Через два дня после трансляции по вьетнамскому телевиденью документального фильма "Скитающиеся души", посвященного теме последствий войны, его режиссер - француз Борис Ложкин, помощник режиссера Ле Туан Ань и продюсер Мани Мортазави вернулись в провинцию Куангчи, где был снят этот фильм. На этой земле во время войны против американских агрессоров прошли самые жестокие битвы, в земле Куангчи упокоились десятки тысяч известных и неизвестных солдат, павших за родину, - больше, чем в любой другой провинции страны.
http://vietnampictorial.vnanet.vn/VNP-Website/News_Detail/Default.asp?ID_Cat=67&ID_News=4385&language=RU&number=9&year=2006
Первый сухой сезон после войны пришел на территорию тыловой базы Каньбак фронта Б3 незаметно, но с опозданием.
Уже прошли сентябрь и октябрь, потом и ноябрь, а поднявшаяся от дождей вода по-прежнему продолжает заливать берега реки Иа Кронг Поко. Погода никак не может установиться. Днём печёт солнце. Ночью льёт дождь. Мелкий, но всё-таки дождь...
Дождь... Выцветшие горы и беспросветные дороги, уходящие вдаль. Промокшие деревья. Безмолвный пейзаж. По вечерам – клубящаяся от испарений земля. Зелёное море пара, источающее запах гниения.
И, до самых первых дней декабря лесные дороги так и утопают в грязи, разбитые, заброшенные мирным временем. Кажется, что дороги становятся непроходимыми, постепенно расстворяя и стирая все следы среди буйной растительности.
Передвижение по таким дорогам и в таких погодных условиях несказанно изнурительно. Каких-то 5 километров от долины Крокодильего озера к востоку от реки Шатхай через район 67 до перекрестка у Крестовой горы на западном берегу реки Поко мощный трёхмостовый ЗИЛ вынужден преодолевать на пределе возможностей в течение дня, без отдыха, оставаясь всё в такой же дали от конечной цели путешествия.
Уже давно свечерело, а они только-только добрались к краю джунглей Зовущих Душ. Автомобиль остановился на берегу широкого ручья, устланном гниющей древесиной. Водитель уснул прямо в кабине, а Киен развесил свой гамак в кузове, улёгся в одиночку.
В полночь спустился дождь. Едва различимая, мягкая как туман завеса дождя падает почти без звука. Ветхий кузовной брезент протекает. Вода неспешно, тонкими струйками стекает на тройные пластиковые мешки с телами погибших солдат, что сложены на дне кузова. Воздух насыщается вязкой сыростью, постепенно просовывает свои длиннющие ледяные пальцы внутрь гамака. Вода струится печально и бесконечно, будто превращая поток времени в звук, слышный то ли во сне, то ли наяву. И во сне и за его пределами царит кромешная тьма, сковавшая влажный воздух. Напитанный влагой ветер тяжело вздыхает. Само собой возникает ощущение, что машина вот-вот двинется с места, и колёса закрутятся плавно и молчаливо, не нуждаясь ни в моторе, ни в водителе – одинокий лунатик на лесной дороге. И, едва различимое в шуме ручья, раздаётся тяжёлое дыхание джунглей, невероятно далёкое и призрачное, словно отголосок ушедшего времени, словно шорох листвы, опавшей давным-давно...
Эту местность Киен знает назубок. Именно здесь в конце сухого сезона 1969 года – сезона, исключительно бедственного для всего фронта Б3 – отдельный батальон 27, тот самый злополучный батальон 27, был взят в окружение и уничтожен практически до последней боевой единицы. Киен был одним из десяти счастливчиков, выживших в том страшном, варварском бою...
В тот сухой сезон нещадно палило солнце и дули ветра, лес был насквозь пропитан вязким бензином, вспыхивал всепожирающим пламенем. Разбросанные на местности роты пытались перегруппироваться, но вновь и вновь были рассеяны противником. Напалм выкуривал всех из блиндажей, обращая в безумцев. Солдаты, командиры – не было больше отличий – с криками бросались навстречу стене из пуль, падали навзничь, умирали в море огня. Вертолёты зависали вплотную к вершинам деревьев, и, почти упираясь дулами пулемётов в затылки, расстреливали вьетнамских бойцов одного за другим. Кровь взрывалась потоками, брызгала во все стороны, с бульканьем превращалась в грязное месиво. Посреди джунглей, на поляне в форме челнока - той самой поляне, где, говорят, трава до сих пор не нашла в себе духа расти вновь – размозжённые тела, разбросанные где попало, с клёкотом испускали в небо кровавый пар.
- Лучше умереть, но не сдаваться... Братья, лучше умереть...! – закричал командир батальона, и это был крик сумасшедшего. С лицом, бледным от страха и безумия, он поднял пистолет и на глазах Киена выстрелил себе в голову, вышибая мозги из ушей. Киен онемел, крик «о-о-о» застрял в горле. Американцы неслись навстречу, с автоматами наперевес. Пули сыпались плотной стеной, как рой огненных пчел. Киен громко всхлипнул, опустил пистолет и, схватившись за бок, рухнул на землю. С остановками, оборот тела за оборотом, скатился в пересохший ручей, забрызгивая горячей кровью пологий склон.
В последующие дни полчища ворон заслонили небо. После ухода американцев начался сезон дождей и лес затопило. Поле боя превратилась в болото тёмно-коричневой жижи, подёрнутой кроваво-красной плёнкой. На поверхности покачивались обгоревшие, раздувшиеся трупы людей и диких животных вперемешку с ветвями и стволами деревьев, срезанных артиллерийским огнем. Когда вода спала и под действием солнца всё покрылось слоем вязкой грязи, распространяя вокруг омерзительный запах тухлого мяса, Киен с трудом переместился ниже по ручью. Изо рта и раны безостановочно сочилась кровь, кровь мертвеца – холодная и склизкая. Змеи и многоножки проползали по телу. Дух Смерти касался его своей рукой.
С тех пор никто и никогда больше не упоминал о батальоне 27, хотя то смертельное поражение породило бесконечное множество призраков, что бродят теперь по всем углам и оврагам джунглей, вдоль ручьев, не желая возвращаться в мир иной. До того безымянные джунгли, тёмные и выдыхающие миазмы, стали называть джунглями Зовущих Душ. Достаточно лишь услышать название, чтобы волосы встали дыбом. Иногда, возможно в дни каких-то праздников в мире душ всех умерших, уничтоженный боевой состав батальона вновь собирается на поляне, словно для переклички. Звуки ручья и аукающего в горах ветра и есть голоса солдатских душ, которые люди в мире живых могут услышать и понять.
Киену рассказывали, что по ночам в этой местности можно услышать птичьи голоса, оплакивающие кого-то совсем по-человечьи. В самом деле есть такой вид птиц, хотя никто никогда их не видел, потому что они не умеют летать, а лишь могут кричать. И нигде больше на плато Тэйнгуен не найти побеги бамбука, подобные местным. Здесь они вырастают пугающе красного цвета, такого красного, что напоминают собой сочащиеся кровью полоски мяса. Ещё здесь светлячки достигают ненормально огромных размеров. Кое-кто видел вокруг светлячка ореол света подобный сиянию начищенной солдатской каски, а то и ярче.
Здесь, как стемнеет, голоса деревьев сливаются с ветром, издавая стонущие мелодии духов. И никто не может привыкнуть к этой призрачной музыке, так как в джунглях нет двух одинаковых уголков и не бывает двух одинаково тёмных вечеров. Возможно, именно лес и горы, а не человек, породили на этой земле жуткие истории и первобытные в своей дикости предания о только что прошедшей войне. В общем, трусливому человеку трудно прижиться здесь. Жизнь здесь может свести с ума или истощить до смерти - от ужаса.
Именно поэтому в сезон дождей 1974 года, когда полк Киена нашёл укрытие в этом районе, ребята из его разведвзвода побеспокоилась об установке алтаря и тайком провели поминальный обряд по задержавшимся в джунглях душам солдат батальона 27. Днём и ночью горели благовония.
А ведь ещё надо было позаботиться и о душах местного населения. На том самом месте, где этой ночью стоит ЗИЛ, есть следы тропы, ведущей в деревню Хюи. Когда полк 3 проходил в этих местах, деревня уже была разорена, не осталось ни единой живой души. Страшный недуг и затянувшийся голод истребили под корень жизнь в этом краю. Тем не менее, покрытые язвами призраки, без клочка одежды на голых телах, заполняли собой горные поля и разносили запах гниения в воображении солдат. Полк отрядил людей залить бензином и сжечь дотла остатки деревни, чтобы полностью дезинфицировать местность, но даже после этого бойцы продолжали бояться и не осмеливались приближаться к деревне из-за страха столкнуться с привидениями и подцепить проказу.
В один из дней Малыш Тхинь из первого батальона рискнул пойти в деревню и посреди пепелища подстрелил очень большого орангутанга. Понадобилось четыре человека, чтобы оттащить животное к шалашам разведвзвода. Но, Боже мой, когда орангутанга разложили на земле и начали сбривать волосяной покров, то взорам солдат явилось толстое женское тело, испещрённое язвами, местами серое, местами неприятно-белое, и лицо с выпученными глазами. Охваченные ужасом, ребята Киена с криками отпрянули в стороны, побросав приготовленные котелки и разделочные ножи. В полку никто не поверил в эту историю, но тем не менее она правдива. Команда Киена выкопала могилу и, как подобает, по-доброму схоронила «того человека», но ведь судьба всё равно возвращает причинённое зло. Через некоторое время Малыш Тхинь был убит. И, один за другим, каждый в свою очередь, погибли все ребята из взвода Киена. В живых остался один лишь Киен. Всё.
