Жены российских моряков и императоров
До середины XIX в. Япония была закрытой страной, а Нагасаки — единственным открытым портом, связывающим страну с миром. Иностранные суда стояли здесь неделями, и, чтобы скрасить досуг моряков, а заодно и не пускать их дальше, здесь был специально насыпан искусственный остров, полностью обустроенный для всяческих нужд моряков. Здесь же десятилетиями базировался Тихоокеанский флот России, перебираясь на зиму из Владивостока.
В пригороде Нагасаки даже появилось поселение Инасса, которое называли русской деревней. Здесь в 1870-е гг. проживало около 600 моряков с потерпевшего крушение фрегата «Аскольд». Достопримечательностью поселения являлось питейное заведение «Кабак Кронштадт», содержащееся японкой Омати-сан. Здесь можно было не только выпить, но и приобрести себе супругу. Что и делали российские политики и военные моряки. Причем последние делали это с негласного разрешения морского министра, так как он «понимал трудное положение моряков, которые были разлучены со своим домом».
Мужья
«Как только мы бросили якорь в порту Нагасаки, — вспоминал великий князь Алексей Романов в 1872 г., — офицеры русского клипера «Вестник» сделали нам визит. Они восторженно рассказывали о двух годах, проведенных в Японии. Почти все они были женаты на японках. Браки эти не сопровождались официальными церемониями, но это не мешало им жить вместе в миниатюрных домиках, похожих на игрушки с крошечными садами.
В то время одна вдова, японка по имени Омати, содержала хороший ресторан в деревне Инасса. Она держала русских поваров, свободно говорила по-русски, играла на пианино и гитаре русские песни, угощала нас крутыми яйцами с зеленым луком и свежей икрой, и вообще, ей удалось создать в ее заведении атмосферу типичного русского ресторана.
Кроме кулинарии и развлечений, она знакомила русских офицеров с будущими японскими женами. За эту услугу она не требовала никакого вознаграждения, полагая, что должна сделать все от нее зависящее, чтобы мы привезли в Россию добрые воспоминания о японском гостеприимстве. Офицеры дали в ее ресторане обед в нашу честь в присутствии своих жен, а те привели с собою подруг, свободных от брачных уз. Мы с любопытством наблюдали за тем, как держали себя игрушечные японочки. Они все время смеялись, принимали участие в нашем пении, но почти ничего не пили. Они представляли собою странную смесь нежности с невероятной рассудочностью. Их сородичи не только не подвергали их остракизму за их связи с иностранцами, но считали их образ жизни одною из форм общественной деятельности. Впоследствии они намеревались выйти замуж за японцев, иметь детей и вести самый буржуазный образ жизни...
Я решил жениться. Эта новость вызвала сенсацию. В Инассе были объявлены «смотрины» девицам и дамам, которые желали бы занять роль домоправительницы великого русского «самурая». На наше приглашение явилось не менее 60. В конце концов, мое предпочтение к синему цвету разрешило сомнения; я остановил свой выбор на девушке, одетой в кимоно сапфирового цвета, вышитое белыми цветами. Haконец, и у меня завелся свой собственный дом, правда, очень скромный. Каждый день в половине седьмого я уже был «дома» в обществе миниатюрного существа. Веселость характера этой японочки была поразительна. Она никогда не хмурилась, не сердилась и всем была довольна. Мне нравилось, когда она была одета в кимоно различных цветов, и я постоянно приносил ей новые куски шелка. При виде нового подарка японочка выскакивала, как сумасшедшая, на улицу и созывала соседей, чтобы показать им обновку. Уговорить ее делать меньше шума было напрасным трудом; она очень гордилась великодушием своего «самурая». По праздникам мы нанимали рикшу, ездили осматривать рисовые плантации и храмы и обычно заканчивали вечер в японском ресторане, где ей оказывалось неизменно глубокое уважение. Русские офицеры называли ее в шутку «великой княгиней», а туземцы принимали этот титул всерьез. Почтенные японцы останавливали меня на улице и интересовались, не было ли у меня каких-либо претензий в отношении моей жены».
С этой женой Романов прожил в Нагасаки 2 года.
Институт временных жен возник в Японии во второй половине XIX в. и просуществовал до русско-японской войны. С иностранцем заключался контракт, по которому он получал в полное распоряжение японскую подданную, обязуясь предоставить ей содержание: еду, помещение, прислугу, рикшу. Такое соглашение заключалось минимум на месяц, но при необходимости продлевалось до 3 лет. Стоимость контракта составляла $10—15 в месяц. Звали таких жен — мусуме, и в основном это были девочки-подростки, не достигшие тринадцатилетнего возраста.
Иногда для бедной японской девушки такой способ был единственной возможностью заработать на приданое и выйти впоследствии замуж. К истечению срока подобного контракта, как правило, появлялся новый офицер, или, если предыдущий муж был щедр и его жена могла сэкономить достаточную сумму, то она возвращалась обратно в свою семью. Имел временную жену в Японии и другой великий князь — Александр Романов, проходивший службу на флоте в 1886 г. на корвете «Рында».
Ходили слухи, что инкогнито женился на японке и император Николай II, посещавший деревню Инассу с 27 апреля по 5 мая 1891 г. Поговаривали, что именно это было причиной покушения на Николая японца, помолвленного с японской женой русского императора. Во всяком случае, сохранились ее имя — О-Мацу и своеобразный портрет — в виде куклы в натуральную величину, вывезенный Николаем из Японии.
Писатель Чехов также обзавелся японской женой. «Комнатка у японки чистенькая, азиатски-сентиментальная, уставленная мелкими вещичками; ни тазов, ни каучуков, ни генеральских портретов», — писал он в 1890 г. Японку Чехов вывез в Россию, однако сестра писателя невзлюбила ее и, во время отсутствия брата, избавилась от нее.
Дети
В свите цесаревича в 1891 г. был и фотограф Владимир Менделеев, старший сын знаменитого химика. Девушка, которую он любил, неожиданно вышла замуж, нарушив данное ему слово, и, по протекции своего отца, Владимир попал в свиту Николая и посетил Японию, где и обзавелся временной женой по имени Така Хидесима. Побывав в Японии три раза, Менделеев вернулся в Россию и женился на русской. Уже в России его настигла весть, что Така родила девочку по имени Офудзи. «Все господа, которые видели милую Офудзи, говорят, что она так похожа на тебя, как пополам разрезанная тыква», — писала японская супруга Менделееву.
«Дорогой мой Володя! Нестерпимо ждем от тебя писем. Наконец, когда я получила твое письмо, я в восторге схватила его. Узнав, что твое здоровье в порядке, я успокоилась. Узнав, что я родила, на другой день навестили меня с крейсера «Витязя». Теперь я получила присланные от тебя 21 ен 51 сен; за это благодарю тебя. С того времени, как ты уехал из Японии, мне было не от кого получать деньги. Так, я вынуждена была просить у офицера с «Витязя» Петрова. Он давал мне заимообразно по 10 ен три раза, кроме того, 10 ен он подарил наше дочке, так что от г-на Петрова я получила всего 40 ен. После того, как ты оставил Нагасаки, я заложила свои часы, кольцо, прочие вещи, заняла у знакомых более 200 ен. Не умею объяснить тебе, как я мучилась, не получая от тебя ни разу письма.
В Японии, когда родится ребенок, устраивают ради новорожденного праздник, одевают его в новый костюм, посылают подарки в храм, родственникам, знакомым, приглашают родных и знакомых на обед; я, не имея денег, до сих пор не могу это сделать. Так мне крайне стыдно перед знакомыми. Имея твою дочку, мне нельзя и я не желаю выйти за другого, потому я с дочкою буду ждать тебя. Мы с дочкою молимся за твое здоровье, чтоб ты не забывал, что ты есть наша сила. Твоя верная Така».
Однако младший Менделеев вскоре совсем забыл о дочери, но о внучке помнил дедушка — химик Дмитрий Менделеев. К двум женам сына он относился спокойно, так как и сам в то время ушел к молодой, не разорвав имевшегося брака. Дедушка ежемесячно посылал Таке деньги. Со временем внучка Менделеева затерялась на просторах Японии.
Одновременно с Владимиром Менделеевым в свите Николая находился русский дипломат Александр Яхнович. Здесь он познакомился с юной японкой Кейко Оизуми, «будучи представлен ей одним чиновником». С нею дипломат также заключил брак по контракту. Она родила ему сына Киеси, который впоследствии стал известным японским писателем. Обо всех этих событиях напоминает хранящаяся в музее Кремля в коллекции императора Николая II фотография №126, снятая Менделеевым в 1891 г.: «Япония. Инасса. Офицеры эскадры со своими японскими женами».
Юрий УФИМЦЕВ, специально для «К»
