Общевосточное общение > ЛитТерра
Путешествие по сказочной стране.
Aqua Mar:
В связи с занятостью Laotou, по его просьбе переношу в ЛитТерру его рассказ о Монголии.
Aqua Mar:
...Не поверите - по степи на личной "Тойоте-Карине", у которой дорожный просвет ничтожно мал, так что первый час поездки я всё боялся пропороть брюхо у "японки". Заезжали мы через Богом забытый посёлок Соловьёвск Борзинского района Читинской области. Второй машиной, сопровождавшей путешественников-дикарей, была "Волга" администрации района, в которой с нами ехал проводник и переводчик, а по "совместительству" - зам. главы администрации г. Борзя. Бурят по национальности, он настолько хорошо знал местность, традиции и обычаи монголов, что нам ничего не оставалось, как положиться на его глубокие познания в местном колорите. Заехав в ближайший от границы монгольский посёлок, отобедав вкуснейшими, сочнейшими позами ("позы" - забайкальское название пельменей огромных размеров, сваренных на пару. По-бурятски, монгольски - "бузы", в Зап. Сибири - "манты") в деревенском кафе и взяв с собой в машину проводника из местных, мы направились в сторону Чойбалсана, надеясь попутно заехать на стоянку, где живут обычные монгольские труженики-скотоводы. Деревенским проводником оказался бывший глава администрации посёлка, который прекрасно говорил по-русски. Он сел на переднее сиденье в мою машину и всю дорогу рассказывал нам о нынешней постсоветской жизни в стране.
Стартовав по просёлочной дороге из посёлка направлением на Чойболсан, я вскоре понял, что "Тойота" не сможет ехать по разбитой грузовиками колее дороги. То и дело, идущая следом "Волга", норовилась "поцеловать" нашу "каринку". Сначала попытался одним колесом встать на обочину, а вторым "хватать" средний выступ, но машина всё время норовила свалиться в глубокую яму колеи. Видя мою беспомощность, наш проводник предложил съехать с дороги в степь и ехать прямо по степи. Как? Там же могут быть выбоины, трещины, наконец, камни? После моих недоумённых вопросов, проводник посмотрел так, будто я оскорбил его национальные чувства, но в первый раз ничего не сказал, улыбнулся и продолжил наблюдать за моими эквилибристическими упражнениями на дороге. Вконец измучившись "ловить" дорогу, я вновь спросил нашего благодетеля: что делать? Тогда он расщедрился на комментарий и сказал, что-то типа про "плохого танцора с его извечным желанием обвинить свои мужские достоинства". В принципе, я и не сомневался в своих "недоделанных" способностях водить машину и поэтому в этот раз принял-таки его предложение свернуть с дороги и ехать по степи. Как оказалось - езда по степи ничуть не отличается от лёгкой и приятной поездки по закатанному в асфальт автобану. Честное слово, сначала я с опаской, вжавшись в сиденье, ожидал неизбежный удар от камня, случайно попавшего под днище машины, но через некоторое время понял, что нашей "Тойоте" ничего не угрожает. Проводник сидел довольный - он то точно знал: насколько ровна и гладка, отшлифованная вековыми ветрами гобийских пустынь, его родная Степь.
Самое интересное случилось чуть позже, когда мы повернули глубоко влево и потеряли из виду дорогу. Одному Маттрейе известно: каким образом ориентировался наш проводник, как определял направление движения - вкруг лежала бескрайняя и кажущаяся безжизненной степь.
Ни одного кустика, ни одного деревца, ни овражка, ни ручейка - удивительное дело, но через два часа вывел он нас к стоянке с точностью до метра. Поднявшись на небольшой холм, перед глазами неожиданно возникла стоянка. Две юрты стояли посреди безбрежного пространства, а позади них блеснула вьющаяся змейкой полоска речки, разрезающая это великое пространство пополам. Подумалось: вот так когда-то, несколько веков назад могучий Темучин (Чингисхан) бороздил просторы Степи, сбивая копытами лошадей осевшую на пожухлой траве пыль.
Боже! Как же красива бескрайняя, переливающаяся самыми невообразимыми красками и цветовыми оттенками предзакатная степь!
Невозмутимый до пренебрежения "поводырь" указал на точку, куда обязательно нужно поставить машины, как будто рядом не было свободного места. Безропотно подчинившись приказу, мы причалили к крайней юрте. Потом я понял глубокий смысл его указания - автомобили не должны были мешать строго разграниченной, но невидимой глазу дилетанта, рабочей территории стоянки. Вся площадка вокруг юрт была приспособлена монголами под определённую хозяйственную деятельность, каждый участок близлежащей земли имел осмысленное и продиктованное кочевой жизнью значение. Тут место только для собак, здесь для телег с поклажей, дальше - нужник и так далее. Каждый метр прилегающей к юртам площадки обладал, пожалуй, лишь понятным хозяевам предназначением, недоступным для понимания русских туристов.
На завтра наш проводник пообещал устроить охоту на тарбагана (диалектное название крупного суслика, обитающего в степях Монголии, Забайкалья и Внутренней Монголии КНР). В предвкушении будущей охоты, мы поставив машины, направились к юртам.
На стоянке жила большая семья монголов-скотоводов. Как сказал наш мудрый сопровождающий: "Заслуженные труженики и передовики производства!" Ну, надо же! Ещё осталось здесь такое название, мы-то уже порядком подзабыли такую терминологию, а тут вполне серьёзно.
Люди оказались - о-бал-де-ть!
Старшее поколение - дед с бабулей. Дед - хозяин семейства с большой буквы. Строгий, повелевающий всеми обитателями стоянки, включая весёлых и задиристых собак неопределённой породы, на первый взгляд похожих на лаек.
В прошлом коммунист со стажем - настоящий деревенский, без двуличия и и мещанско-ханжеского притворства. Говорит по-русски почти без акцента, "режет" правду-матку про "гнилую" капиталистическую молодёжь, про "буржуйское правительство", про предательство идеалов, восторженно и искренно про Ленина-Сталина - Сухэ-Батора - Чойболсана. В его убеждениях чувствуется мощь, неподдельная вера в правоту коммунистической идеи. Мы хоть и не разделяем взгляды деда, но с уважением воспринимаем его честные, идущие от сердца высказывания и выстраданные долгой трудовой, и как потом выяснилось, непростой, наполненной драматическими событиями жизнью. Дед - участник событий на Халхин-голе, Второй мировой войны, точнее, той её фазы, когда Советская Армия освобождала Маньчжурию от японцев.
Среднее поколение обитателей стоянки представляли сын и невестка стариков, по внешнему виду им было около пятидесяти лет и жили они в одной юрте с родителями. В этой же юрте обитали и правнуки ветерана двух войн - двое чумазых мальчишек примерно 10-12 лет и задорная девчушка лет шести, а внуки проживали по соседству во второй юрте. Молодым было предоставлено отдельное жилище - признак уважительного отношения к потомству - наследники должны нарождаться в стороне от посторонних глаз. Конечно же, михалковская "Урга" наложила некий стереотип на наше сознание и мы ожидали увидеть нечто подобное и здесь, но на самом деле оказалось всё гораздо прозаичнее: современным молодым людям незачем скакать в степь подальше от людей - старики продумали и эту семейную ситуацию.
Зайдя в юрту, мы были приятно удивлены убранством жилища. В нашем представлении вся обстановка в юрте должна была соответствовать всё той же пресловутой михалковской картине. Однако на поверку выяснилось, что современная юрта - это такая заботливо ухоженная изнутри палатка, в которой присутствует не только мебель, но даже телевизор с холодильником!
Гостепримные хозяева, не задавая нам никаких вопросов, сразу же стали накрывать на стол и разводить очаг. Тридцатилетний внук вышел из юрты и направился к отаре, чтобы выбрать курдючного барана для готовки наваристого "бухулёра" (бульон, приготовленный из свежего мяса овец). Курдючный - это такой вид барана, у которого сзади висит жировой мешок, называемый на забайкальском диалекте "курдюком")
Быстро и умело освежевав барана, внук помог своей жене занести в юрту мясо, а последняя принялась помогать бабушке готовить ужин. В этой процедуре также существует строгая иерархия разделения полномочий. Без суеты и излишних хлопот - каждый знает свои обязанности в доме и эти "должности" чётко распределены между обитателями стоянки.
Вторым блюдом к нашему пиршеству было представлено что-то изумительное! Откуда-то достали огромных размеров (примерно со взрослую таксу, но гораздо жирнее) тушку тарбагана, затем ещё две, с выбранными заранее внутренностями.
Дед, как глава семьи, решил нам показать древний монгольский способ приготовления мяса этого животного. Процесс варки заключается в следующем: в разрезанную тушку суслика кладётся большой камень, предварительно раскалённый докрасна в огне и быстро-быстро зашивается. Поскольку мясо тарбагана - нежнейшее, то и времени, потраченного до состояния полной готовности необходимо совсем немного. Зато, какая же вкуснятина тарбаган, приготовленный в собственном в соку. Этот вкус резко отличается от обычной варки мяса в котле.
Отужинав до "неподъёмности", мы, предварительно установив две туристических палатки недалеко от юрт, пошли отдыхать. Долго не удавалось уснуть, запахи степи дурманили голову, а над степью распростёрлось божественной красоты звёздное небо, усеянное миллионами огоньков - такого неба я не видел нигде - правда, это не авторское преувеличение! Возможно на бескрайнем пространстве степи и небо кажется совсем другим. Представьте себе: небосвод начинается как бы от пола и по кругу, заканчиваясь с другой стороны - потрясающее зрелище! А запахи? Городской житель, выбравшийся из задымленного, загазованного населённого пункта, первые два дня "отравляется кислородом", буквально - голова кружится как с глубокого похмелья. Кажется, что ты попал в какую-то специальную барокамеру. Но через пару дней привыкаешь к этому озоновому изобилию и не очень хочется возвращаться назад в "газораспределитель"...
Рано утром, когда только-только забрезжил рассвет, дед подошёл к нашей палатке и слегка ткнул меня. Быстренько вскочив на ноги, мы как по армейской команде: "Подъём!", через несколько секунд уже были готовы приступить к выполнению "боевого задания". Дед поставил нам задачу: в дороге громко не разговаривать, не курить, не волочить ноги по траве, а стараться высоко поднимать их, слушать всё то, что он скажет, короче, идти за ним вслед и молча наблюдать за его действиями, а он в свою очередь, при подходе к месту охоты будет жестами нам показывать дальнейшие действия. Отрапортовав по-военному: "Готовы!", мы с дедом отправились на охоту. На плече у него висел, поблёскивая стволом от тщательной смазки СКС (карабин Симонова) - вечная, недосягаемая для простых смертных, мечта российских охотников.
Пройдя три-четыре километра, дед приостановился, немного нагнулся, затем перешёл на мелкий и практически бесшумный шаг. Мы повторили все его движения. Метров через сто он остановился совсем, замер... Потом распрямился и стал что-то высматривать впереди и по сторонам. Честно сказать, мы не видели и не слышали ничего ни спереди, ни сбоку - казалось, что кроме лёгкого завывания утреннего ветерка нет ни одного дополнительного звука. После этого он махнул нам рукой, что означало - лечь! Я подумал: это сколько же нам предстоит ползти по росистой траве? Триста, четыреста метров? Ведь впереди ничего не видно. Однако мастер хорошо знал своё дело, потому что через некоторое время на бутане (небольшой холмик) вдруг выросла фигурка тарбагана, которая несколько раз оглянувшись и нагнувшись до земли, встала и замерла неподвижно. Только маленькая головка, вращающаяся короткими движениями из стороны в сторону с секундной паузой, выдавала наличие живого существа. Подогнув передние лапки над толстым брюхом, тарбаган забавно сложив их на животе, выстроился в стойку "столбиком".
Дед лежа ничком на траве бесшумно снял карабин с плеча и прицелился. Степь разорвал пронзительный выстрел. Зверёк мгновенно исчез из поля зрения, как сквозь землю провалился. Мне показалось, что он успел укрыться в норке и что охотник, слава Богу, промахнулся. Надо признаться, что с некоторых пор не люблю держать в руках никакого оружия, но в этот раз любопытство пересилило отвращение, азарт исследователя-наблюдателя преодолел внутреннюю неприязнь к охоте, как к насилию. Впрочем, оставим эту маленькую сентиментальную подробность и вернёмся к процессу. Тем более, что для людей, живущих в степи - это не убийство, а один из способов выживания в дикой пустыне - извечная борьба за существование.
Дед резко вскочил, мы за ним, и быстрым шагом направился к бутану. Подойдя к норке, мы увидели возле отверстия норы сражённого наповал суслика. Пуля вошла точно в голову и вышла с обратной стороны. Это ж надо? Старику девятый десяток лет, а он и ходит, и стреляет - не у всякого молодого так получится!
Дед, довольный добычей и тем, что показал русским туристам : как надо охотиться и на что он ещё способен, засунув тушку тарбагана в заплечный мешок, двинулся в обратном направлении к стоянке. Мы поплелись следом, обсуждая с ветераном особенности охоты на тарбагана.
Монголы добывают мясо и шкурки этого животного летом, в августе. Считается, что именно в это время он "нагуляет" жир, который применяется как уникальное лекарство от туберкулёза и некоторых других лёгочно-бронхиальных заболеваний. Причём используется так называемый "нутряной" жир, а не находящийся под шкурой. Многовековой опыт кочевников по излечению такой серьёзной болезни, как туберкулёз, переняли и русские, живущие в Забайкалье. К сожалению, на территории Читинской области и Бурятии популяции тарбагана почти не сохранилось. Варварское уничтожение этого внешне красивого, смешного грызуна и применение огромного количества ядохимикатов в степных совхозах и колхозах СССР привело к тому, что он практически исчез в Забайкалье. А вот в Монголии данный вид сохранился и на момент нашего пребывания даже увеличился - по словам хозяев, принимавших нас на постой - конечно же, им лучше знать, поскольку тарбаган их и лечит, и кормит, и греет. Шкурки тарбагана монголы используют для изготовления "малахая" - остроконечной шапки с ушами, надеваемой в зимний период...
Вернувшись на стоянку, умывшись водой из речки, мы были приглашены на завтрак в "дедову" юрту.
Интересно было попробовать на завтрак вместо конфет к чаю, высушенные кусочки творога с небольшой кислинкой, отведать верблюжьего молока и вновь полакомиться тарбаганьим мясом.
Позавтракав, мы направились на рыбалку. Двухметровая речка, которая протекала в 40-50 метрах от стоянки оказалась настолько плодовитой по наличию в ней рыбы, что мы были потрясены такой невиданной рыбалкой! Особенно мой приятель - заядлый рыбак, который начинает дрожать и прыгать от счастья при виде такого количества рыбы.
Пацаны притащили откуда-то ивовые удилища с леской и крючком без наживки, и показали нам "класс". Старший мальчишка закинул удочку к противоположному берегу и сразу же вытащил двадцатисантиметрового карася. Мой друг завизжал от радости и выхватил из рук младшего вторую удочку. И... понеслось-поехало! За несколько минут они вдвоём с юным хозяином натягали ведро карася.
Говорят, что в быту монголы рыбу не едят, поэтому-де её столько много в местных реках и озёрах. Думаю, что причина такого изобилия заключена не этом, а в бережном отношении к природе, которая кормит, поит и заставляет рационально использовать свои ресурсы. Монголы не убивают ни тарбаганов, ни дзеренов (степная коза) в целях дикого наслаждения, называемого у чиновников и генералов - охотой. Не выводят под корень всё семейство тарбагана, а стрельнув в самца, оставляют самку с потомством для продолжения рода. Тоже самое происходит и с дзеренами. Дед рассказывал нам, что если монгол стреляет в самку, то такого горе-охотника обычно покрывают презрением. На то они и степняки, чтобы в доли секунды разобраться - где самец, а где самка. Эта наука прививается с детства и поэтому природный баланс сохраняется в Монголии в первозданном виде.
Дальше наше путешествие продолжилось к ближайшему озеру, у которого мы решили устроить ночлег. Тепло попрощавшись с хозяевами, мы направились дальше по дорогам, точнее: по степям восточной Монголии (Халхи), двигаясь примерно тем же маршрутом, которым когда-то шёл, пробивая огнём и мечом себе путь к владычеству над Азией ещё один могучий полководец - Роман Фёдорович Унгерн фон Штернберг. Гроза Красной Армии, попавший за свою легендарную непримиримость к большевизму в былины и сказания не одного писателя...
Небольшое озеро оказалось приблизительно в пятидесяти километрах от стоянки деда. Вечерело. Тихая, изумрудно-голубая гладь озера отражала причудливые рисунки перистых облаков, бликовала от косых лучей заходящего солнца и слегка подрагивала, рассыпаясь мелкой рябью от лёгкого прикосновения "хиуза" (диалектное название небольшого ветерка).
Недалеко от берега расположилась стоянка другой семьи монголов, но как-то связанной родственными узами с дедом. Он и порекомендовал нам здесь остановится.
В этот раз мы решили не обременять своим присутствием обитателей стоянки и устроили пристанище недалеко от берега озера в паре сотен метров от юрт. Зашли лишь поздороваться и спросить разрешение на постой по соседству. Однако хозяин принялся уговаривать нас остаться в его доме. Наш проводник, предварительно мной подготовленный к отказу, по-монгольски выразил благодарность за приглашение и мы тронулись организовывать ночлег. Через несколько минут, установив палатки, мы озаботились приготовлением ужина и тут наш благодетель показал древний монгольский охотничий способ разведения костра в степи. Он вырыл неглубокую ямку (сантиметров 20 глубиной) , аккуратно сняв дёрн и отложив его в сторону, подальше от очага. Затем примерно в 30-40 сантиметрах от основной лунки прокопал ещё одно небольшое наклонно-горизонтальное отверстие, своим основанием соединённое с кострищем, которое должно было выполнять роль трубы. Этот российский спецназовский (как мы считали до поездки в Монголию) способ разведения костра монголы использовали за много веков до того, как в русском языке появилось слово "спецназ". Дело в том, что такой костёр не только не виден даже с близкого расстояния, но и во-первых, безопасен с точки зрения возникновения степного пожара - главного врага скотоводов, а во-вторых, стелющийся практически по земле дым от костра не виден и не чувствуется его запах, если не подойти ближе, чем на метр. Для охотников это огромное преимущество - костёр не спугнёт ни дзерена, ни тарбагана и не привлечёт внимание к постояльцу. Век живи - век учись!
Монголы создали много подобных причудливых с точки зрения европейца способов выживания и овладеть ими для странствующего путника - не самая последняя надобность.
Разведя костёр (дрова мы прихватили из России, забросив их в багажники машин. Монголы используют кизяк при разжигании костров), мы устроились пировать. И тут к нам прискакал сын хозяина стоянки и привёз от последнего подарок, сбросив с коня живого барана. "Отец просил передать вам и сказал, что это лично от него для уважаемых гостей" - перевёл наш сопровождающий слова всадника, который поспешил сразу же вернуться обратно к юртам. Такое гостепримство и доброжелательность к гостям, которых монголы и знать-то не знают, но которые решили поселиться рядом и передохнуть от дальней дороги - неизменяемая веками норма во всех монгольских семьях без исключения. Этот чувственный, чистосердечный обычай не требует какой-то ответной компенсации, принятой за правила поведения в жестоком "цивилизованном" мире с его патологической страстью к деньгам, роскошеству и пренебрежительно-снисходительному отношению к "варварам", живущим в степи. Он делается не напоказ с целью заполучить какие-то преференции в будущем, как это происходит у некоторых народов, он исходит от души, от внутренней потребности помогать ближнему и дальнему. Эти люди на поверку оказываются честнее, добрее и выше их заносчивых «цивилизаторов-дикарей», от этих людей вряд ли можно ожидать ножа в спину. Может быть поэтому и так легко их обмануть, одурачить наивные в своей искренней восприимчивости головы, навязывая разные "американские демократии" народу, веками складывавшему свои жизненные принципы на доверии к любому человеку, как соплеменнику, живущему в соседней юрте...
Laotou © 2007
Огромное спасибо Aqua Mar. Внёс небольшие правки в связи с высказанными в разделе "Монголия" замечаниями.
yeguofu:
Замечательные путевые заметки. Вспомнились слова Н.М.Пржевальского: "А еще жизнь прекрасна потому, что можно путешествовать". И в монгольских степях, похоже, нужно побывать непременно. Видать, есть что-то настоящее, неподдельное, завораживающее в тамошнем просторе, восходах и закатах, в живущих там людях.
Очерк Laotou удивительным образом перекликается с романом Цзян Жуна "Волчий тотем" - гимном великой монгольской степи. И традиционное радушие степняков, и их отношение к степи и ее обитателям, и даже описание охоты.
В качестве иллюстрации к очерку Laotou предлагаю посмотреть на монгольские красоты глазами человека, недавно там побывавшего http://www.trworkshop.net/forum/viewtopic.php?f=53&t=37318
Laotou:
--- Цитировать ---Замечательные путевые заметки. Вспомнились слова Н.М.Пржевальского: "А еще жизнь прекрасна потому, что можно путешествовать". И в монгольских степях, похоже, нужно побывать непременно. Видать, есть что-то настоящее, неподдельное, завораживающее в тамошнем просторе, восходах и закатах, в живущих там людях.
Очерк Лаотоу удивительным образом перекликается с романом Цзян Жуна "Волчий тотем" - гимном великой монгольской степи. И традиционное радушие степняков, и их отношение к степи и ее обитателям, и даже описание охоты.
В качестве иллюстрации к очерку Лаотоу предлагаю посмотреть на монгольские красоты глазами человека, недавно там побывавшего хттп://щщщ.трщоркшоп.нет/форум/виещтопиц.пхп?ф=53&т=37318
--- Конец цитаты ---
Уважаемый yeguofu, спасибо! Я не читал "Волчий тотем", но теперь придётся прочитать, раз Вы прорекламировали эту книгу, Вам - верю! :)
yeguofu:
Да уж, рекламирую эту книгу здесь на форуме в теме "Всем интересующимся современной китайской литературой" аж с прошлого года, ее тогда еще не перевели http://polusharie.com/index.php/topic,50304.75.html .
От своих рекомендаций не отказываюсь - книга, действительно, стОящая, но должен предупредить: из-за качества перевода читать ее, уважаемый Laotou, будет непросто.
Навигация
Перейти к полной версии