Перевод № 1.
Кровавые цветы сливы
-1-
Уже 15 лет как произошло то странное событие, когда непревзойденный в своё время мастер Юань Цзинву пал от рук двух улиньских мастеров левого пути, а в памяти его пятилетнего сына Юань Хайко запечатлилась картина густо кружащих по воздуху окровавленных листьев.
Жену Юань Цзиньву уже покинула былая красота, а покрывавшие её голову седые космы разрослись подобно сорняку. Держа в руках несравненный меч цветка сливы, призрак былого улиньского величия Юань Цзиньву, как и краса его жены, в чреде 15 лет среди дождей и ветров канули в небитие. Но легенды о мече сливового цветка и по сию пору крепки и жизнестойки среди гневно восклицающих молодых героев Цзянху.
(ложилась рифма, поэтому перевел стишком:)
Когда меч цветка сливы кровью обагрен, то стоит лишь слегка взмахнуть, и кровь, подобно цветкам сливы слетает с лезвия меча. Останется, впитавшись в меч навеки, лишь капля крови - в миниатюрном образе сливового цветка. Передаваем был тот меч из поколения в поколение, когда Юань Цзиньву наследовал его, на нем уж было 79 кровавых сливовых цветка. За время, проведенное Юань Цзиньву во странствиях под знаменем Цзянху, прибавилось на лезвии меча еще с двадцаток новых капель - кроваво-алых сливовых цветка. Кровавым светом, вынутый из ножен, светит меч!
За 15 лет - и по сей день неразгаданной загадкой оставалась в сердце жены Юань Цзиньву его таинственная смерть. В тихую безмолвную ночь того злополучного дня, под ярким светом луны она уснула крепким беспробудным сном, подобным летаргии, в то самое время её муж безмолвно пал невдалеке от дома среди густых зарослей травы. В чреде последующих дней она перебирала в памяти одного за другим былых врагов мужа, но свет разгадки так и не проглядывался. В последний год жизни Юань Цзиньву, несколько раз в свежести раннего утра, она, выходя за двери жилища, замечала залитые лучами солнца мёртвые тела.
Она вовсе и не ведала, что муж её глубокой ночью покидал ложе и, выйдя за порог жилища, пускался в смертельный поединок-танец на мечах в сражении с очередным наемником-убийцей. На самом деле еще тогда, жене смутно представлялась картина также лежащего под блеском солнца тела мужа. И тихим утром, 15 лет назад, картина эта, ожив, воплотилась в жизнь. Юань Цзиньву, запрокинув голову, лежал распростертым в ворохе пожелтевшей полевой травы, руки и ноги его были раскинуты в положении смиренной безысходности. Черные рукоятки двух кинжалов как будто проросли из его глаз, а несколько листочков, сорвавшихся со стоящего рядом безжизненного дерева, подрагивали, колеблемые ветром на его безжизненной голове, полностью пропитанные кровью. Затем она увидела сына Юань Хайко, подобравшего те несколько листочков.
Со скоростью тянущихся корней древа рос Юань Хайко, за последующие 15 лет его тело неуловимо, но стало излучать благородный дух его отца Юань Цзиньву. Но кровь сына не наследовала воинственности его отца, вся мощь которой уже давно развеялась подобно праху. Юань Хайко рос и развивался наперекор надеждам своей матери, и в день своего двадцатилетия, вся его структура тела окончательно сформировалась. Именно поэтому, когда этот, до невозможности тщедушный молодой человек, предстал пред материнскими очами, она, как будто опомнившись, ощутила отвращение при взгляде на него. Но невозможно и дальше продолжать это длящееся уже 15 лет ожидание, и она почувствовала, что настало время отправляться сыну в путь.
В разлитых лучах восходящего солнца, она прежде всего приласкала сына взглядом, и голосом, звучащим добро как когда-то в прошлом, описала ему произошедшее 15 лет назад - картину лежащего в зарослях травы убитого отца, она сказала:
Я не увидела его глаз.
Пребывая 15 лет в бесконечных предположениях, она так и не была уверена кто же все-таки был убийца.
«Но ты можешь найти двух человек»
Те двое, о которых она рассказала, когда-то 20 лет тому назад у подножия горы Хуашань под громогласные напевы фехтовали с Юань Цзиньву, и именно те двое улиньских мастеров были единственными, кого Юань Цзиньву не одолел. Любой из этих двоих может сказать Юань Хайко имя убийцы отца.
«Имя одного монах-даос Цин Юнь, имя другого Бай Юйсяо.»
Мастер-даос Цин Юнь и Бай Юйсяо стали жить в уединении, мудро отстранившись от дел Улиня. Несмотря на это, сохранявшиеся годами неразрешимые тайны Улиня, в глазах двух этих мастеров были прозрачнее воды.
Юань Хайко, выпрямив спину, сидел в неподвижности и слушал мать, он знал, что произойдет в дальнейшем, поэтому перед взором его начали смутно проступать очертания нескольких землисто-серых дорог и потемневших изумрудных рек. Силуэт матери пребывал в движении на этом призрачном фоне и, подобно ветви древа на поверхности реки, приплыл меч цветка сливы, тот самый, который верностью служил его отцу в Улине. Принимая из рук матери меч, Юань Хайко почувствовал как холодны её пальцы.
Мать сказала ему: 99 кровавых сливовых цветка уже оставили свой след на поверхности меча и она надеялась на то, что кровь убийцы отца украсит меч свежим отпечатком кровавого сливового цветка.
Так Юань Хайко с мечом за спиной покинул хижину. Вдалеке выплывал красно-огненный шар восходящего солнца, а взор его тонул в просторе чистого голубого неба. И под этим небом он почувсивовал себя темно-серым воробьем, одиноко летящим вперёд.
Когда он вышел на дорогу, то невольно обернулся и взглянул назад. И увидел он, что хижина, которую он покинул, стала огненно-красной - в цвет восходящего солнца. Красные языки пламени лизали хижину, порхая в танце в потоках утреннего ветра, а небо за хижиной ослепительно горело в утренней заре.
Юань Хайко смотрел и ему казалось, что хижина как-будто воспламенилась от упавшей с неба утренней зари. Он услышал треск и грохот разрушающейся под огнем сгорающей хижины и увидел всплеск огненных искр,напоминавших капельки воды. Затем вся горящая конструкция с грохотом рухнула, а потом, подобно воде, разлилась по земле. Юань Хайко развернулся и направился вперед, он чувствовал как его ступающие по дороге ноги легко плывут в потоке утреннего ветра. Широкая дорога тянулась в никуда. Он глубоко проникся идеей, ставшей причиной самосожжения матери, и долгие годы спустя ему негде было преклонить голову.
Совершенно не владеющий боевыми искусствами Юань Хайко с перекинутым через плечо мечом сливового цветка направился на поиски 15 лет назад убившего его отца человека.
-2-
На протяжении всех последующих путей в бескрайних поисках, произнесенные матерью перед смертью те два имени звучали для Юань Хайко подобно пустому колеблющемуся эхо в горном ущелье. Мать перед смертью даже не указала где можно разыскать этих двух людей, лишь дала понять, что они существуют под небесами. Поэтому, Юань Хайко, проходя через горы и реки, селения и деревушки искал повсюду, но все попытки казались ничтожными и тщетными. Но не смотря ни на что, цель поиска все же побуждала Юань Хайко видеть в пути несравненно широкие возможности и надежды, поддерживая в нем задор день за днем продолжать скитания.
Широкая дорога, на которую ступил Юань Хайко после смерти матери, протянулась, петляя и извиваясь, на более чем 10 ли и обрывалась у реки. Когда Юань Хайко перешел по деревянному мостику на другой берег, то сбился с пути и уже забыл ранее взятое им направление, с того времени он стал более не ведом направлением пути, а стал подобным, носившемуся над землей, ветру и просто шел вперед. Он проходил через бесчисленное множество селений и деревень, и хотя они были все разнообразны, но росли в них деревья одинакового цвета и из одинаковой конструкции и формы домов они состояли, а по одинаковым улочкам прохаживались одинаковые люди. Поэтому Юань Хайко, однажды, вошедши в некое селение или деревушку, почувствовал, что как будто очутился в ставших явными воспоминаниях.
В продолжении более чем года такого рода скитаний, Юань Хайко однажды в вечернюю пору вышел к перекрестку. Перекрестки уже бесчисленное количество раз попадались ему на пути в его странствиях. А значит, в поисках мастера-даоса Цин Юня и Бай Юйсяо всегда просмативалось несколько возможных путей. Однако, встречающиеся на пути Юань Хайко перекрестки ввергали его в небольшие колебания чем просто идущая вперед дорога. А сейчас перекресток, в это вечернее время, как будто бы приблизился к нему вплотную. Впереди он увидел гряду возвышающихся гор, заходящее солнце бросало лучи из-за вершин волнообразной горной цепи, великолепное сверкание напоминало ленту света, ведущую куда-то в горы. А в оба конца поперечной дороги перектестка, пересекавшей путь вперед, раскинулись безжизненные земли, и озаренная падающим светом вечерней зари дорога выглядела чрезвычайно бугристой. Поэтому, когда он приблизился к перекрестку, то внутренне уже сделал выбор - все время следовать пути вперед. И в самом деле, за более чем год странствия, следуя всегда аналогичному выбору, он и дошел сюда.
Однако, по прошествию долгого времени с момента выбора его пути на перекрестке, он только сейчас случайно обнаружил, что уже далеко отдалился от освященной лучами заходящего солнца горной гряды. А случилось вот что - он вовсе и не пошел как задумывал по дороге вперёд, а на самом перектестке свернул направо на уходящую в пустынные края дорогу. В то время солнце уже скатилось за горизонт и небо окрасилось в бледно-серый цвет. Когда он обернулся и пристально посмотрел вдаль, то перекресток вырисовывался уже очень смутно, затем он повернулся и продолжил следование по дороге вперёд. Припоминая недавно пройденный перекресток, ему казалось, что всё произошло иначе, чем случалось ранее и все воспоминания облекались в пустоту.
С приходом ночи ему и на ночлег не было где остановиться, ведь из-за только что случившейся галлюцинации, он пошел по пустынной дороге, пересекаюшей ненаселенную местность. И только долгое время спустя показалась вдалеке невысокая хижина, изнутри, сквозь щели стен, пропускавшая мерцающий свет от пламени свечи, который как-будто бы пробудил в его сердце надежду. Когда он приближался к хижине, то постепенно начал ощущать изумительный аромат растительности. Аромат, витая и стелясь, подобно утреннему туману, окутывал хижину.
Он подошел к дверям хижины, немного постоял в ожидании, ни малейшего звука не доносилось изнутри. Обернувшись, он посмотрел на бескрайнюю пустыню, затем пальцем постучал в дверь.
Двери тут же издали звук, подобный человеческому вскрику удивления, в дверях стояла очаровательная девушка. Он на миг растерялся от такого внезапного появления девушки, ему показалось, что она как будто бы уже заранее караулила за дверью.
Однако, девушка вела себя непринужденно и, похоже, что сразу же разгадала цель его визита, и не дожидаясь пока он первым заговорит, сразу же спросила его, не желает ли он остаться здесь на ночлег.
Не проронив ни слова, он безмолвно проследовал за девушкой в комнату и сел перед столиком, мерцающим от пламени поставленной на него свечи. Под этим тусклым мерцанием свечи он внимательно рассмотрел стоящую перед ним девушку, ему показалось, что лицо девушки покрывал толстый слой румян. Румяна придавали видневшейся на её лице милой улыбке налёт призрачности.
Затем он обнаружил, что девушка вдруг исчезла, он совершенно и не заметил как это произошло. Но немного погодя он услышал подобный шелесту ветвей на ветру звук ложившейся в кровать девушки, доносившийся из внутренней комнаты.
Девушка спросила его из внутренней комнаты:
«Куда ты путь держишь?»
Голос хоть и доносился из-за стены, но казался весьма далеким. Голос невольно пробудил в его воображении сцену пылающей хижины, где мать его самовольно оборвала свою жизнь в огне, также он почувствовал прохладный ветер, подувший на него в самом начале его странствия, когда нога его только ступила на широкую дорогу. Тот утренний ветер как будто и сейчас обдувал эту скрытую в непроглядной ночной тьме хижину.
Он сказал ей:
«Иду на поиски мастера-даоса Цин Юня и Бай Юйсяо»
Услышав это, девушка тихонько приподнялась у себя на ложе и сказала Юань Хайко:
«Если ты найдешь мастера Цин Юня, расспроси у него о человеке по имени Лю Тянь, не известно ли ему где найти его? Скажи, что это просьба девушки Румянки.»
Юань Хайко пообещал и девушка снова улеглась. Через долгое время она снова спросила:
«Запомнил?»
«Запомнил», - ответил Юань Хайко.
И только тогда девушка в спокойствии погрузилась в сон. Всё время, пока горела свеча, Юань Хайко просидел, а когда свеча догорела, вскоре уж и небо начало светать. Юань Хайко тихо вышел, первые лучи восходящего солнца касались земли, он обратил внимание, что хижина со всех сторон утопает в зарослях редкого вида цветов и невиданных травах, которые под дуновением влажного утреннего ветра испускали необычайное благоухание.
Юань Хайко ступил на дорогу, с которой сошел только вчера, обернулся и посмотрел в сторону дороги, откуда пришел сюда вчера вечером, дорога там по-прежнему выглядела абсолютно пустынной. Но впереди, в противоположной стороне, невдалеке виднелась изумрудного цвета река, поверхность которой играла красками утренней зари. Юань Хайко направился в сторону реки.
Когда, по прошествию множества дней, Юань Хайко вспоминал обстоятельства встречи с девушкой Румяной, ему казалось, что прошло уже целое поколение. И, хотя Юань Хайко и был потомком улиньского героя, но за 15 лет ни разу не ступал на авантюрный и опасный путь героев, называемый Цзянху, поэтому и слыхом не слыхивал громкую славу и имя девушки Румяны. Девушка Румяна была второй во всей Поднебесной по искусству изготовления ядов, всё её тело было покрыто ядовитой пыльцой, и стоило ядовитой пыльце только развеяться, как люди на расстоянии одной сажени падали замертво. Поэтому той ночью девушка Румяна и спряталась во внутреннюю комнату, откуда и разговаривала с Юань Хайко.
Голосование