, который в курсе моих мук, шепчу: "Пожалуйста, я хочу увидеть Олю." Муж, сочувствующе глядя на меня, медленно и четко говорит матери: "Мама, решено, мы едем домой, ей надо увидеть дочь. Молоко я буду возить." Врач: "Молоко все равно будут ставить в холодильник, ребенок много спит." Все смотрят на свекровь. Мама стоит белая. Понятно. Она тоже потеряла лицо. Врач уходит. Мама наклоняется ко мне и говорит: "У тебя нет совести, ты меня унизила. Могла бы сначала нам сказать о свем решении." "Мама, вас с Цзян Вэем никогда здесь нет." "Позвонила бы." Я обескуражена, мне и не пришло в голову позвонить. Закапали слезы досады, бессилия, горя, усталости. "Не устраивай сцену, итак все смотрят. Мы опять потеряем лицо." Муж - матери: "Мама, перестань, ей плохо! Разве ты не видишь?" Мать: "Я бы на ее месте осталась." Я не выдерживаю: "Мама, Вы не Бог, чтобы мне говорить о том что правильно и неправильно. вы не в моей ситуации. У меня еще и дочь есть, с которой я ни разу в жизни не расставалась. Вы не знаете, что я за эти 2 ночи пережила. МНЕ ПЛОХО. Я его все равно не увижу! Какой смысл оставаться, если молоко все равно будет здесь в холодильнике?
" Свекровь разворачивается и выходит из палаты. Народ косится на нас, мы с мужем собираем вещи и медленно идем к выходу..."