Перевёл с китайского

[antt_on]

Вот-вот, а я чувствовал, я догадывался. Тем не менее до строк "перейти бы вброд, доверясь сну, озера зеркального луну, и попасть в Юэ и У" включительно я испытываю искренний, лишенный иронии восторг от того, как Балашов этот ритм сконструировал, как там темп играет, и смейтесь надо мною за ето. Альберт, ну возьмитесь, а?  Попробуйте сделать свой? Я-то ведь правда не смогу, квалификации не хватит, да и рука не поднимется. Пусть по-новому прозвучит, ну достойно же нового звучания.

 

[Papa HuHu]

На самом деле, даже первая фраза неверная, с точки зрения смысла.
Ли Бо нам говорит: вот, моряки говорят о Инчжоу - но там нихрена не видно, и верить таким речам смысла нет. А вот Юэсцы говорят про Тяньлао, он (вроде как Инчжоу) не всегда видна, но хоть когда-то видна.....

Ну, и далее .... но, стиль перевода, да - стиль хорош. Тут мне не тягаться....

[antt_on]

На самом деле, даже первая фраза неверная, с точки зрения смысла.
Ли Бо нам говорит: вот, моряки говорят о Инчжоу - но там нихрена не видно, и верить таким речам смысла нет. А вот Юэсцы говорят про Тяньлао, он (вроде как Инчжоу) не всегда видна, но хоть когда-то видна.....

Ну, и далее .... но, стиль перевода, да - стиль хорош. Тут мне не тягаться....

Дмитрий Быков сказал о Бунине, что тот сделал "Песнь о Гайавате" Лонгфелло фактом русской литературы. То есть "Песнь о Гайавате" есть- в переводе Бунина, благодаря Бунину и даже руками Бунина- русское литературное произведение. Может ли подобная задача стоять перед переводчиком китайской средневековой поэзии? Возможно ли это? Задача перетянуть одеяло текста на себя, украсть у оригинальной культурной традиции и впечатать в свою? А может быть, тому есть готовые примеры? Я имею в виду не просто удачный перевод, я имею в виду впитывание. Ну например кто сейчас помнит, что "Цвет небесный, синий цвет, полюбил я с малых лет" это вовсе даже грузинское стихотворение, а не русское. С китайской поэзией такое бывает? было? может быть?

[Papa HuHu]

梦游天姥吟留别

Оставляю на прощание стихотворение о том, как во сне я побывал на горе Тяньлао (Ли Бо)

海客谈瀛洲，烟涛微茫信难求。
Инчжоу - острова бессмертных, причта во языцех мореходов. Но в дымке волн все смутно и туманно - поверить в них совсем уж тяжело.

越人语天姥，云霞明灭或可睹。
Юэсцы о горах Тяньлао говорят. Среди зари и туч, они то ясны, то укрыты - но можно видеть их хоть иногда!

天姥连天向天横，势拔五岳掩赤城。
“Тяньлао с небом слились. В ту вышину столпом стремясь, мощью Пять Вершин все превосходят. И затмевают горы, что в Чичэне.

天台一万八千丈，对此欲倒东南倾。
Горы Тяньтай уж восемнадцать тысяч чжанов будут, а как сравнишь, то склонятся, припав с юго-востока”.

我欲因之梦吴越，一夜飞度镜湖月。
И потому мне захотелось, чтобы во сне я очутился в У-Юэ, за одну ночь перелетев озер подлунных гладь.   

湖月照我影，送我至剡溪。
Озерная луна как высветила мою тень, так и до речки Шань меня сопроводила.

谢公宿处今尚在，渌水荡漾清猿啼。
Место, где Се-гун на ночь остановился, таким же и осталось. Колышется там чистая вода и звонко раскричались обезьяны.

脚著谢公屐，身登青云梯。
Надев на ноги обувь, что Се-гун придумал, вступил на лестницу, что к облакам ведет.

半壁见海日，空中闻天鸡。
На полпути увидел как встает из моря солнце, и в воздухе Небесного услышал Петуха.

千岩万转路不定，迷花倚石忽已暝。
Средь тысячи отвесных скал тропа петляет - десять тысяч поворотов. Цветами любовался я, на камни опираясь, как темнота вдруг скрыла все вокруг.

熊咆龙吟殷岩泉，栗深林兮惊层巅。
Медвежий рык, да возгласы драконов, послышались средь грохотанья родника по скалам. И задрожал глубокий лес, вершины в страхе встрепенулись.

云青青兮欲雨，水澹澹兮生烟。
И тучи черные пречерные, вот-вот дождем прольются. Вода волной пошла, и дым над ней поднялся.

列缺霹雳，丘峦崩摧。
Молнии всполохи, раскаты грома! Горы дрожат, готовы развалиться. 

洞天石扉，訇然中开。
Как вдруг в пещеру каменная дверь, с ужасным треском отворилась.

青冥浩荡不见底，日月照耀金银台。
За ней синеет бездна, вся без края и конца - а солнце и луна там освещают золотом и серебром одетые террасы.

霓为衣兮风为马，云之君兮纷纷而来下。
Одеты в радугу, на ветре-скакуне, ко мне во множестве слетелись те, кто в облаках живет. 

虎鼓瑟兮鸾回车，仙之人兮列如麻。
Им тигры на гуслях играют, а фениксы везут повозки - тех небожителей там много, как травы.

忽魂悸以魄动，恍惊起而长嗟。
Затрепетала душа вдруг, задрожало сердце - я встрепенулся, не сдержал протяжный стон.

惟觉时之枕席，失向来之烟霞。
И чувствую, со мною лишь подушка, а то, что видел в дымке только что я - все ушло.

世间行乐亦如此，古来万事东流水。
И радость в этом мире, точно же такая - с древних времен течет все прочь, как воды на восток.

别君去兮何时还？且放白鹿青崖间，须行即骑访名山34。
С тобой прощаюсь, и когда вернусь я вновь? Оленя белого средь скал зеленых отпущу пока пастись. Как надо будет, в путь на нем отправлюсь к тем горам известным.

安能摧眉折腰事权贵，使我不得开心颜！
Ну а сейчас, зачем угодливо ломать мне брови, да спину гнуть пред теми, кто силен? Ведь так я радостным не стану в сердце и буду без улыбки на лице!

[antt_on]

Спасибо! Духоподъемно.

[Papa HuHu]

Вот подправленная версия.
Как видите, разница с Балашовым огромная.
Присылайте критику.


Оставляю на прощание стихотворение о том, как во сне я побывал на горе Тяньлао (Ли Бо)

Инчжоу - острова бессмертных, причта во языцех мореходов. Но в дымке волн все смутно и туманно - поверить в них совсем уж тяжело.

Юэсцы о горах Тяньлао говорят: “Среди зари и туч, они то проступают, то укрыты - но можно видеть их хоть иногда! Тяньлао с небом слились и столпом на небо устремясь, мощью превосходят каждую из Знаменитых Пяти Гор, да затмевают собой горы, что в Чичэне. Горы Тяньтай уж восемнадцать тысяч чжанов будут, а как сравнишь, то склонятся, припав с юго-востока”.

Услышав это, захотелось, чтобы во сне я очутился в У-Юэ.

И вот, ночью одной я пролетел над зеркалом озер подлунных.   
Озерная луна как высветила мою тень, так и до речки Шань меня сопроводила.
То место, где Се-гун на ночь остановился, таким же и осталось - прозрачная вода колышется и звонко раскричались обезьяны.
Надев на ноги обувь, что Се-гун придумал, вступил на лестницу, которая до синих облаков ведет.
На полпути увидел как встает из моря солнце, и в воздухе Небесного услышал Петуха.

Средь тысячи отвесных скал тропа петляет - десять тысяч поворотов. Цветами любовался я, на камни опираясь, как темнота вдруг скрыла все вокруг.

Медвежий рык, да возгласы драконов, послышались средь грохотанья родника по скалам. И задрожал глубокий лес, вершины в страхе встрепенулись.
И тучи появились черные-пречерные, вот-вот дождем прольются. Вода волной пошла, и дым над ней поднялся.
Молнии всполохи, раскаты грома! Горы дрожат - будто готовы развалиться. 

Как вдруг, в пещеру каменная дверь с ужасным треском отворилась.
За ней синеет бездна, вся без края и конца - а солнце и луна там освещают золотом и серебром одетые террасы.
Одеты в радугу, на ветре-скакуне, ко мне во множестве слетелись те, кто в облаках живет. 
На гуслях тигры им играют, а фениксы везут повозки - тех небожителей там много, как на поле колосков.

Затрепетала душа вдруг, задрожало сердце - я дернулся и не сдержал протяжный стон.
Почувствовал - со мною лишь подушка и циновка, а то, что видел в дымке только что - ушло.

Веселье в этом мире точно так же кратко - с древних времен течет все прочь, как воды на восток.

С тобой прощаюсь, и когда вернусь я вновь? Оленя белого средь скал зеленых отпущу до времени пастись. Как надо будет, в путь на нем отправлюсь к тем горам известным.

Ну а сейчас, зачем угодливо ломать мне брови, да спину гнуть пред теми, кто силен? Ведь так я радостным не стану в сердце и буду без улыбки на лице!
 

[хп Алимов]

兮 зря игнорируете

[Papa HuHu]

Эх! Точно! Спасибо!

[Papa HuHu]

Вот с ой, ох и ах. Ну и еще небольшими переделками.

Оставляю на прощание стихотворение о том, как во сне я побывал на горе Тяньлао (Ли Бо)

Инчжоу - острова бессмертных, причта во языцех мореходов. Но в дымке волн все смутно и туманно - поверить в них совсем уж тяжело.
Юэсцы о горах Тяньлао говорят: “Среди зари и туч, они то проступают, то укрыты - но можно видеть их хоть иногда! Тяньлао с небом слились и столпом на небо устремясь, мощью превосходят каждую из Знаменитых Пяти Гор, да затмевают собой горы, что в Чичэне. Горы Тяньтай уж восемнадцать тысяч чжанов будут, а как сравнишь, то склонятся, припав с юго-востока”.
Услышав это захотелось, чтобы во сне я очутился в У-Юэ.
И вот, ночью одной я пролетел над зеркалом озер подлунных. Озерная луна как высветила мою тень, так и до речки Шань меня сопроводила. То место, где Се-гун на ночь остановился, таким же и осталось - прозрачная вода колышется и звонко раскричались обезьяны. Надев на ноги обувь, что Се-гун придумал, вступил на лестницу, которая до синих облаков ведет.
На полпути увидел как встает из моря солнце, и в воздухе Небесного услышал Петуха. Средь тысячи отвесных скал тропа петляет - десять тысяч поворотов. Цветами любовался я, на камни опираясь, как темнота вдруг скрыла все вокруг.
Медвежий рык, да возгласы драконов, послышались средь грохотанья родника по скалам. И задрожал глубокий лес. Ах! И вершины в страхе встрепенулись.
И тучи появились черные-пречерные, ой! Вот-вот дождем прольются. Вода волной пошла, ох, дым над ней поднялся. Молнии всполохи и раскаты грома! Горы дрожат - будто готовы развалиться.
Как вдруг, в пещеру каменная дверь с ужасным треском отворилась. За ней синеет бездна, вся без края и конца - а солнце и луна там освещают золотом и серебром одетые террасы. Одеты в радугу, ох, на ветре-скакуне, ко мне во множестве слетелись, ах, кто в облаках живет. На гуслях тигры им играют, а фениксы везут повозки - тех небожителей там много, да, как в поле колосков.
Внезапно задрожало сердце и душа затрепетала - я дернулся и не сдержал протяжный стон. Почувствовал - со мною лишь подушка и циновка. А то, что видел в дымке только что - ушло.
Веселье в этом мире точно так же кратко - с древних времен течет все прочь, как воды на восток.
С тобой прощаюсь, и когда вернусь я вновь? Оленя белого средь скал зеленых отпущу до времени пастись. Как надо будет, в путь на нем отправлюсь к тем горам известным.
Ну а пока, зачем ломать подобострастно брови, да спину гнуть пред теми, кто силен? Ведь так я радостным не стану в сердце и буду без улыбки на лице!

[antt_on]

Альберт, не возразите против моей попытки срифмовать?

[Papa HuHu]

Какямогу?

[tengu71]

Просили критику, Альберт, - извольте. 
Я правда не смотрел комментарии, поэтому может что-то и не по делу напишу, но Вы меня поправите, полагаю.  Некоторые вещи действительно непонятны.
1.   Откуда взялась «притча во языцех»? Красиво конечно, но стоит ли простой глагол 谈 украшать подобными виньетками? Там параллелизм с  语: «странствующие по морям рассуждают об Инчжоу…, жители Юэ говорят о Тяньлао…»  И стоит ли расшифровывать прямо в тексте, что Инчжоу – острова бессмертных? Другие топонимы и образы Вы ведь не расшифровываете. Может оставить для комментария?
2.   Не очень понял перевод  天姥连天向天横, разве 天横 – это не созвездие, либо Млечный Путь? Я понял строку так, что Тяньлао сливаются, соприкасаются с небом, устремляясь, развернувшись аж к Млечному Пути (ну или созвездию).
3.   天台 – вечная проблема с числом, БКРС утверждает, что это не горы, а гора, может и врет, в любом случае, как русскоязычный читатель я не понимаю, что значит «а как сравнишь, то склонятся, припав с юго-востока». Куда и зачем они склонятся, да еще припав (!), да еще с юго-востока? Вариантов у меня сейчас нет, но строку надо переделывать, мне кажется.
4.   镜湖月 – зеркало озер подлунных? Не знаю… Какие то сомнения меня тут мучают, может и напрасно, но ведь уже в следующей строке Вы переводите 湖月как «озерная луна», а не «озера под луной».
5.   и в воздухе Небесного услышал Петуха – извините, Альберт, но опять не очень по-русски, ну не встречал я выражения «услышать в воздухе», думаю было бы лучше «и в вышине (выси) услышал я…», тем более, что Петух – Небесный.
6.   Не знаю насколько оправдан  перевод  烟 как «дым» по отношению к воде. Может «туман»? Не настаиваю.
7.   云之君  - «те, кто в облаках живет» вообще не понравилось, здесь надо как-то типа «облачные господа», «господа из облаков», мне кажется, а то неоправданно обезличенно получилось.
8.   Ломать брови – тоже вызывает сомнение, хотя дословно это и верно. В русском языке есть выражение «излом бровей», может изламывать? В БКРС есть вариант «вскидывать брови», не знаю, тут подумать надо.
Надеюсь не утомил своими придирками, может что пригодится. 

[Papa HuHu]

Все в точку, сейчас сяду исправлять.

[Papa HuHu]

Рассказывают мореходы про Инчжоу - остров для бессмертных. Но в дымке волн все смутно и туманно, в то, что он есть поверить тяжело.

Юэсцы о горах Тяньлао говорят: “Среди зари и туч, они то проступают, то укрыты - но можно видеть их хоть иногда! Тяньлао с небом слились, к звездам устремясь. И мощью превосходят каждую из Знаменитых Пяти Гор, да затмевают собой горы, что в Чичэне. Гора Тяньтай уж восемнадцать тысяч чжанов будет, а как сравнишь с Тяньлао, разве что юго-восточного предгорья она выше”.

Услышав это захотелось, чтобы во сне я очутился в У-Юэ.

И вот, ночью одной я под луною пролетел над озером Цзин-ху. И от луны над озером явилась моя тень, они меня до речки Шань сопроводили. То место, где Се-гун на ночь остановился, таким же и осталось - прозрачная вода колышется и звонко раскричались обезьяны. Надев на ноги обувь, что Се-гун придумал, вступил на лестницу, ведущую до синих облаков.

На полпути увидел, как встает из моря солнце, и в вышине Небесного услышал Петуха. Средь тысячи отвесных скал тропа петляет - десять тысяч поворотов. Цветами любовался я, на камни опираясь, как темнота, вдруг, скрыла все вокруг.

Медвежий рык, да возгласы драконов, послышались средь грохотанья родника по скалам. Дрожал глубокий лес, ах, и вершины в страхе встрепенулись.
 Явились тучи черные, ох, черные, вот-вот дождем прольются. Вода волной пошла, ох, дым над ней клубится. Молнии всполохи, раскаты грома! Горы дрожат - будто готовы развалиться.

Как вдруг, в пещеру каменная дверь с ужасным треском отворилась. За ней синеет бездна, вся без края и конца - а солнце и луна там освещают золотом и серебром одетые террасы. Одеты в радугу, ай, да на ветре-скакуне, ко мне во множестве слетелись, ах, бессмертные из облаков. На гуслях тигры им играют, фениксы везут повозки - тех небожителей там много, да, как в поле колосков.

Внезапно задрожало сердце и душа затрепетала - я дернулся и не сдержал протяжный стон. Почувствовал - со мною лишь подушка и циновка. А то, что видел в дымке только что - ушло.

Веселье в этом мире точно так же кратко - с древних времен течет все прочь, как воды на восток.

С тобой прощаюсь, и когда вернусь я вновь? Оленя белого средь скал зеленых отпущу до времени пастись. Как надо будет, в путь на нем отправлюсь к тем горам известным.

Зачем сейчас с угодливою миной, гнуть спину пред теми, кто силен? Меня бы это принуждало к жизни без улыбки!

[Укенг]

Немного смущает вот этот момент:

不得开心颜！
 радостным не стану в сердце и буду без улыбки на лице!

Во-вторых, перевод вообще звучит совершенно не по-русски. Сразу представляется какой-нибудь фильм про фашистов и сцена с допросом партизана: "Если ты не бутешь каварить мне прафта, то..."
А во-первых, в оригинале же вроде как только про улыбку - "не обрету счастливой улыбки", "мое лицо не озарит улыбка радости" или как-то в этом роде. Может, так и перевести, не расщеплять выражение на совсем уж элементарные частицы?

[Укенг]

И вот, ночью одной я под луною пролетел над озером Цзин-ху. И от луны над озером явилась моя тень, они меня до речки Шань сопроводили.

Во-первых, они - это кто?
Во-вторых, "от луны моя тень" и сама по себе звучит не очень, а если ее еще и разбить на две части и растянуть в разные углы, получается вообще какая-то абракадабра - получается, что тень явилась от луны над озером.

Предыдущий вариант был, по-моему, и лучше, и ближе к оригиналу:

湖月照我影，送我至剡溪。
Озерная луна как высветила мою тень, так и до речки Шань меня сопроводила.

Хотя, опять-таки, непонятно, во-первых, откуда, а во-вторых, зачем эти "как" и "так".
Почему не просто "Озерная луна высветила мою тень и до речки Шань меня сопроводила"?
Или даже еще проще "Озерная луна высветила мою тень, проводила до речки Шань"?

[Papa HuHu]

Спасибо!

Последнюю строку исправил на

Зачем сейчас с угодливою миной, гнуть спину пред теми, кто силен? Меня бы это принуждало к жизни без улыбки!

Во-вторых, "от луны моя тень" и сама по себе звучит не очень, а если ее еще и разбить на две части и растянуть в разные углы, получается вообще какая-то абракадабра - получается, что тень явилась от луны над озером.

Читая оригинал и помня, как любит Ли Бо говорить про свою тень, я вижу, что он скорее имел в виду, что и луна и тень, которую он отбрасывает от нее, сопровождают его.

[Укенг]

Читая оригинал и помня, как любит Ли Бо говорить про свою тень, я вижу, что он скорее имел в виду, что и луна и тень, которую он отбрасывает от нее, сопровождают его.

Возможно.
Но все равно надо как-то прояснить ситуацию с "они". Как читатель может догадаться, что "они" - это именно тень и луна, а не, например, тень и озеро, не озеро и луна, не тень, озеро и луна? Чтобы было понятно, о чем, или о ком идет речь, должно быть "они с луной меня до речки Шань сопроводили", или "луна и тень меня до речки Шань сопроводили".

Фраза "И от луны над озером явилась моя тень" - это, конечно, очень тонкий момент. Трудно при первом прочтении воспринять "явилась" как "появилась, высвеченная луной", а не как "заявилась от луны над озером". Если сказать "возникла", двойственность, конечно, исчезает, но исчезает и опоэтизированный образ тени, как спутницы поэта и почти живого существа.
А если так: "И в лунном свете над водой явилась моя тень"? "Явилась", по-моему, сразу начинает восприниматься в единственно правильном смысле.

[Papa HuHu]

Спасибо! Надо подумать... Просто хочется меньше отступать от оригинала же

[Укенг]

И кстати, это стихотворение Ли Бо напомнило мне одну песню, которую я сочинил, когда был юным романтическим юношей, сочиняющим романтические песни . Желательно исполнять дуэтом, припев должна петь прекрасная юная небожительница с красивым, переворачивающим душу голосом.

Сказочный сон - океан, порт, паруса...
Сказочный даже для сна... Брызги в глаза...
Радуясь солнцу, дельфины играют,
Волны к ногам Ее пену бросают,
А альбатросы и чайки зовут за собой в небеса.

Мы отправляемся в порт смотреть корабли,
Мы говорим с Ней о скрипе ботфорт, о мачтах вдали...
Я не влюблен в Нее, так как я знаю -
В жизни таких вообще не бывает,
Только предчувствие сердце уколет как солнечный блик.

И я присягнул флагу этой далекой страны,
И став на колено пред Дочерью Пенной Волны,
В знак верности должен был поцеловать я
Край на ветру закипавшего платья,
Но время прощаться, минуты у счастья всегда сочтены.

Припев:
"Ты только не забывай
Этот прекрасный город,
Этот сон больше не вернется, зови не зови...
Ты там будешь совсем один,
Но когда в сердце лишь грусть и холод,
Помни, что ты целовал Знамя Любви".

Утро придет, и уйдет сказочный сон.
Дней череда упадет серым дождем...
Сказочный порт, ярким солнцем прогретый,
Мне не увидеть, но память об этом
Сердце мое от дождя защитит, как невидимый зонт.

И я, как секретный агент далекой страны,
Вербую людей под флаги любви, флаги весны...
Тех, кого песни согреть могут в холод,
Я провожу в этот сказочный город,
Может и к вам долетит Ее голос в шипении волны:

Припев:
"Ты только не забывай
Этот прекрасный город,
Этот сон больше не вернется, зови не зови...
Ты там будешь совсем один,
Но когда в сердце лишь грусть и холод,
Помни, что ты целовал Знамя Любви".

Написано по мотивам реальных событий.

[Вл. Самошин]

王維 (701 – 761)

偶然作 (六首選一)

老來懶賦詩，惟有老相隨。
宿世謬詞客，前身應畫師。
不能舍余習，偶被世人知。
名字本皆是，此心還不知。


ВАН ВЭЙ (701 – 761)

СЛУЧАЙНО СОЧИНИЛ (I изVI)

Как старость пришла – лень стихи сочинять мне стало,
Теперь только старость следом за мной и ходит.
В прошлой жизни – ошибкой! – стихотворцем меня считали,
А в будущей жизни живописцем буду, должно быть.

Не смог отказаться от старых своих привычек,
И изредка люди меня узнают случайно.
Хоть имя моё изначально буддийским было,*
Но сердце ещё всей истины** не познало.


Перевёл с китайского Владимир Самошин.

*Буддийское имя Ван Вэя – Вэймоцзе 維摩結. – В.С.
**Буддийской. – В.С.

[Papa HuHu]

Усе не так, шэф!

Смотрите, Ван Вэй был и поэтом и живописцем.

Если смотреть только на текст, то он говорит: я прежде был поэтом, я в прошлой жизни был живописцем. Вот мои старые привычки и дают о себе знать.

Хотя, может быть под 宿世 и имеет он в виду жизнь эту, тем более, в некоторых местах, там стоит 当代.

Но по совокупности смыслов я вижу, что он говорит о том, что он изменился и "в прежней жизни" - это просто в прошлом. Он же написал это уже в отставке, как я понимаю, уже будучи отшельником.

И он говорит - имя мое осталось, узнают меня на улицах, автографы просят. А вот в душе я тот же, или уже другой?

Не вижу там никакой связи с буддисткой истиной и с буддистким именем.

[Papa HuHu]

惟有老相隨 - надо еще проверить, что тут 老? Старость, или его старые 詩?

[Вл. Самошин]

Усе не так, шэф!

Так уж, прямо и "усё"? 

Смотрите, Ван Вэй был и поэтом и живописцем.

Ну, это общеизвестно, хотя ни одной его картины не сохранилось почему-то...

Если смотреть только на текст, то он говорит: я прежде был поэтом, я в прошлой жизни был живописцем.

Нет, ну как это?! Он же прямо говорит, что то, что в прошлой жизни он был поэтом, - это ошибочное мнение: 宿世謬詞客 - здесь же иероглиф 謬. И то, что живописцем он, возможно, будет только в будущем перерождениии: 前身應畫師。 

Хотя, может быть под 宿世 и имеет он в виду жизнь эту, тем более, в некоторых местах, там стоит 当代.

Это, на мой взгляд, извечная проблема китайских текстов - в одном списке - один иероглиф, в другом - другой. Я исходил из того, что напечатан в сборнике, которым пользовался.*

Но по совокупности смыслов я вижу, что он говорит о том, что он изменился и "в прежней жизни" - это просто в прошлом. Он же написал это уже в отставке, как я понимаю, уже будучи отшельником.

Но, учитывая его увлечение буддизмом, мне кажется, что Ван использовал выражение 宿世 именно в этом, буддийском смысле. Вообще же, мне кажется, что он здесь, если можно так выразиться, рисуется, кокетничает: мол, я и не поэт вовсе, и не художник, а так - рядом постоял. А люди, тем не менее, иногда меня таковым считают...

И он говорит - имя мое осталось, узнают меня на улицах, автографы просят. А вот в душе я тот же, или уже другой?Не вижу там никакой связи с буддисткой истиной и с буддистким именем.

Здесь я вынужден буду сослаться на пояснение Ван Фу-яо: "名字"二句：我的名字本縱佛經中來，可我還不明白呢!*Не знаю, может, я не понял и этих строк, но говорится в них, по-моему, следующее: моё имя (Вэймоцзе. - В.С.)изначально пришло из буддийских сутр, однако я всё ещё так и не "просветлел" (не постиг буддийских истин).

*Цит. по: 王維詩選。王福耀選注。香港，1984 年。第159頁。   

[Вл. Самошин]

Ну, и вдогонку, ещё из Ван Вэя...

王維 (701 – 761)

酌酒與裴迪

酌酒與君君自寬，人情翻覆似波瀾。

白首相知猶按劍，朱門先達笑彈冠。

草色全經細雨濕，花枝欲動春風寒。

世事浮雲何足問，不如高臥且加餐。


ВАН ВЭЙ (701 – 761)

ПЬЯНСТВУЮ С ПЭЙ ДИ

Наливаю вина, чтобы ты опьянел – сам себя им утешить сможешь,
Переменчивы, ведь, настроенья людей, словно это – морские волны.
Хоть седа голова у тебя, мой друг, но меч свой ещё ты гладишь,
А ведь те, кто в хоромах, – смеялись над тем, кто пыль вытряхал из шапки.*
Цвет травы совершенно зелёным стал – это дождь оросил её мелкий,
А цветущая ветка хочет качнуться, да студит её ветер весенний.
Облаками плывёт суета мирская – об этом не стоит и спорить,
На высоких подушках уж лучше лежи, да ешь разносолов побольше!


Перевёл с китайского Владимир Самошин.

*Готовясь к чиновничьей карьере. – В.С.