Глава 2. ПОЛИТИЧЕСКАЯ ГАСТРОНОМИЯ. КРАСНОЕ И БЕЛОЕ, ИНЬ И ЯНЬ
У Сталина было два личных повара – грузин и китаец. А один из поваров, работавших на его даче, был ни кем иным, как отцом отца президента России Путина… По восточной философии, в мире все взаимосвязано - в том числе и гастрономия и политика. Даже терминологически: политическая кухня, глобальные аппетиты …
А. КРАСНЫЙ ПЕРЕЦ И БЕЛАЯ РЕДИСКА
Как – то в 1965 году, будущий председатель КГБ Андропов, в составе партийной делегации посетил Пекин. На прощание Чжоу Эньлай устроил банкет. На банкете, устроенном в честь российских гостей чего только не было: жареные шелкопряды и лягушки в кляре, змеи, черепахи и печеная саранча… Когда подали какое-то блюдо, которое показалось Андропову особенно экзотичным, он наклонился к помощнику председателя Совмина и сказал: «Мне кажется, они хотят доказать, что эти ревизионисты все проглотят». (*)
Время было такое, что в любом жесте, в любой фразе, в любом блюде выискивался какой-то тайный смысл, какие-то идеологические яды, сильно отравлявшие мирное сосуществование двух поистине великих стран- соседей.(**)
Основным вопросом во взаимоотношениях КНР и СССР со дня основания первого и до конца существования последнего являлся вопрос – кто главный? Кто же главный в мировом социалистическом движении? Кто действительно ревизионист, а кто нет? Кто поведет человечество к всемирной победе коммунизма – Китай или Советский Союз? Кто самый красный?
Еще в 1942-м, находясь в окружении японских и гоминьдановских войск, Мао спрашивал одного из российских советников:
- Сталин – революционер? А любит красный перец? Настоящий революционер обязательно ест красный перец. Александр Македонский наверняка обожал красный перец. Он великий человек и революционер в своем деле. И Сталин, конечно, ест перец. Ешь перец и ты. Давай, если ты революционер…
«Вскоре, - как отметил советник. - Лицо у Мао стало красным, как перец в наших тарелках…».
После победы Мао приехал в Москву, где встретился со Сталиным.
- Какое же, товарищ Сталин, вино Вы предпочитаете? – поинтересовался он у главы Советов, заметив, что тот смешивает оба вида. – Красное или белое?
- Верю в красное, - задумчиво сказал Сталин. – Как-то, давно это было, во время болезни тифом в ссылке один добрый врач в тюремном госпитале тайком отходил меня малыми дозами красного вина… Спас меня от верной смерти. По крайней мере, я в это верю. С тех пор я как-то проникся сознанием его целебности…
Когда же Мао уехал, Сталин бросил одному из своих подчиненных:
- Этот человек – редиска. Он только сверху красный. Нутро у него – белое…
В 1957 году Мао последний раз побывал в Москве на международном совещании коммунистических и рабочих партий. Хрущев пообещал поделиться с Китаем тайнами производства ядерного оружия и подарить Мао образец ядерной бомбы. «Атомная бомба, - говорил Мао Цзэдун. – Это такая большая вещь, и, если у вас ее нет, то люди не будут с вами считаться». Был организован Объединенный институт ядерных исследований, русские передали Пекину чертежи, документацию и макет бомбы, пустили в КНР циклотрон, завод по производству плутония и экспериментальный атомный реактор. Осталось только лифты поставить… Заместитель председателя Чжу Дэ, министр обороны КНР Пэн Дэхуай вместе с министрами обороны других социалистических стран присутствовали в СССР на Тоцких войсковых учениях с применением сорока-килотонной атомной бомбы.
Условием передачи ядерных технологий являлось то, что Китай не будет возражать против главенства СССР в мировом коммунистическом движении. Но, если раньше Мао еще находился под влиянием личности Сталина, то с уходом последнего он уже не видел себе равных. Это стало выражаться и в отношении к советскому гегемонизму. Во всем: в мыслях, делах, речах… Хрущев возмутился: «Нас так поносят, а мы в это время, как послушные рабы, будем снабжать их атомной бомбой?», и в 1960 году заявил об отказе от соглашения по ядерным технологиям, отозвал из Китая 1292 специалиста.(***) И, как рассказывал в 2008 году житель города Сихайчжэнь - Гао Сюшэнь, обслуживавший первый атомный полигон КНР, «после отъезда атомщиков из СССР нас стали готовить к любому, в том числе, самому мрачному повороту событий».(235) К тому же на съезде Румынской компартии в Бухаресте Хрущев бросил главе китайской делегации Пэн Чжэню: «Если вам нужен Сталин, забирайте у нас его гроб! Мы вышлем вам его в специальном вагоне!».(222) А вот сына Сталина – Василия, который, находясь в заключении во Владимире все собирался обратиться в китайское посольство с просьбой отправить его в Китай, где бы он лечился и работал, все же в Китай не выпустили, а отправили в Казань, где он и скончался в 1961 году.(****)
Таким образом, Китай отказался признать главенство СССР, СССР отказался передать Китаю бомбу и объявил китайских коммунистов гегемонистами. В свою очередь, китайские коммунисты с 1966 года объявили Мао Цзэдуна «Самым красным солнцем в наших сердцах». А сердец этих было ни много, ни мало – каждое четвертое на земле. И сердца эти, как писала газета «Жэньминь жибао» были «уверены, что наступит день, когда лучезарное красное знамя марксизма-ленинизма, идей Мао Цзэдуна высоко взовьётся над Красной площадью, над родиной Октябрьской революции».
Вскоре и сами китайцы сделали бомбу. Узнав об успешно проведенном испытательном взрыве национального творения, Мао, памятуя о том, что русские внесли в это не малую лепту, пошутил: «Надо бы дать за это Хрущеву медаль, от которой он бы рвал на себе волосы». Началось мощное идеологическое противостояние двух великих социалистических держав, постоянно подогреваемое наличием у обоих атомного оружия. В первых рядах этого противостояния шли и бойцы невидимого фронта – чекисты КГБ.
Б. ОБЪЕДИНИТЬ, СОКРАТИТЬ, А СБОКУ – ОТРЕЗАТЬ…
Идеологическое противостояние, борьба за лидерство в мировом коммунистическом движении привели к тому, что ЦК КПСС настоятельно стало требовать от КГБ создания широкой агентурной сети в Китае, активизации нелегальной деятельности. Необходимо было знать, что думают китайские коммунисты, влиять на эти думы. В душевном порыве председатель Андропов даже сказал, что даст орден тому, кто первым завербует китайца. В 1960-е годы перед внешней разведкой была поставлена задача по выявлению и разоблачению подрывных планов Пекина против СССР и международного коммунистического движения в связи с враждебной позицией руководства КНР СССР на международной арене. Один из последних советских советников китайцев, генерал-лейтенант КГБ Питовранов, например, в своих донесениях в центр в 1961 году докладывал, что лидеры КНР отвергают советскую политику мирного сосуществования с капиталистическими странами, считая ее уступкой империализму; отвергают также концепцию мирного перехода к социализму в развитых странах. Это противоречило основным постулатам марксистской идеологии, и такие донесения шли по высшей разметке – то есть моментально ложились на стол первым лицам советского государства.
В соответствии с наказом партии, в 1970-х годах была разработана советская разведывательная доктрина, в которой указывалось, что, «в связи с резким усилением фактора внезапности в ракетно-ядерной войне, главная задача разведки заключается в предотвращении внезапного нападения на Советский Союз. В этих условиях советская внешняя разведка выполняет следующие основные задачи: в военно-политической области – своевременно выявляет политические, военно-политические и экономические планы и намерения, особенно долгосрочные, главных империалистических государств, а так же группы Мао Цзэдуна в отношении Советского Союза и других социалистических стран. Осуществляет захват и нелегальную доставку в СССР лиц, являющихся носителями важных государственных и иных секретов противника, образцов оружия, техники». В связи с последним, интересна одна «гастрономическая» акция, как раз проведенная в это время периферийными чекистами и получившая положительные отзывы в московском Центре.
- Как-то вышел к нам бывший китайский спецназовец и рассказал, что есть у них такая специальная книжка-учебник по выживаемости в природных условиях, – вспоминал непосредственный участник операции. - Посвящена она всему тому, что можно есть, если ты оказался один на один с природой. Он нам рассказал, что помнил, мы все это отписали в Москву и получили указание книжку эту добыть. Заслали агента, и он нам эту книжку, вскорости принес. Попросту украл в одной из воинских частей, воспользовавшись тамошним бардаком. Книжка была секретной – на ней стоял их знак секретности – пятиугольник, наподобие нашего знака качества. Занятное было издание. Восемьдесят страниц. В цвете. У нашего спецназа тоже была такая, так сказать «кулинарная книга», но в основном она описывала то, что можно есть сверху от земли, китайцы же упор делали на то, что под землей. И это ведь действительно – «над» не всегда что-то есть, а «под» всегда что-нибудь ждет лета, копошится и шевелится в любую погоду, в любое время года, в любых климатических условиях. Именно поэтому, например, там была большая глава, посвященная руслам высохших рек. В иле этих русел – всегда кто-нибудь да имелся… Книга состояла из нескольких разделов по периодам, по ландшафтам и так далее. Помню, например, был там раздел мумие. Мумие, согласно этому изданию может быть и не вкусной, но здоровой пищей и является не чем иным, как пометом птиц, переработанным временем и землей. В горах там все ясно - птиц много, мумие скапливается в определенных местах и выходит такими прожилками. Но птицы то есть не только в горах, – они везде. И мумие значит везде. Так вот там давались признаки того, как отыскать его в обычных условиях в мизерных количествах. Но даже в малых объемах оно являлось сильным антисептиком, и повышало работоспособность организма. Были разделы насекомых, трав и так далее. Например, для обострения зрения рекомендовалось есть семена крапивы. Много места уделено было болотному аиру, который шел и в сыром виде и в муке и про запас.
Вообще, согласно пособию, до пятого мая все травы съедобны, даже белена – только нужно уметь готовить. Помнится, например, инструкция по муравьям. Приставляешь к муравейнику пустое бревно, с одного конца поджигаешь. Муравьи бегут к выходу, по ходу поджариваются и уже готовенькие падают в заботливо подставленную тобой кружку.
Кружка, кстати, была единственной цивильной вещью, имевшейся у китайских спецназовцев. Помимо нее имелся автомат, полкило муки, боезапас, спички и соль. С такой не тяжелой выкладкой китайский спецназовец мог в день делать до 100 километров переходов. Все остальное он должен был добывать согласно этой книге. Книгу мы отправили в Москву. Она там не мало шума наделала.(*****)
… Однажды, проверяя показания нарушителя границы, данные в ходе следствия, следователи КГБ прошли по тайге более пятнадцати километров – искали окурок, который выбросил нарушитель. «Проще искать иголку в стоге сена, – вспоминал один из участников следствия. - Нашли, кстати, много окурков. Кто тут может столько курить в зоне заложения погранотрядов? Только пограничники. Кстати, тот китайский окурок мы каким-то чудом тоже нашли. Наши пограничники китайские сигареты не курят. В ходе следственного эксперимента с участием другого нарушителя границы, мы однажды прошли около пятидесяти километров. Он сначала дал пояснения, нарисовал кроки местности. Потом показывал это на месте. Памятью обладал отличной. Осмотрели все места его ночевок. Остатки пиршеств. А ел он все: ежей, змей, короедов, древесные грибы, корни, травы. Когда на наших глазах он съел какого-то слизняка, которого выковырял из коры, то у сопровождавшего нас начальника заставы подозрительно долго ходил кадык. Потом он признался, что с трудом преодолел рвотный инстинкт».(32)
Итак, советская разведывательная доктрина была разработана, работа проводилась, а отношения с Китаем все ухудшались и ухудшались. И тогда в Центре состоялась дискуссия, – а не пришло ли время теперь квалифицировать Китай, как «главного противника» (последним всегда являлись США)? Все же, памятуя о социалистической основе азиатского соседа, было решено «главного» оставить за Штатами, а Китаю именоваться – «основным». Одновременно было принято решение усилить работу по основному противнику. В связи с этим, ПГУ значительно увеличило число сотрудников, работающих по КНР.
Как вспоминал китаист Бажанов, стажировавшийся в Сингапуре и готовящийся поступить на службу в КГБ, «в 70-егоды в рамках борьбы с маоистским Китаем советское руководство приняло решение прикомандировать ко многим дипломатическим представительствам китаистов. Они должны были следить за контактами стран пребывания с КНР, а также за тем, что происходит в самом Китае. Китаисты появились почти во всех государствах Азии, в ключевых странах Европы, Ближнего и Среднего Востока, Африки. Ну и, само собой разумеется, в Соединенных Штатах, которые наряду с КНР рассматривались в качестве нашего главного противника».(246) Сам Бажанов туда и отправился.
В 1972 году поступило предложение о создании на базе 2-й службы управления, нацеленного прежде всего на агентурное проникновение в спецслужбы США, НАТО и КНР (впоследствии ставшего управлением «К»).
К 1976-му году, резидентом КГБ в Пекине стал Турчак (впоследствии главный специалист по Китаю в московском центре), и пекинская резидентура стала одной из самых мощных разведточек за рубежом. Резидентуры за рубежом стали получать из Центра сводок о Китае больше, чем о других странах. Лично и сам Андропов постоянно интересовался китайским коммунизмом.(******)
Еще будучи секретарем ЦК КПСС в 1964 году, Андропов пригласил к себе вернувшегося из Китая резидента:
«Помню, председатель КГБ Семичастный впервые отправил меня на доклад к Андропову, как к заведующему отделом социалистических стран ЦК. И сейчас помню этот кабинет на Старой площади, - писал резидент уже 33 года спустя. – Помню, как он встал из-за стола, с улыбкой пошел навстречу… Познакомились, поздоровались друг с другом, и он попросил: «Садись, рассказывай обо всех своих впечатлениях, какие у тебя сложились после полугодового пребывания там, в Китае…». Я заметил, что на это потребуется очень много времени, которое вряд ли позволительно отнимать у секретаря ЦК. Он, улыбнувшись, «приказал»: «Начинай, рассказывай… Для Китая у нас времени достаточно». Встреча продолжалась около четырех часов, а в это время к нему в кабинет заходили и выходили люди, некоторых Андропов оставлял: «Сиди, слушай, тебе это нужно». Я не знаю, насколько ценными были сведения, сообщенные мной в той беседе. Но Андропова интересовали именно впечатления, наблюдения, моя точка зрения на то, каким образом можно разрубить узел советско-китайских противоречий. Зная сложность этого вопроса, я в шутку заметил: «Видимо, следует наложить на марксизм ленинизм, потом маоизм, затем все просветить, и что будет сбоку марксизма – отрезать». Он улыбнулся, ответил, что это уже пробовали…».(44)(*******)
- Когда в 1968 году я заканчивал свою работу на посту резидента советской разведки в Китае, - вспоминал Дроздов. - Мне из центра прислали телеграмму: «Несмотря на то, что ваша работа в Китае завершена, Юрий Владимирович просит вас задержаться на месяц и написать свои соображения относительно положения в Китае и перспектив советско-китайских отношений». В течение этого месяца я написал 103 страницы, где среди прочего было сказано, что ситуация, которая складывается в настоящее время в Китае, - изменчива; китайцы решают вопрос создания новой общественной формации, но в этом нет ничего удивительного, к этому надо относиться терпимо и исходить из того, что китайцы будут использовать в интересах своей страны передовые элементы как социалистической, так и капиталистической систем. После моего возвращения из Китая прошло больше года, когда мне однажды позвонил Андропов: «Возвращаю тебе твой отчёт по Китаю», и отдал мне мой материал. И добавил: «На нём есть пометки. Знаешь, чьи?». Пожимаю плечами: «Нет, не знаю». «Эта пометка такого-то, эта такого-то, а вот эта такого-то, - называет Андропов фамилии высоких политических деятелей. - А вообще-то смело написано!».(265)
Вопрос о том, кто же все-таки самый красный, и ответ на него – являлись основным вопросом-задачей в деятельности КГБ в КНР до последней минуты, секунды существования этого органа - передового отряда самой передовой в мире партии.
В сентябре 1991 года начальник разведки КГБ СССР Шебаршин подал председателю КГБ Бакатину аналитическую записку о состоянии советско-китайских отношений, оценке Пекином происходивших в России событий, взгляд в будущее этих отношений. Записка состояла из трех страниц сути и подробного объемного приложения. Записка вернулась с пометкой: «Мнение председателя: приложение и основной документ объединить и резко сократить. Написать в более дружественном тоне в отношении КНР. По его мнению, Китай будет поддерживать КПСС и эту мысль надо изложить. При этом при улучшении отношений с СССР в целом эта поддержка может быть меньшей. В этой связи он считает, что можно было бы в записке высказаться за возобновление деятельности КПСС». Стали проверять, есть ли данные о том, что Китай будет поддерживать КПСС. Таких данных не было. Доложили Бакатину, что подтвердить его мнение фактами разведка не в состоянии.(********)
- Телеграммы, - описывал потом один из своих дней Шебаршин. – Из Пекина. Взгляд на положение в советском руководстве. Взгляд объективный, строгий. Едва ли начальство порадуется, оно - то хотело бы, чтобы его любили все и уже конечно, за рубежом. Китайцев модными общечеловеческими ценностями не заморочишь, они реалисты… (27)(*********)
____________________________________________________________________
(*) В честь 85-летия Андропова в средствах массовой информации появилось много публикаций об этом человеке различного характера. Интересна статья Макарова в «Аргументах и Фактах», где предполагается, что проглоченное Андроповым в Китае не прошло даром, и кончилось его смертью. «Просивший не называть свое имя высокопоставленный генерал КГБ утверждает, что Юрий Васильевич сам рассказывал ему, что впервые почувствовал себя по настоящему плохо в 1969 году после возвращения из Ханоя, куда летал с Косыгиным для участия в похоронах президента Вьетнама - Хо Ши Мина. На обратном пути они сделали остановку в Пекине, где в аэропорту встретились с руководством КНР. «Китайцы меня чем-то отравили тогда, но чем, наши врачи так и не выяснили», – сказал Андропов. ( По свидетельству председателя КГБ Чебрикова, во время визита в Китай у Андропова возникло острое кишечное заболевание – сальмонеллез).
Но это, конечно, только предположения. Китайская кухня ведь непривычна для наших желудков.
И потом, почему именно Андропова отравили китайцы, а не Косыгина? - поинтересовался журналист. «Потому что во всем мире были убеждены, что преемником Брежнева на посту Генсека станет именно Андропов. И никто не хотел, чтобы руководителем СССР стал столь сильный политик», - ответил генерал».
Но я бы хотел упомянуть, например, одно из самых распространенных китайских блюд «гобаожоу», которое подают на всех приемах. Это жирная свинина, добротно промоченная в уксусе, обильно политая расплавленным сахаром и основательно прожаренная. Теперь представьте, что есть ее будет человек у которого артрит, колит, заболевание надпочечников, пораженные почки, несколько инфарктов и которому еще четыре года назад предлагали перейти на инвалидность. Таким человеком в то время и был Андропов.
А вот свидетельство (вероятно, того же человека, что и выше) заместителя председателя КГБ СССР в 1970-1990-х годах – генерала Пирожкова, приведенное в его интервью газете «Я телохранитель»: - Знаете, как сам Юрий Владимирович объяснял причину своей болезни, от которой он впоследствии и умер? Он и А.Н. Косыгин совершили поездку по юго-восточным странам, где вели острые переговоры, которые закончились практически безрезультатно. Едва вернулись в Москву, как у него заболели надпочечники, а потом – почки. Он полагал, что его отравили во время того вояжа. Юрий Владимирович это мне много раз говорил. Отношения у нас до его ухода в ЦК были доверительные. Звал он меня по имени, Володей.
(**) Об одной такой гастрономической дуэли рассказывали член политбюро ЦК Микоян и китайцы, обслуживавшие Мао Цзэдуна – Лю Цзечен. В 1949 Микоян, как личный посланник Сталина, прибыл к Мао для выяснения позиции последнего по ряду важных вопросов предстоящего мироздания. По случаю приезда, Мао устроил банкет. Гордостью стола была свежая речная рыба в красном соусе. «Кушайте, кушайте, - приговаривал Мао. - Отведайте вот рыбку из Хутохэ, из нашей речки!». «Мы так приготовить не можем, - согласился Микоян. – Вот революция в Китае победила, теперь нам надо бы прислать людей в Китай учиться готовить по-китайски, чтобы разнообразить нашу кухню». Мао положил Микояну еще один кусочек и добавил: «Мне думается, что есть две вещи, два великих вклада Китая в мировом масштабе: во-первых, это лекарства китайской медицины, а во-вторых, это блюда китайской кухни!». «А это свежая рыба?», - поинтересовался Микоян употребляющий в пищу только живую рыбу. Только получив положительный ответ, Микоян съел кусочек. Мао обиделся такому недоверию. Через 10 месяцев он сам прибыл в Москву. Давая указания прибывшему с ним личному повару, он сказал: «Вы должны готовить для меня только блюда из живой рыбы. Если же они (советские) пришлют уснувшую рыбу, швырните ее им назад!». Когда полковник советской охраны доставил Мао рыбу, повар заметил, что она уснула, и отказался принимать. Русские были в недоумении и послали за переводчиком. Тот объяснил, что Мао Цзэдун ест только живую рыбу. Доложили Сталину и Мао рыбу получил. Мао считал, что таким образом он добился уважения и у руководства СССР и обычного персонала-народа. В 1957 году перед приездом Мао в Москву, Хрущев, давая указания о том, как принимать лидера КНР, сказал: «С Мао Цзэдуном дело иметь не просто. Он уснувшую рыбу не ест». (236)
(***) По китайской версии отъезд российских специалистов был так быстр, что второпях после прощального банкета советские особисты забыли сжечь важные документы на испытательном атомном полигоне Лобнор. На восстановление обгоревшего чертежа ядерного устройства китайские ученые потратили 5 месяцев, что сильно способствовало быстрому созданию национальной атомной бомбы.
(****) Пришлось КГБ как-то попрофилактировать и еще одного «прокитайски настроенного» сына высокопоставленного чиновника.
В феврале 1967 года председатель КГБ Семичастный докладывал в ЦК: «Комитет госбезопасности при СМ Союза ССР докладывает, что 8 февраля 1967 года был задержан в момент изготовления листовок о событиях в Китае и об антикитайской кампании в СССР Румянцев Алексей Алексеевич, 1948 года рождения, русский, член ВЛКСМ, студент 1-го курса экономического факультета МГУ, сын члена Центральной Ревизионной Комиссии КПСС, Главного редактора «Экономической газеты» Румянцева А. Ф. Содержание листовок носит открытый прокитайский характер, в которых осуждается политика КПСС и Советского правительства по отношению к группе Мао Цзэдуна и одобряется «культурная революция» в Китае. Указанные листовки Румянцев намеревался направить в адреса посольств КНР, Кубы, Венгерской Народной Республики, а также в газеты: «Правда», «Известия», «Комсомольская правда» и другие. Во время беседы в органах КГБ Румянцев вел себя надменно, заявляя, что изложенная им в листовках точка зрения является его убеждением. Румянцев заявил, что эти убеждения он не изменит и после проведенной с ним беседы в КГБ, так же, как и после неоднократных споров с отцом, которого он уважает, но не разделяет его взгляды. Учитывая возраст Румянцева А. А. и то, что он своими действиями не причинил ущерба интересам Советского государства, ограничиться воздействием на него через комсомольскую организацию университета.
Одновременно Комитет госбезопасности примет меры к оперативной проверке Румянцева А. А. и его окружения, имея в виду выявление возможных инспираторов его деятельности. Полагали бы также целесообразным поручить отделу пропаганды ЦК КПСС провести с Румянцевым А. Ф., соответствующую беседу».
(*****) Кстати, среди трофеев, доставшихся российским пограничникам после выдворения китайцев с острова Даманский в 1969 году, особый интерес вызвали необычные конфеты. Достаточно было съесть одну, чтобы довольно надолго лишиться чувства голода и жажды.
(******) На китайские события Андропов откликался и в поэтической форме. Так он, под псевдонимом, опубликовал стихи от имени моряка, обращавшегося к Мао Цзэдуну во время обострения конфликта с Китаем
(*******) Мне вспомнился отрывок из воспоминаний будущего лидера Финляндии маршала Маннергейма (не смотря на то, что два события разделяют более полувека), как две капли похожий на разговор Андропова с резидентом Дроздовым.
Будучи офицером российской армии, Маннергейм выполнял деликатное поручение российского генералитета в Китае. В 1906 году его вызвали в генштаб к генералу Палицыну, предложившему Маннергейму совершить двухгодичное путешествие на лошадях из российской Центральной Азии, через Китай до Пекина. В задачу графа входило знакомство с обстановкой, сбор военных, статистических сведений, проверка старых карт и составление новых. Маннергейм прошел курсы фотографии, топографии и летом 1906 года выехал из Петербурга. По дороге в Пекин он посетил Далайламу и со словами, что «времена такие, что даже святому человеку чаще требуется пистолет, чем молитва», подарил ему семизарядный браунинг. По возвращении в Петербург, Маннергейм получил приглашение к императору для рассказа о своем путешествии.
«Я спросил, сколько времени мне будет уделено, и услышал, что двадцать минут будет достаточно. Поскольку император не собирался садиться, я спросил, можно ли начинать, на что он утвердительно кивнул. Я докладывал стоя. Вопросы императора показывали, что он слушал мой доклад очень заинтересованно. Взглянув на настольные часы, я заметил, что прошло уже не двадцать минут, а час двадцать, и тут же попросил извинения, объяснив, что не заметил, как прошло время. Его величество улыбнулся, поблагодарил за интересный рассказ и сказал, что он тоже не заметил, как пролетело время».(101)
(********) По словам бывших работников КГБ, во все время существования Комитета нормальным явлением считался «подгон» справок под руководящую роль партии. Вот интересное свидетельство первого зама министра иностранных дел СССР Корниенко, по молодости также служившего в разведке. «В 1950 году, когда началась корейская война, мне пришлось участвовать в подготовке для высшего руководства первой разведывательной сводки о реакции за рубежом на происходившее в Корее. Так как из всех поступавших разведданных вытекало, что военные действия были начаты Северной Кореей, то, соответственно это нашло отражение и в подготовленной сводке. Поскольку, однако, по нашей официальной версии военные действия начала Южная Корея по наущению США, сводка была забракована, и начальник отдела, где она готовилась, подвергся соответствующему «промыванию мозгов». Возникла нелепая ситуация: получалось, что разведка должна была докладывать руководству не о подлинной реакции в мире на события в Корее, а нечто совсем другое. Однако выход из этой ситуации был найден довольно простой, а главное, такой, что нам не пришлось грешить против истины в том, что касалось существа дела. Практически ничего не меняя в подготовленной информации, мы предпослали ей буквально один абзац, в котором говорилось, что американцам удалось с помощью мощного пропагандистского аппарата быстро распространить по всему миру свою версию начала военных действий в Корее, чем, дескать, и объясняется изложенная далее реакция на эти события. Существо же этой реакции было сохранено без изменений».(8)
(*********) Идеологические разногласия между СССР и КНР хорошо представлены в материалах, недавно рассекреченных и представленных на сайте ЦРУ по адресу:
http://www.foia.cia.gov. Здесь вывешен большой ряд аналитических записок представляемых ЦРУ американскому правительству. Например: «Советская военная стратегия и китайская проблема» от 26 апреля 1963 года и ряд других, не менее интересных документов из истории отношений между КНР, КНДР и СССР.
