Восточное Полушарие
Китайский форум => Китайская литература и искусство => Тема начата: yeguofu от 10 Октября 2012 23:47:40
-
Горазды у нас журналисты подавать материал, ой горазды - "Мураками против босса из Союза китайских писателей", "густой азиатский дух витает". Фотографии тщедушного Мураками и жуткая фотография Мо Яня, который больше смахивает на борца сумо http://echo.msk.ru/blog/golovnin/939044-echo/
-
http://www.bfm.ru/news/2012/10/11/nobelevskuju-premiju-po-literature-poluchil.html
Лауреатом Нобелевской премии по литературе стал китайский писатель Мо Янь, сообщил Нобелевский комитет.
Как говорится в сообщении комитета, Мо Янь с «галлюциногенным реализмом соединил народные легенды, историю и современность
-
А я со своей стороны хочу поздравить yeguofu, который давно и успешно переводит произведения Мо Яня на русский язык!
:)
Игорь, надеюсь, что теперь Ваши переводы увидят свет "в бумаге" гораздо быстрее.
Мо Янь. Большая грудь, широкий зад (http://polusharie.com/index.php?topic=123702.0) в переводе Игоря Егорова.
-
Для информации. Это вторая Нобелевская премия по литературе за произведение, написанное на китайском языке (http://ru.wikipedia.org/wiki/%CD%EE%E1%E5%EB%E5%E2%F1%EA%E0%FF_%EF%F0%E5%EC%E8%FF_%EF%EE_%EB%E8%F2%E5%F0%E0%F2%F3%F0%E5#.D0.9D.D0.B0.D0.B8.D0.B1.D0.BE.D0.BB.D0.B5.D0.B5_.D1.87.D0.B0.D1.81.D1.82.D0.BE_.D0.B8.D1.81.D0.BF.D0.BE.D0.BB.D1.8C.D0.B7.D1.83.D0.B5.D0.BC.D1.8B.D0.B5_.D0.BB.D0.B0.D1.83.D1.80.D0.B5.D0.B0.D1.82.D0.B0.D0.BC.D0.B8_.D1.8F.D0.B7.D1.8B.D0.BA.D0.B8). Первым её получил в 2000-м году Гао Синцзянь (http://ru.wikipedia.org/wiki/%D0%93%D0%B0%D0%BE_%D0%A1%D0%B8%D0%BD%D1%86%D0%B7%D1%8F%D0%BD%D1%8C).
-
А я со своей стороны хочу поздравить yeguofu, который давно и успешно переводит произведения Мо Яня на русский язык!
:)
Игорь, надеюсь, что теперь Ваши переводы увидят свет "в бумаге" гораздо быстрее.
Мо Янь. Большая грудь, широкий зад (http://polusharie.com/index.php?topic=123702.0) в переводе Игоря Егорова.
Спасибо, Владимир. А я надеюсь, что Нобелевка Мо Яня вызовет волну интереса к Китаю и даст новый стимул переводам с китайского. И не только произведений современной литературы.
-
Неплохой материал о Мо Яне.
"Творчество Мо Яня можно назвать слегка запоздалой (в мировом масштабе) попыткой методами модернизма и «магического реализма» ответить на сакраментальный вопрос о человеческой природе. Опытный читатель без труда...заметит сходство манеры изложения со стилем целого ряда западных писателей, от Кафки и Фолкнера до Павича, Маркеса и Варгаса Льосы. Но не стоит спешить с ярлыком «вторсырьё». Молодёжь, выросшая в эпоху «социализма с китайской спецификой», тоже имеет право на этот вопрос. Западный модернизм, вскормленный философией Кьеркегора и Ницше, стал ответом на появление общества «полых людей» и невиданное идеологическое давление, с помощью которого властелины жизни взялись их наполнять. В похожей ситуации оказался сейчас Китай, и чтение западных классиков на эту тему едва ли даст ответ в нужной форме, ведь вопрос о человеке каждая эпоха ставит в собственных терминах". http://culture.compulenta.ru/713803/
-
Интересный отклик на формулировку шведских академиков.
"Howard Goldblatt, the U.S. translator of most of Mo’s major works, describes Mo Yan as “one of the great defamiliarizers: blood is green, children eat metal—he’s a fabulist in a way, it’s fantasy, but he connects it with reality in a way t...hat you think, I can live with that.” Goldblatt, who expressed “delight” at Mo’s success, told The Daily Beast that Mo is a “really smart guy who loves to write. I love his work, and I really enjoy working on him: I’ve always loved bold, bawdy wordsmiths, like Dickens or Rabelais. Mo Yan’s strong point may not be so much his characters as his use of language and imagery, mixed with his satirical humor.” http://www.thedailybeast.com/articles/2012/10/11/hallucinatory-realism-of-mo-yan-the-first-official-chinese-winner-of-the-nobel-prize-for-literature.html
-
Название статьи просто убойное. А отрывок из романа приведен впечатляющий.
Поднебесные людоеды
http://www.openspace.ru/article/493?fb_action_ids=10151186238832280&fb_action_types=og.likes&fb_source=aggregation&fb_aggregation_id=288381481237582
Новый нобелевский лауреат по литературе пишет о кровавых младенцах.
-
В чуткости к настоящей литературе тут Быкову не откажешь.
"В России переводят, главным образом, тех авторов, которые возглавляют списки бестселлеров. К сожалению, пока в России известно только само имя Мо Янь, его псевдоним, который переводится как «Молчание». А знают этого автора в основном по фильму «Красный гаолян». Фильм действительно хороший. Но есть основания полагать, что лучшее его сочинение — это роман «Большая грудь, широкий зад», который у нас переведен главами и в интернете с ним можно познакомиться. У меня есть ощущение, что он крупный писатель" . http://mnenia.ru/opinions/26101/
-
присоединяюсь к поздравлениям Игорю Егорову и желаю его переводам Мо Яня скорейшего выхода в свет
-
присоединяюсь к поздравлениям Игорю Егорову и желаю его переводам Мо Яня скорейшего выхода в свет
Спасибо. Роман "Страна вина" наконец таки вышел. Вышел в серии "Будущие нобелевские лауреаты". Тогда еще никто не подозревал, что Мо Яню будет присуждена Нобелевская премия именно сейчас. Главный редактор выразился так : "В этом году наша Нобелевская ставка - на красное". http://www.amphora.ru/book.php?id=2260
(http://i47.tinypic.com/2uz3w5c.jpg)
Все романы Мо Яня — выдающегося китайского писателя современности — получили в мире высокую оценку, и каждый из них демонстрирует глубину и широту его исключительного таланта. «Страна вина» не просто потрясающая книга. Это образец нового писательского стиля, что довольно непросто в наш век. Уникальному стилю Мо Яня присущи великолепная, оригинальная образность, безграничная сила воображения, сплетенная с мифо- логичностью, и мастерское владение различными формами повествования.
«Страна вина» — это моралите, притча, историческая аллегория и шедевр литературы абсурда, вместе взятые. В то же время это самая яркая и колкая сатира в современной китайской литературе. Но в глубоко философском и политическом контексте это роман не только о Китае, и принадлежит он уже не только китайскому искусству, а всему человечеству.
Кол-во страниц: 446
Издательство: Амфора
-
О! Интересно, спасибо! Сейчас должны быть в витринах всех книжных магазинов, нужно купить почитать.
-
ага, это при том, что новостное агентство "лента.ру" без зазрения совести в своей статье заявило (http://lenta.ru/articles/2012/10/12/moyan/) "переводов Мо Яня на русский язык не существует"
Лауреат Нобелевской премии по литературе китаец Мо Янь практически неизвестен в России. Согласитесь, это утверждение довольно парадоксально, даже если учесть, что премию ему присудили только вчера. Почитать Мо Яня на русском нельзя - нет переводов, поэтому "Лента.ру" познакомилась с творчеством писателя опосредованным, но по большому счету единственным доступным способом - посмотрев фильм Чжана Имоу "Красный гаолян", снятый по произведениям нобелиата
-
Большое спасибо Игорю Егорову за возможность знакомиться с творчеством Мо Яня. "Страну вина" хотелось бы прочесть...
-
Эрик Абрахамсен выразился достаточно четко. (Извините, что даю без перевода. Знающих английский и имеющих время, прошу перевести. Заранее благодарен.)
"He's not a political risk taker, but he's nobody's lackey," said Eric Abrahamsen, a literary translator who has interpreted for Mo at several events.
"He is very politically astute… [but]...he doesn't write what he is told."
"He was instrumental in reviving Chinese literary language after the Cultural Revolution," said Abrahamsen.
"He has also done the best job of tackling the big social and historical issues, I think more successfully than anyone else has, taking historical facts and turned them into convincing art. That's enough, right there, to win the Nobel."
http://www.guardian.co.uk/books/2012/oct/11/mo-yan-nobel-prize-china
-
Статья о творчестве Мо Яня в "Нью-Йорк Таймс" http://www.nytimes.com/2012/10/12/books/mo-yan-mines-a-deep-well-of-material-in-china.html?smid=fb-share
"These novels are very different. As Mr. Mo’s adroit translator Howard Goldblatt put it in an e-mail: “If you like Poe, you’ll love the forthcoming ‘Sandalwood Death’; if you’re more Rabelaisian, ‘The Republic of Wine’ will appeal, and if y...ou’re fond of a fabulist, I recommend ‘Life and Death Are Wearing Me Out.’ ”
But at the center of all of Mr. Mo’s work to date are the characters themselves, the very flavorful, raunchy, violence-prone, cruel, obstinately individualistic, all-too-human people who, in the end, get a bit of consolation, even some tattered remnants of victory, in the ingenious facts of their survival".
-
Ну, раз тайна, пусть и остается тайной... http://www.afisha.ru/article/tajna-amfori/
"Смех смехом, но вот уже много лет все нобелевские лауреаты моментально оказываются в «Амфоре» — как Электроник в чемодане у Урри. Как, спрашивается, это объяснить? То ли у издателя Вадима Назарова какое-то невероятное чутье плюс способности приобретать права на недешевые книги свежеиспеченных лауреатов, то ли (что гораздо больше похоже на правду, хотя, сами понимаете, невозможно) «Амфора» — придворное издательство Нобелевского комитета, то ли у «Амфоры» есть какой-то могущественный инсайдер внутри Нобелевского комитета, который сильно заранее — представляете, сколько времени требуется на то, чтобы перевести и издать книгу, — выдает им имя будущего лауреата. Ну а как еще объяснить эту череду «удач»?"
-
Ох, и икается вам сейчас, Мо Янь лаоши... "Запад есть Запад, Восток есть Восток, и вместе им не сойтись", считал Киплинг. Будем надеяться, что не сразу, но это произойдет. Хотя бы в старании понять друг друга. http://russ.ru/pole/Ruletka-Mo-YAn
"Возможно, тогда дали не тому китайцу ― эмигранту, диссиденту, ― и сейчас положение нужно было исправлять, как с Пастернаком в 1958-м и сразу за ним Шолоховым в 1965-м, ― кардинально? Да, такой вариант бы годился, Мо Янь ― диссидент наоборот: двадцать два года в Народно-освободительной армии Китая, кадровый политработник, потом редактор газеты; лауреат Национальной премии КНР и ещё одной, не менее почётной ― Литературной премии Мао Дуня; да и вообще ― зампредседателя Союза китайских писателей.
Но нет, эти два случая, русский и китайский, ― всего лишь случаи, у Нобелевского комитета нет практики компенсировать одно другим, это значило бы признать ошибку. Или чьё-то влияние на свой выбор. А этого Нобелевский комитет, наверное, боится больше всего. Больше слов «саботаж», «некомпетентность». Бесстрастный, отрешённый, ни от кого не зависящий и не обязанный ни перед кем отчитываться в своих действиях ― пусть и невразумительных, лишённых какой бы то ни было логики, системы, смысла. Вот каким его должны видеть".
-
Ну а как еще объяснить эту череду «удач»?"
редакционный компьютер по этому поводу упорно молчит по-партизански? :) на форзацы этих книг, конечно, заглянуть никак нельзя - череда удач найдёт объяснение и тайна сия почит в пучине бытия.
-
редакционный компьютер по этому поводу упорно молчит по-партизански? :) на форзацы этих книг, конечно, заглянуть никак нельзя - череда удач найдёт объяснение и тайна сия почит в пучине бытия.
По этому поводу молчит и будет молчать yeguofu. Такая уж профессия - переводчик: профессиональный хранитель чужих тайн. :)
-
О как, дожил: коллеги - не восточники - пишут дифирамбы в стихах:
Ну не моя вина
Что не читал еще "Страну вина"
Может сноб какой и скажет - Фу
Но переводил то yeguofu!
:-[
-
О выходе "Страны вина" докладывает "Цанькао сяоси" http://china.cankaoxiaoxi.com/2012/1012/104089.shtml
据介绍，目前在俄罗斯书市只译有莫言作品的部分节选。俄罗斯？阿姆福尔？出版社将于年内发行莫言作品的第一部俄文译本《酒国》。小说俄文版译者为伊戈尔·叶戈罗夫先生。
-
"Страна вина" Мо Яня на Озоне http://www.ozon.ru/context/detail/id/19074467/
-
Игорь, а вас уже наверное спрашивали и не раз, почему именно 莫言 был вами выбран для перевода?
Или об это лучше "не говорить"?
-
Игорь, а вас уже наверное спрашивали и не раз, почему именно 莫言 был вами выбран для перевода?
Или об это лучше "не говорить"?
Алик, вы задаете этот вопрос первым. Почему "Страна вина" - да, спрашивали. И я честно отвечал: чисто в рекламных целях, для эпатажа, "чтобы помнили", этакая шоковая терапия. Поэтому, мне например, понравилось определение романа, которое дали в Playboy по одному отрывку с описанием пиршества - "алкотрэшсатририкон". Ни Мо Яню, ни мне к таким характеристикам не привыкать. Похоже, это удается, сужу по впечатлениями от отрывков, предложенных в разные издания издательством. Хотя удачный отрывок выбран лишь в одном случае. Не советовались они со мной.
А вообще Мо Янь выбран, потому что понравился, потому что он очень китайский, потому что не боится говорить правду, потому что он настоящий человек из народа. Ему не нужно "идти в народ", как некоторым интеллигентам типа того же Гао Синцзяня.
-
После знакомства с главами из "Большой груди" довольно точно отразил ситуацию Дмитрий Быков:
"Переводить, полагаю, замучаешься. Я по-китайски не говорю, не знаю, но переводчики говорят — «писатель он большой, но переводчик нужен ему под стать — серьезный, крупный, потому что Мо Янь еще и стилист». А у нас массовые переводы китайской прозы благополучно закончились в 60-е годы вместе с отношениями с Китаем. Это все надо начинать заново. Я не знаю ни одного китайского автора, которого бы массово переводили. А Мо Янь отлично показывает ту линию, которая для нас находится за витриной безумного промышленного взлета. Мы ж не понимаем толком, что сейчас в Китае происходит" . http://www.mk.ru/culture/interview/2012/10/11/760192-nobel-otpravitsya-vpodnebesnuyu.html
-
Известный критик Владимир Бондаренко: Китайский крестьянин и коммунист взял Нобелевскую премию http://svpressa.ru/society/article/59676/
-
Портрет Мо Яня, составленный еще в 2004 году французским журналом Le Point.
http://rus.ruvr.ru/2012_10_12/Mo-JAn-chelovek-kotorij-ne-dolzhen-bil-govorit/
"Следуя традиции: китайские интеллектуалы и художники веками используют коды, делают ставку на характеры, чтобы донести свое послание до читателя сквозь авторитарную политическую систему. А Мо Янь известен в Китае как своим черным юмором, ...так и своими историями и персонажами, имеющими большое символическое значение. В одной из предыдущих книг, «Страна вина», он нарисовал безжалостную картину китайского общества 90-х годов, развращенного коррупцией и непотизмом до такой степени, что некоторые чиновники доходили до поедания детей. Это метафора притеснения народа бюрократами, которая продолжает тему каннибализма, часто используемую писателями".
-
"Голос России" на китайском: "Страна вина" Мо Яня появилась на русском http://chinese.ruvr.ru/2012_10_15/91282665/
莫言的《酒国》在俄罗斯面市
本年度诺贝尔文学奖获得者莫言的小说《酒国》俄文版已经出现在了莫斯科书店的货架上。首发日想购买此书的人络绎不绝。一些书店只是预售此书。
-
Галина Юзефович о Нобелевской премии и о "Стране вина"
http://www.itogi.ru/arts-kolonka/2012/42/183263.html
"По счастливому стечению обстоятельств в ближайшие дни в издательстве «Амфора» выходит самый известный роман Мо Яня «Страна вина» (по иронии судьбы он опубликован в серии «Будущие нобелевские лауреаты»). И вот что я вам скажу: я читала его ...всю ночь — думала проглядеть несколько страниц для знакомства, но не смогла оторваться. Это по-настоящему большая литература — смешная, страшноватая, фантастическая и удивительно реалистичная... Словом, ровно такая, как сказано в нобелевской формулировке: с завораживающим реализмом соединяющая в себе фольклор, историю и современность".
-
О книге на прилавках книжных магазинов и интервью китайскому ТВ http://inotv.rt.com/2012-10-16/Kitajskij-Nobelevskij-laureat-pozval-rossiyan
-
Еще одно интервью "Фонтанке" http://www.fontanka.ru/2012/10/15/154/
-
Критик Владимир Бондаренко:
"Поразительно, но на русском языке, кроме нескольких рассказов, переведенных любителями-добровольцами, ни одно из произведений Мо Яня (а он — автор одиннадцати романов, не считая многочисленных рассказов и эссе), еще не издавалось. Но, как бы в предчувствии Нобелевской премии издательство "Амфора" уже подготовило в замечательном переводе Игоря Егорова два самых популярных романа писателя: "Страна вина" и "Большая грудь, широкий зад"."
"После 11 октября 2012 года, когда Шведская Академия присудила Мо Яню Нобелевскую премию по литературе, наши либеральные критики сходу стали приравнивать нового лауреата к Кафке, Фолкнеру или, на самый худой конец, — к Павичу, лишь бы подальше от России. Да и как иначе — ведь для них солнце восходит только на Западе. Между тем, все ведущие китайские современные писатели: от Мо Яня до Су Туна, от Цзя Пинвы до Ван Аньи, от Чжан Чэнчжи до Лу Миня, — пишут о своем преклонении перед русской литературой, классической и современной, а наши критики старательно их выводят лишь из западного постмодернизма".
http://www.russianshanghai.com/articles/post7408
-
Еще один материал "Радио Свобода". Похоже, yeguofu для них не совсем то что надо.
В этом же материале С.А.Торопцев рассказывает о Ван Мэне и ЦаньСюэ. http://www.svobodanews.ru/content/transcript/24743736.html?fb_action_ids=10151195933097280&fb_action_types=og.recommends&fb_source=aggregation&fb_aggregation_id=288381481237582
-
Свое мнение о Мо Яне высказывает "злейший друг" современной китайской литературы небезызвестный немецкий синолог Вольфганг Кубин. http://book.sina.com.cn/cul/c/2012-10-12/1111345045.shtml Пока нашел только на китайском.
Его более ранние суждения можно почитать в теме "Всем интересующимся современной китайской литературой" http://polusharie.com/index.php?topic=50304.250
-
Интересная статья :) Про роль Howard Goldblatt в переводе Мо Яня, каково ваше мнение?
-
Интересная статья :) Про роль Howard Goldblatt в переводе Мо Яня, каково ваше мнение?
Гольдблатту дай бог здоровья, что он уже столько напереводил Мо Яня, и есть возможность познакомиться с его творчеством по-английски. Если бы не его многолетние труды и не переводы на шведский Анны Чэнь-Густаффсон, возможно, шведские академики приняли бы и иное решение. У него уже составилось представление о творчестве Мо Яня и его особенностях, он неоднократно давал достаточно правдивую оценку значения и уровня этого многогранного писателя. В отличие, скажем, от того же Вольфганга Кубина с его субъективными декларациями.
Другое дело, что Гольдблатт переводит в давней англоязычной традиции передавать основную информацию, без особых красивостей и поэзии, да еще с обилием американизмов, от которых морщатся не-американцы. Но это уже другой разговор.
-
Первые отклики читателей http://www.radiovesti.ru/articles/2012-10-22/fm/70639 и эфир на телеканале "Культура" http://www.tvkultura.ru/issue.html?id=127399
-
Дмитрий Николаевич Воскресенский о Мо Яне.
http://russian.people.com.cn/95197/7987254.html
-
Похоже, форум обновился и по какой-то причине эти темы ушли на 3-ю страницу.
-
Рецензия на "Страну вина" Михаила Визеля http://www.timeout.ru/books/event/284128/
Визелю удалось усмотреть главное, чем характерно, наверное, все творчество Мо Яня: «Беспорядок неизбежен, как неизбежен и геморрой, есть лишь предвечное присутствие сокровенной сути божественного».
-
"Несмотря на все композиционные сложности, на вареных или печеных младенцев, на колорит и «клюкву», читается книга очень легко. Пожалуй, после Льосы Мо Янь — один из самых «просто читаемых» нобелевских лауреатов последних лет".
http://www.gazeta.ru/culture/2012/10/24/a_4822617.shtml
-
Есть и такие мнения о Мо Яне. Но, думаю, суд вынесет читатель. Слишком непривычна для нас китайская литература и слишком неожиданным стало решение Нобелевского комитета. http://calendar.fontanka.ru/articles/84/
-
"Если вы слышали или читали ранее, до прочтения этой книги, какие-то обсуждения, разговоры о том, что вот дали Нобелевку какому-то китайцу, наверное, прогнулись перед великим и могучим Китаем, а кто, мол, он такой, этот Мо Янь? Соловей ЦК к...омпартии? Китайский Горький? Конформист-соцреалист?
Так вот — забудьте эту чушь, ибо почти все, сказанное в русских масс-медиа о Мо Яне, относится к поговорке «слышу звон, да не знаю, где он». Читайте лучше книгу — и судите о современной китайской прозе сами. А она всерьез удивит даже искушенного читателя. Мы ведь ничего не знаем о китайской литературе нашего времени. Может быть, теперь нас ждет переводной бум? Очень бы хотелось этого, а то все повторяют: За Китаем будущее, за Китаем будущее — а Китая-то мы и не знаем".
http://showtime.delfi.lv/news/culturepark/books/mo-yan-strana-vina.d?id=42772792
-
Есть и такие мнения о Мо Яне. Но, думаю, суд вынесет читатель. Слишком непривычна для нас китайская литература и слишком неожиданным стало решение Нобелевского комитета. http://calendar.fontanka.ru/articles/84/
Ахренеть от Торопова. Он же книги не читал, открыто об этом говорит и, тем не менее, осуждает. Еще и бравирует тем, что читать не будет.
Как-то стыдно даже должно быть....
-
Он и на Костюкович как-то потоптался, что она типа ужасно переводит... интересно, кто же тогда переводит хорошо? Критик такой критик. Хотя вообще-то у него много и вполне адекватных статей.
-
Впечатление от Мо Яня женской аудитории (явно далекой от Китая. Если бы переводчики переводили as is все китайские речения низкого штиля :)):
"Непристойный язык пока оставим на совести переводчиков и китаеведов. Скажем о том, что показывает верхняя часть айсберга. А она предлагает не только сложнейшую структуру романа, в котором главы сюже...та перемежаются эпистолярными вставками – перепиской Мо Яня и его ученика, кандидата виноведения Ли Идоу, не только фонтанирующего цитатами из древних книг, но и засыпающего наставника рассказами в разной литературной стилистике – в духе неореализма, литературы факта. В итоге достигается интересный эффект: творчество писателей становится сообщающимся сосудом, в котором реальность Ли Идоу, преломившаяся под призмой его взгляда, незаметно проникает в повествование Мо Яня. Литература перед нами – с ее кровью, костями, жилами и сосудами – предстает в виде сложного многослойного живого организма, незакрепощенного и не зацементированного в статичную форму. С помощью этого вскрытого строя и, безусловно, изменчивого змеистого языка, который то течет как ручей, то стремится потоком, то закручивает в водовороты воображения, Мо Янь корчует суть китайской ментальности, в которой героизм и красота мифа идут бок о бок с взрывным либидо, изощренной жестокостью и утонченным каннибализмом".
http://exlibris.ng.ru/subject/2012-10-25/1_realism.html
-
"Наконец-то свершилось – иллюзия, будто современной китайской литературы не существует, благополучно развеяна. Пока что речь идет только об одном писателе, которого просто нельзя было не издать ввиду оказанных ему высоких мировых почестей, ...и в самое ближайшее время количество известных нам мастеров слова из Поднебесной вряд ли сравняется хотя бы с количеством читаемых в России японцев. Но, тем не менее, современный Китай все же перестал быть для отечественных книголюбов «бессловесным». Давно пора – ситуация, когда огромная и отнюдь не безразличная нам страна никак не представлена на российском книжном рынке, выглядит все-таки странно".
http://vz.ru/culture/2012/10/23/603886.html
-
Переводчик Мо Яня на шведский Анна Густаффсон-Чэнь. Познакомился в августе в Пекине, очень приятная дама http://english.cntv.cn/program/newshour/20121012/103508.shtml
-
Рецензия на "Страну вина" Льва Данилкина
http://www.afisha.ru/article/novie-retsenzii-yan-baker-boyashov-kampfner/?utm_source=feedburner
Густой, плотный, жирный роман и без Мо Яня кишит самыми странными персонажами: карликами, похотливыми шоферицами, замначальниками отдела пропаганды, специализирующимися на приготовлении детей женами академиков…
Представьте себе нечто среднее между Стерном, Нилом Гейманом, Сорокиным, Прохановым, Кафкой, Гоголем и Рабле — и на китайском материале; получится Мо Янь, выдащийся рассказчик, которому повезло с материалом: дэнсяопиновским, постмаоистским, помешанным на потреблении, пожирании, поглощении — Китаем.
В «Стране вина» много едят, еще больше пьют, а еще больше — проявляют жестокость при приготовлении пищевых продуктов (человеческих младенцев, ослятины, рыбы) — но книга, конечно, не про еду, а про то, как пишется роман — не «роман вообще», а роман про здесь и сейчас, рождающийся в переполненном нелепостями Китае начала 90-х. О том, как жизнь влияет на литературу, а еще больше — литература на жизнь, а еще больше — литература на литературу, и из всех этих отражений образуется дурная бесконечность — такая же абсурдная, как нынешний Китай, сформированный маоистскими романтическими революционными лозунгами, фольклорной магией, верой в капитализм и силу литературы.
-
Отзыв молодого читателя http://arthurkh-312.livejournal.com/
"Страна вина" - это роман-символизм, который покоряет своим гениальным бурлеском, гротескными формами, уникальностью стиля и талантом самого автора. Гениальное моралите, которое показывает читателю через призму абсурда реалии не только современного коммунистического Китая, но и всего остального мира. Символы, одетые в красочные метафоры, встречаются на протяжении всего текста, а саркастичность, с которой Мо Янь подает сюжет, бесспорно, шедевральна. Действительно, реализм Мо Яня производит галлюциногенный эффект. Нельзя воспринимать его текст буквально, ведь за каждым словом скрывается глубинная подоплека, которую никогда не поймет обыватель".
-
Еще один сюжет по китайскому ТВ http://news.cntv.cn/china/20121016/104446.shtml
-
Литературный критик Владимир Бондаренко: Работы Мо Яня исходят из самой уникальной народной культуры Китая
http://russian.people.com.cn/95197/8002336.html
-
Задушевный отзыв http://www.livelib.ru/book/1000570729
Галлюциногенный реализм! - пыхтела я, прижимая к груди свежекупленный томик, - Спокойствие горного потока! Прохлада летнего зноя! Эк похвалили, теперь и ругать не надо! Прохожие недоуменно косились на специфическое оформление: плакат "Разде
лка туши ангелочка" - и, дай-то Бог, не догадывались, что это ж-ж-ж неспроста и соотносится с текстом напрямую. В общем, я предупредила. Любителям утончённой психоделии, да и поклонникам псевдонаивного вопроса "Что курил автор?" искать у Мо Яня нечего. Куда автору ещё и курить? А чего сколько он хлебнул под очередной творческий порыв - сам сообщит. В крайнем случае, скромно прибавит в заключении: "Писано подшофе".
Мог бы и не докладывать. И так понятно.
Строго говоря, "Страна вина" - это переписка провинциального литератора-дилетанта, по профессии винодела, со столичным, венчанным лаврами и, увы, плодоносной лозой номинантом на Нобелевскую премию. Псевдоним провинциала - Ли Десятилитровый. По-китайски очень благозвучно - Ли Доу. Псевдоним столичного жителя - Молчи. По-китайски также весьма музыкально - Мо Янь. Вместе с рассказами на рецензию Десятилитровый посылает почтенному наставнику всё увеличивающиеся порции винища и рисовой водки маотай, вследствие чего каждая новая рецензия теплее и похвальнее предыдущей, хотя пишет Ли Доу невероятный трэш. Настаивая притом на исключительной правдивости этих бредней.
Бравый следователь Дин Гоуэр и его наган-симулякр, эротоманка-шоферица (не нравится мне этот термин, на шаферицу похоже, надо было перевести "шофёрка", крепче за шофёрку держись, баран), развратная партийная верхушка, метрдотель ростом в метр с кепкой и совсем уж инфернальный Институт Кулинарии, где заправляет красавица тёща Десятилитрового, которую угораздило уродить на редкость сквернообразную и сварливую дочь... Исчадия окоселого сознанья ведут, впрочем, приземлённое и активное существование. Как это у Стругацких? "Они имели конечности и непрерывно двигались, они издавали отвратительные звуки, они были неприличны, они были агрессивны и все время дрались." А также бухали, обжирались деликатесами, сношались и обсуждали сии трепетные темы в манере социалистического реализма. То есть, виновата, в китайской культуре соцреализма нет. Наличествует творческий метод сочетания революционного реализма и революционного романтизма. Тот же соцреализм, только под кисло-сладким соусом.
Итак, добро пожаловать на китайскую литературную кухню. Кстати, знаете ли вы, что существует 11 безнравственных кушаний, то есть приготовляемых с особой жестокостью. Благодаря Мо Яню мне стали известны целых два безнравственных блюда, а пари "стошнит или не стошнит" пришлось заключать с собой многократно. Мне всё равно не объяснить, на что похожа книга. Вот если бы Рубенс рисовал на босховские сюжеты, а малые голландцы пристроили бы на полях окорока, сыры, бутыли, штофы, мерзавчики...
А галлюциногенен ли реализм Мо Яня? Трудно ответить. Приметы делирия: от раблезианских декольте до кровавых крыс с флуоресцентными глазёнками - безусловно, не затушуешь. Но, по словам Б.Г., приход - не дверь на дереве, в которую как вошёл, так и выйдешь. И, если уж вошёл...
Не галлюцинаций ради и не революционного романтизма, сливающегося с революционным реализмом, как дракон с фениксом, т.е., в котле ослиный уд с ослицыной тайной снастью. Ведь алкоголь - это универсальный психофизиологический адаптоген. По русской пословице (есть ли китайский аналог?) - страшно видится, да выпьется - слюбится. И в выгребной яме тонуть не так противно, и втюриться с первого взгляда не так пошло и заезженно. Хотела закончить феерическим восточным тостом, но - вычёркиваю.
Будем здоровы.
-
Похоже, читатель раскусил, что такое Мо Янь, и готов читать других китайских авторов. Если это действительно так - quod erat demonstrandum. :)
"Китай и вправду какая-то терра инкогнита: не думаю, что за переделами Азиатского региона до получения премии Мо Янь так уж был известен и читаем. А тут словно бы из ниоткуда появился перевод сочного, вкусного, раблезианского и очень смешно
го романа. «Страна вина» — прежде всего игра, смешение стилей и стилизаций, комических ситуаций, вв который попадают выдуманные галлюционирующие персонажи, переписка между двумя лукавыми сочинителями с выходом для бисирования собственно Мо Яня в качестве персонажа для встречи с героями. Мо Янь — рассказчик уровня Рушди или Памука, умеющий выстраивать замысловатые композиционные матрешки, вставлять подрассказы в рассказы, наводить тень на плетень. Нескончаемые описания пирушек и плутовских во многом похождений их участников выполнены в диалектичной манере: есть и упоение атмосферой и рядом описание механизмов приготовления лакомств, зачастую неприглядных. Стремление совместить все, что есть в бытовой китайской культуре, с литературными штампами коммунистических лозунгов и цитатами из средневековой классики уравновешено вкусом автора, его органикой.
Мо Яня вот сравнивали с Сорокиным, но общего между ними лишь в умении пародировать любые стили и тяга к галлюцииногенным фантазиям. Мо Янь более легок, не склонен к деконструкциям и уж во всяком случаае в нем нет тяги к разрыву эстетических условностей: капрофагии, зоофилии и прочего нет и в помине, а каннибальство выступает в качестве ложного следа, на который вступил детектив( закончивший практически так же как и вступивший на ложный след герой «Оправдания» Д.Быкова). Раблезианство вполне в рамках латиноамериканской традиции, скажем, Амаду. Сравнения с Пепперштейном, Кафкой более оправданны, но тоже не в ущерб самобытности китайского мастера. «Страна Вина» все же меньше сатира, чем пародия, пародия тотальная и по настоящему смешная.
Имея мало представления о цензуре в коммунистическом все-таки Китае, следует заметить, что по бесцеременности описания бюрократических ужимок, демагогии партийных бонз Мо Янь во всяком случае развернулся в размере, который наши литераторы-сатирики обрели где-то к концу перестройки, то есть уже фактического бессилия партии. Мо Янь вполне себе на родине почитаем, а не церемонится с ущербностью идеологических постулатов ни в малой степени.
С нетерпением жду появления грудей, зада и всего прочего из того, что нам обещают перевести от китайского нобелиата."
http://fantlab.ru/work408788
-
Рецензия Галины Юзефович http://www.itogi.ru/arts-kniga/2012/46/184158.html
Вокруг шахты Лошань в местности Цзюго сгущается тьма: поговаривают, будто местные функционеры всем прочим деликатесам предпочитают блюда из... младенцев. Невинных крошек жарят, варят, запекают в меду и подают к столу руководящих работников-ганьбу, чтобы утолить их извращенную тягу к изысканности, но главным образом потакая стремлению стареющих аппаратчиков навечно сохранить молодость и жизненную силу (считается, что в этом деле мясо детей не имеет себе равных по эффективности). Расследовать макабрический сюжет из столицы в Цзюго отправляется следователь прокуратуры Дин Гоуэр — скверный отец, несчастливый муж и неудачливый любовник, наделенный к тому же слабой переносимостью спирта: именно это последнее свойство оказывается для него фатальным в краю, название которого буквально переводится как «страна вина». Начав выпивать в первой же главе, Дин Гоуэр не просыхает до последней страницы, что накладывает существенный отпечаток на происходящее.
Детективная линия соседствует в романе с эпистолярной, состоящей из переписки самого автора и его поклонника — некоего Ли Идоу, начинающего литератора и профессионального знатока вина. Третий же слой текста образуют фрагменты из книги этого самого Ли, якобы присланной им на суд Мо Яня, которые диковинным образом перебрасывают мостик к первому и, в сущности, основному сюжету — каннибальскому...
Ну да, понимающе хмыкнет тут умудренный опытом читатель. Цветистая переписка с обильными литературными коннотациями, а также рассуждениями о винной культуре Китая — для экзотики и колориту, детектив — чтобы удержать читательское внимание, «роман в романе» — для связки. Все вместе — идеальное чтение для офисного планктона, мейнстрим в чистом виде, видывали такое неоднократно. Но Мо Янь — китаец, и книгу свою он писал в первую очередь в расчете на соотечественников, поэтому наши привычные читательские стереотипы в отношении «Страны вина» не срабатывают. Так, вопреки ожиданиям, самой прозрачной и понятной оказывается эпистолярная линия, в то время как «детектив» отдает то пелевинским абсурдом, то средневековым романом о похождениях судьи Ди — китайского Шерлока Холмса. «Роман» же Ли Идоу и вовсе не укладывается ни в какие привычные жанровые рамки — уж не говоря о том, что он категорически отказывается выполнять функцию клея, скрепляющего две другие составляющие романа. Ну а если добавить к сказанному, что текст «Страны вина» насквозь пронизан аллюзиями на непонятное, цитатами из непостижимого и сатирой на неизвестное, то может показаться, будто на выходе должно получиться нечто, возможно, прекрасное, но едва ли удобочитаемое — по крайней мере, с точки зрения европейского читателя.
И вот тут-то в дело вступает особая магия Мо Яня — та самая, которая (наряду, разумеется, с политическими соображениями) и принесла китайскому прозаику самую престижную литературную награду в мире. Из странного, пестрого и на первый взгляд совершенно несоразмерного материала он ухитряется собрать образцовый, как сказали бы американцы, page-turner. Непонятная сатира и загадочные аллюзии довольно быстро перестают мешать и становятся элементами декора, в то время как глубинная сущность текста — парадоксальная, абсурдная, магическая и завораживающая — выходит на первый план. Экзотическая сувенирная безделка неясного назначения внезапно оборачивается подлинным сокровищем — эдакой «энциклопедией китайской жизни» во всей ее чарующей и немного пугающей многослойности.
Российскому читателю со «Страной вина» повезло: известие о присуждении Мо Яню Нобелевской премии по времени совпало с выходом первого его романа по-русски. Благодаря этому премиальный медиатолчок сработал по максимуму: с самого своего появления «Страна вина» не покидает десятку лидеров продаж в столичных магазинах. И вполне закономерно: нобелевские лауреаты всегда продаются неплохо, однако если для таких «трудных» авторов, как Герта Мюллер, премиального всплеска внимания хватает в лучшем случае на пару недель, то у Мо Яня шансов на долгосрочную читательскую любовь существенно больше. В конце концов, как выразился обозреватель The Guardian, «его же просто интересно читать».
-
Наверно я мало чего понимаю, но первая половина романа на меня не произвела никакого впечатления кроме негативного.
Сама тема поедания детей и их приготовления в качестве особых блюд кажется мне нездоровой. Хотя сейчас все, что связано с больным воображением, культивируется.
А что, в Китае действительно при изготовлении вина добавляли мочу? :o или это очередные фантазии автора?
-
Наверно я мало чего понимаю, но первая половина романа на меня не произвела никакого впечатления кроме негативного.
Сама тема поедания детей и их приготовления в качестве особых блюд кажется мне нездоровой. Хотя сейчас все, что связано с больным воображением, культивируется.
А что, в Китае действительно при изготовлении вина добавляли мочу? :o или это очередные фантазии автора?
bumali, на вкус и цвет товарища нет, как говорится.
Тема поедания детей не нова, об этом писал в свое время еще Свифт в своей сатире "Скромное предложение" http://ru.wikipedia.org/wiki/%D0%A1%D0%BA%D1%80%D0%BE%D0%BC%D0%BD%D0%BE%D0%B5_%D0%BF%D1%80%D0%B5%D0%B4%D0%BB%D0%BE%D0%B6%D0%B5%D0%BD%D0%B8%D0%B5 . "Спасите детей!" - широко известный клич, прозвучавший у Лу Синя.
О добавлении мочи в вино недвусмысленно говорит сам Мо Янь на страницах романа (сс.147-148).
-
Еще один отзыв о романе на Озоне http://www.ozon.ru/context/detail/id/19074467/
Трудно судить о вручение Нобелевской премии по литературе, как о действительном мериле таланта, мастерства и превосходства одного писателя над остальными. Любая литературная премия условна, клубок совпадений из различных субъективных и объективных факторов, а Нобелевская к тому же политизированная, очень размыты критерии оценки, вручается не за определенное произведение, а за общий итог трудов автора, присутствуют еще различные скрытые веяния влияющие на критерии отбора победителя. При всем этом - это самый важный тренд в мире литературы, определяющий ее на ближайшей год. При всех стенаниях американских журналистах, о том что американские писатели не получает премию уже энное количество лет, в данный момент объективно нет у них писателя, которому можно без сомнения ее вручить, писателя самого высшего сорта. Есть целая плеяда неплохих писателей, самобытных, интересных, но безусловного мастера нет. Да что даст нобелевская премия условному Роту, Рушди или Мураками, их романы продаются большими тиражами, есть большое количество преданных читателей и прочитали их все кому уже надо и даже не надо. То ли дело вручение премии китайскому писателю Мо Янь. Кто кроме горстки критиков, просвещенных издателей и въедливых знатоков от литературы слышал о нем до недавнего времени? Я думаю очень маленькая прослойка, а тех кто читал и того меньше. Я не буду обсуждать достоин он или нет, что есть писатели значительнее, а тексты важнее, вполне возможно, сейчас о том, что вручение его премии даст Мо Яню и мировой читательской аудитории. Мо Янь получил признание в мире, почет на родине, большие гонорары за переводы своих книг от издательств всего мира, признание своего творчества. В самом больше плюсе окажутся читатели- китайская литература, для нас абсолютное пустое поле, мы не знакомы с их миром, не читали их книг, даже толком не знаем о чем они пишут и как, что движет обществом самой населенной страной в мире. Возможно, нас даже ждет китайский бум, за спиной Мо Яня маячут еще неясные тени целой когорты китайских писателей, он станет первопроходцем для китайской литературы за пределы Азии. В этом состоит несомненная важность этой премии, мы имеем шанс открыть целый неизведанный континент, стать настоящими первооткрывателями, получить шанс буквально напороться на сокровище. Страна Вина- первая ласточка, которая демонстрирует огромный потенциал китайской прозы, если там есть 5-6 писателей уровня Мо Яня, то это в перспективе минимум 40-50 романов, сборников рассказов которыми мы в ближайшие годы сможем насладиться и это самое сильное и позитивное впечатление от последней Нобелевской премии.
Очень по-хорошему своеобразная проза, во всех смыслах и сюжет, и композиции, и языка, и стиля написания. Следователь по особо важным делам провинциальной прокуратуры Дин Гоуэр( не самое типичное имя для китайца) приезжает на шахту в округ Цзюго (дословный перевод с китайского- Страна Вина) расследовать анонимное донесение о ужасающих событиях, там творящихся, а именно о поедание партийной верхушкой округа младенцев. Параллельно вторая сюжетная линия- переписка кандидата виноведения из Цзюго - Ли Идоу и начинающего писателя и самого Мо Яня, которого Ли считает своим наставником и шлет ему в каждом письме по одному своему рассказу, чтобы он поспособствовал публикации и ответы Мо Яня на его письма. Третья сюжетная линия- это собственно сами рассказы Ли Идоу. Все три линии ближе концу сойдутся в гротескно-трагикомический финал. Текст конечно сильно отличается манерой письма, метафорами от письма писателей западной школы и более экспрессивный, не такой спокойный как у японской школы писателей. Изначально текст кажется сильно перенасыщенным, слишком много добавлено ненужных ингредиентов, но потом привыкаешь, входишь в ритм и почти его не теряешь, начинает нравиться и так почти до самого финала книги. "Вечер был необычайно романтичный, полный здоровья и жизни, потому что рука об руку шли исследования и открытия, плечом к плечу шагали работа и учеба, друг с другом сочетались любовь и революция, согласно перекликались лившийся с неба свет звезд и свет фонарей на земле, которые освещали все темные уголки."Мо Янь подчеркнуто натуралистичен в описание как в физиологических потребностей человека, так и в отношение сцен физического насилия. Много скрытой и явной сатиры в отношение коммунистической партии, всегда к месту обыгрываются крылатые выражения великого вождя Мао Цзэдуна, переиначиваются лозунги, воззвания к народу. " Пусть все неправедное, негуманное задрожит при звуке моего выстрела! А все доброе, прекрасное, распространяющие чудесный аромат, пусть радостно смеется и хлопает в ладоши. Да здравствует справедливость! Да здравствует истина, да здравствует народ, да здравствует республика! Да здравствует мой великолепный сын! Да здравствуют мальчики. Да здравствуют девочки. Да здравствуют матери мальчиков и девочек. И я тоже да здравствую. Да здравствую, да здравствую, да здравствую. Десять тысяч раз по десять тысяч лет." Композиция романа более чем хороша, каждый из девяти рассказов Ли Идоу хорош по своему и самодостаточен, но при этом все они связаны между собой и перетекают друг в друга, может лишь последний не очень понравился, отвлеченный и если честно просто скучноватый. В переписке между Мо Янем и Ли Идоу много подлинных биографических фактов из жизни писателя, интересный язык, много ссылок на китайскую культуру от древности до 20 века и цитирования, множество по хорошему забавных и смешных моментов. Расследование Дина Гоуэра- это чистой воды фарс, неприкрытая пародия на крутых детективов из книг и фильмов и чем дальше, тем больше и в последних главах превращается в чистейший гротеск, необъяснимый, сумбурный, по велению автора. Видное место в романе занимает вино- описание его полезных качеств, видов, наименований, тончайших ароматов, умение пить его правильно и употребление его в огромных количествах с самого почти начала книги и других более крепких алкогольных напитков и еда- описание самих яств и трапез, банкетов с экзотическими для меня блюдами, закусками и центральным блюдом подается зажаренный человеческий ребенок. Здесь писатель разворачивается на полную катушку" Там это в порядке вещей, народ продает детей на мясо, как откормленных поросят, никакой мировой скорби при этом не испытывает". В повествование очень точно вплетены легенды, сказания, различный истории будь то о собирателях ласточкиных гнезд или о профессоре ушедшим жить в лес, чтобы узнать секрет изготовления лучшего вина у обезьян. Мо Янь приоткрывает перед нами завесу Китая, его обитателей и культуры. Его текст очень своеобразный, яркий, содержит много сильных и необычных сцен, при этом ближе к концу немного разваливается и утомляет, а к метафорам и аллюзиям писателя нужно привыкать.Жду переводов его романов, следующий в декабре, думаю на этом не остановятся. Стоящее произведение, большой писатель.
-
«Галлюциногенный реализм», который в сочинениях китайского автора углядели шведские академики, воплощен здесь блистательно: исподволь, незаметно и неотвратимо, в каждый абзац текста вползает озорная и подчас жутковатая сумасшедшинка; искажа
ется зрительная и смысловая перспектива происходящего, замешанные в сельской грязи и восточной деликатности события кажутся то истинной правдой, то какой-то чудовищной клеветой на доброжелательных и услужливых персонажей. Был ли на самом деле мальчик на золоченом блюде сваренным заживо ребенком или же это ловко приготовленное блюдо? Сознание читателя, подобно сознанию то и дело пьяного в дым следователя, постоянно отделяется от сугубо прагматичной телесной оболочки и устремляется в облака виртуозных метафор, в то время как железная писательская логика неумолимо накручивает из сюжетной проволоки новые и новые обороты интриги.
Истинное удовольствие получаешь от того, как Мо Янь варьирует в своем произведении стиль и манеру изложения, легко переходя от ироничного детектива к эпистолярному роману или обыгрывая традиционные жанры китайской литературы, неизвестные западному читателю. Обилие ссылок и примечаний на полях книги, впрочем, в некоторой степени снимают некомпетентность, превращая роман в справочник по тамошним традициям и тем самым делая чтение еще более увлекательным. По сути же, читателю смешно, интересно и страшно одновременно – галлюцинация в чистом виде как она есть; та самая галлюцинация, в которой безнадежно застрял современный мир."
http://www.newslab.ru/review/484856
-
yeguofu, низкий Вам поклон.
Не являюсь знатоком китайской культуры, но с первой же страницы "Страны вина" почувствовала кожей завораживающую "китайскую атмосферу", которую европейцу трудно описать словами. Мне кажется, что иногда европейский ум замечает только явные различия в культурах и даже не в состоянии уловить это незримое присутствие.
Это что-то на уровне бессознательного и иногда даже дрожь пробирает от узнавания при чтении книги в Вашем переводе.
-
Nematahariya, ваш отзыв воспринимаю как изысканный комплимент. Спасибо. Могу отблагодарить лишь плюсиком. :)
-
По пути в Испании начал читать 酒国 в оригинале, а на обратно куплю ваш перевод :)
Ну и тогда смогу написать рецензию :)
Пока про оригинал могу сказать одно - читается запоем :)
И, блин, постоянно хочется выпить.....
-
И, блин, постоянно хочется выпить.....
Это да, когда я читаю сцены возлияний и обжираний, вспоминаю "Москва-Петушки" - такое же ощущение сопричастности...
O:)
А вообще, очень мощная вещь: где-то я ржу, как умалишённый, где-то - мурашки по коже... С одной стороны, хочется быстрее дочитать до конца, а с другой - уже жаль, что закончится...
-
А ещё, Игорь, отдельное Вам спасибо за комментарии в сносках. Я ещё в "Благородном доме" оценил, а в "Стране вина" - просто восхищён, честное слово!
-
Это да, когда я читаю сцены возлияний и обжираний, вспоминаю "Москва-Петушки" - такое же ощущение сопричастности...
O:)
Ну да, "и немедленно выпил". Теперь вы можете представить как мучительно трудно работать с текстами такого жизнелюба. :) Помню, как подобное ощущение полноты жизни захватывало при чтении Маркеса и Жоржи Амаду... :)
-
bumali, на вкус и цвет товарища нет, как говорится.
Тема поедания детей не нова, об этом писал в свое время еще Свифт в своей сатире "Скромное предложение" http://ru.wikipedia.org/wiki/%D0%A1%D0%BA%D1%80%D0%BE%D0%BC%D0%BD%D0%BE%D0%B5_%D0%BF%D1%80%D0%B5%D0%B4%D0%BB%D0%BE%D0%B6%D0%B5%D0%BD%D0%B8%D0%B5 . "Спасите детей!" - широко известный клич, прозвучавший у Лу Синя.
О добавлении мочи в вино недвусмысленно говорит сам Мо Янь на страницах романа (сс.147-148).
не спорю. мне как человеку не пьющему, многие моменты даже невозможно понять.
хотя нужно отдать должное переводчику, читается действительно на одном дыхании. :)
-
мне как человеку не пьющему, многие моменты даже невозможно понять.
bumali, сочувствую, непьющему в этой жизни нелегко приходится.
Почему-то - может, потому, что мы с ним одного знака - вспомнился рассказ Бунина "Алексей Алексеич":
- Э, княгиня, что за счеты. Пить умереть и не пить умереть. Уподобимся, государыня моя, стрекочущу кузнецу, в зеленом злаке сущу. В меру и во благовремении питие вредить не может. Лишь бы не упиваться до отвратности, - сказал он, не думая ни единой секунды о том, что говорит. - Лишь бы не сравняться с пьяницей богомерзким. Ибо что есть пьяница, по учению мужей мудрых? Оный пьяница аки болван, аки мертвец валяется, многажды бо осквернився, мокр и нальявся, яко мех, до горла, не могий главы своей возвести, смрадом отрыгая от многого локания.
- Не говорите гадостей, я есть не могу, - сказала княгиня.
- Как, это поучения-то святых отцов гадость? - сказал Алексей Алексеич. - А еще в Лавру, княгиня, каждый божий день ездите!
-
Прекрасная цитата :) особенно в контексте кончины следователя)) пьянство до добра не доведет, это точно.
-
Уважаемые коллеги! Посоветуйте, где реально можно скачать оригиналы книг Мо Яня, в т.ч. нобелевской?
-
Уважаемые коллеги! Посоветуйте, где реально можно скачать оригиналы книг Мо Яня, в т.ч. нобелевской?
Оригиналы можно скачать хотя бы здесь http://book.163.com/special/moyan/
-
Ну да, "и немедленно выпил". Теперь вы можете представить как мучительно трудно работать с текстами такого жизнелюба. :)
Могу, это точно!
:)
Здесь остаётся лишь процитировать пожелание Ли Идоу:
Смело шагайте вперёд, не расставаясь с бутылкой и пером. Желаю создать девять тысяч девятьсот девяносто девять произведений!
:D
-
Нобелевская лекция Мо Яня
(на китайском) http://www.nobelprize.org/nobel_prizes/literature/laureates/2012/yan-lecture_ki.pdf
(на английском) http://www.nobelprize.org/nobel_prizes/literature/laureates/2012/yan-lecture_en.html
Полная видеозапись (сама лекция начинается с девятой минуты (8:30) http://shanghaiist.com/2012/12/09/mo-yan-nobel-lecture.php
-
Хм, родственник Пу Сунлина :) а че, клево!
-
Еще одна рецензия на "Страну вина" http://www.mediazavod.ru/articles/129767
-
Европейский сайт, посвященный Китаю. Теперь и на русском языке.
"Для Мо Яня главное не революция, а эволюция, в которой главное не изменить строй или сломать политическую систему. Для него главное – изменить сознание, мировоззрение людей."
http://ru.gbtimes.com/kultura/literatura/mo-yan-pisatel-kotoryy-ne-boitsya-govorit-pravdu
-
Обсуждение лауреатов Нобелевских премий на телеканале "Дождь".
Павел Палажченко дает очень верную и аргументированную оценку Мо Яня и его творчества (в части 1 и части 3).
Побольше бы Мо Яню таких тонких ценителей. http://tvrain.ru/articles/nobelevskim_laureatam_vruchajut_premii_obsuzhdenie_v_prjamom_efire-334040/
-
Блестящая статья китайской писательницы, сценариста и режиссера Го Сяолу (郭小橹) в Independent http://www.independent.co.uk/arts-entertainment/books/features/great-art-behind-an-iron-curtain-are-all-chinese-novelists-state-writers-8412987.html
О самой ГоСяолу http://en.wikipedia.org/wiki/Xiaolu_Guo
"Now you may argue that an artist's genuine creativity can be seriously damaged by the state power an
d censorship. Of course, it happens all the time. But it's misguided to presume that in a totalitarian society it's a choice between artistic suicide or the personal suicide of political martyrdom. This year's winner of the Nobel Prize for Literature is a fantastic and prolific novelist. He is known for his epic books like Red Sorghum and Big Breast, Wide Hips, as well as his fabulist historical account of the consequence of Mao's land reforms, Life and Death Are Wearing Me Out. Mo Yan well deserved his prize. He offers the world not only the bitter documentation on the last century's tragic Chinese political movement, but also masterfully depicts an ambitious scroll of Asian society."
"Art is beyond realism. Art is beyond geographical time and space. Art is obviously beyond dissidence. That should be our motto when we are trying to discover a powerful authentic form of art. The only moralistic concern in the artistic world perhaps is this: do we care more about the art produced by the artist, or the artist themselves? A humanist question. But I believe human destiny is beyond political struggle and historical condition. Which brings me to one of the most beautiful lines from Aldous Huxley's Brave New World: "I am not the captain of my soul; I am only its noisiest passenger."
-
Кафка, Маркес, Амаду, Сорокин… С кем там ещё сравнивают Мо Яня? Я вот ещё какие-то булгаковские нотки распробовал. И даже что-то от Сальвадора Дали, хоть он и не был писателем. По крайней мере картину, как стая белок грызёт висящий на дереве мотоцикл, я увидел так живо, что она мне даже приснилась ночью.
::)
На самом деле, если одного автора постоянно сравнивают с другим, то это, скорее всего, подражательство. Если же его сравнивают с несколькими гениальными, да ещё и такими разноплановыми, это говорит лишь о том, что данный автор всего лишь банально гениален. Если можно так выразиться.
Ещё только прочитав первую треть книги, я почувствовал, что мне будет жаль, когда книга закончится. Предчувствия меня не обманули.
А ещё, когда я перелистнул последнюю страницу, вдруг захотелось сказать: «Что пил Мо Янь, когда писал это? Официант, мне того же!»
:D
-
картину, как стая белок грызёт висящий на дереве мотоцикл, я увидел так живо, что она мне даже приснилась ночью.
::)
Меня это тоже повергло в изумление. Но переводчику в этом смысле легче: эмоции от образности - непозволительная роскошь, нужно работать над текстом.
Ещё только прочитав первую треть книги, я почувствовал, что мне будет жаль, когда книга закончится.
Вам можно только позавидовать: у вас впереди еще столько встреч с Мо Янем. (поднимая указательный палец, как незабвенный Фрунзик Мкртчян) Я так думаю!
-
Salman Rushdie and Pankaj Mishra have clashed over the controversial Chinese Nobel literature laureate Mo Yan, with Rushdie defending himself over what he called Mishra's "latest garbage". http://www.guardian.co.uk/books/2012/dec/17/salman-
rushdie-mo-yan-pankaj-mishra
Pankaj Mishra: "For, in actuality, most novelists, in the west as well as the non-west, avoid direct confrontation with powerful institutions and individuals, especially those that not only promise fame and glory to writers but also, crucially, make it possible for them to stay at home and write. To point out this routine semi-complicity with the status quo is not to condone Mo Yan's terrible choices. It is to acknowledge the imperfect nature of our own socio-economic and political arrangements, in which missile silos have long co-existed invisibly with mailboxes, and the writer, however free of external coercion, is not always ready or willing to interrogate his own relationship with power."
Думаю, что Мо Янь достаточно мудр и не будет переживать из-за этой бури в стакане воды. А вот Мишра копает достаточно глубоко, он не зря называет Джейн Остин и Апдайка. На Западе не любят вспоминать, как начиналась их хваленая демократия, какой ценой оплачены нынешние богатства Европы и Америки. Тот же Рушди - очень удобная фигура для воспевателей преимуществ западной демократии - почему-то не выступал против войны в Ираке или Афганистане. Или агрессии в Югославии и Ливии. А Мо Янь никому не навязывает свои воззрения и не поет под дудку Запада, и это делает ему честь.
-
Игорь, а чей это сайт www.moyan.ru - там, насколько я понимаю, все ваши переводы?
-
Игорь, а чей это сайт www.moyan.ru - там, насколько я понимаю, все ваши переводы?
Этот сайт создан поклонником Мо Яня, на Полушарии он присутствует под ником I Van http://polusharie.com/index.php?action=profile;u=194087 . Переводы там не только мои.
-
Взвешенная оценка Мо Яня в рецензии на перевод романа "Сорок одна пушка" (四十一炮). http://www.nytimes.com/2013/01/02/books/pow-by-mo-yan.html?_r=0
Since winning the Nobel Prize, Mr. Mo has taken a beating from some commentators for failing to condemn state censorship in China, and for not displaying enough solidarity with that country’s persecuted dissidents. Salman Rushdie has called him a “patsy of the regime.” The respected Sinologist Perry Link has taken him vigorously to task in The New York Review of Books.
Mr. Mo has been defended by Pankaj Mishra, who asked: “Do we ever expose the political preferences of Mo Yan’s counterparts in the West to such harsh scrutiny?” Others have argued for the instinctively subversive nature of his satire.
Readers of “Pow!” will find these warring assessments mingling in their minds. It’s a multi-angled book, one in which no character or political system emerges unscathed. Mr. Mo, who says he does not consider himself political, is nonetheless an equal-opportunity dispenser of irony and ridicule.
-
"Страну вина" читают уже в Узбекистане http://www.afisha.uz/books/2013/01/04/strana-vina-mo-yan/
"Язык Мо Яня настолько богат, полон образов и метафор, что даже за всей авторской сатирой на классические детективные истории, идеологию, человеческое невежество и глупость, невозможно не отметить красоту слога писателя и его фантазию.
Несмотря на то, что «Страна вина» стала лауреатом Нобелевской премии 2012 года, а также получила массу хвалебных отзывов (роман называют открытием, находкой года и так далее), наверняка найдутся и те, кого могут смутить как многослойность сюжета, так и местами жутковатые описания забивания ослов, актов приготовления и поедания то ли настоящих, то ли нет младенцев и так далее Но, как представляется, по прочтении романа довольных книгой должно остаться все же большинство, потому как равного «Стране вина» произведения среди вышедших за истекший период не замечено."
-
Слава богу, хоть ВВС пишет о Мо Яне без политического уклона. http://www.bbc.co.uk/news/world-asia-china-20598875
"There is no question that Mo Yan is held in high regard by many of his fellow writers.
Famous Chinese author Wang Meng says that Mo Yan is a representative writer of his generation; while Gao Hongbo says that Mo Yan's understanding of the Chinese culture is second to none. Writer Su Tong thinks Mo Yan won entirely on the merits of his writing."
"At the press conference in Stockholm on 6th December, Mo Yan refused to comment on Liu Xiaobo. When pressed on the matter by a Taiwanese journalist a stern-faced Mo Yan replied: "I have always been independent; if people want to force me to express an opinion, I won't do it"."
-
Небезынтересный отзыв о "Стране вина" думающего читателя http://www.ozon.ru/context/detail/id/19074467/
"Вряд ли писатель дошел до широкой читательской аудитории. если бы не Нобелевская премия по литературе 2012 года. Но поскольку Нобелевскую премию так просто не дают, постараемся разобраться, соответствует ли роман критериям, выставленным великими авторами, в плеяду которых так неожиданно вошел Мо Янь. Основные критерии оценки: глобальность сюжета, уникальность стиля, литературная значимость сюжета в рамках общечеловеческих жизненных ценностей, ну и наконец стиль изложения, дающий читателю возможность либо насладиться легкостью чтения, либо разочароваться в силу трудности слога. В случае Мо Яня следует внести две поправки. Первая - это трудности перевода, которые возникают всегда в случае не знакомства читателя с языком оригинала, вторая - это многовековая китайская литературная традиция, включающая в себя отсылки к разнообразным канонам и приемам изложения, формировавшихся веками, и до наших дней сохранившихся в употреблении. Теперь подробнее: в романе "Страна вина" именно традиционный литературный стиль определяет канву изложения событий произведения - автор снабжает произведения многочисленными отсылками к мифам и историям конфуцианства. а также описанием приемов древних и средневековых авторов. Герои произведения ассоциируются с традиционными персонажами историй, детально понятных пожалую только самим китайцам, так например, сюжеты русских сказок и былин вплетенных в современное художественное произведение (что , например, мастерски делают такие авторы как В.Пелевин и М.Успенский, до сих пор Нобелевской премии не получившие) становится понятным в основном русскому читателю. В романе Мо Яня такой стиль изложения понятен и ,на мой взгляд, выглядит достойно, книга лишь выигрывает от такого обилия национального колорита. Но, стоит согласится удобства и легкости чтения эта стилистика не предполагает. И здесь отдельное спасибо переводчику, от которого в данном случае зависит то, как будет воспринимать произведение иностранный, в данном случае русскоязычный читатель.
Теперь о сюжете. Автор предстает перед нами в стиле так называемого "магического реализма", где реальность переплетается с мистическими поворотами сюжета, и в конце концов трудно становится уловить где реальность, а где мистика. Но в том и интерес таких романов, особенно в наше время столь чаще выходящих из под пера авторов разных стран, стоит вспомнить лишь великих магов латиноамериканской литературы и все становится ясным. В случае Мо Яня магический реализм вполне уместен, ибо легенда у него выше реальности: вспомним, что главный герой следователь - материалист Дин Гоуэр изначально считает порученное ему дело о поедании младенцев чем то невозможным, зловеще-мистическим, чем собственно и оборачивается его незадачливое расследование, приводящее этого закаленного, умудренного жизнью человека к нелепой смерти. И здесь мы приходим к тому месту, которое в повествование занимает вино. Вино как и повальное пьянство героев - это тот литературный прием, который и придает произведению общечеловеческую значимость и глобальность. Нет, здесь конечно не рассматривается проблема алкоголизма или какие-то правила виноделия и культура вина. Нет, вино здесь - это алкоголь в целом ( герои пьют не только вино, но и водку) та канва. благодаря которой меняется реальность, это и радость и горе героев, их жизнь и труд, в общем то без чего ничего не возможно. И при видимой нехватки глобальности сюжета, его общечеловеческой значимости, вино накладывает мистическую канву на традиционный литературный стиль, делает его более современным, а весь роман - более интересным для чтения.
Итак, перед нами добротный роман с интересным сюжетом, и не менее интересным, хотя и не уникальным стилем ,затрагивающий все основные стороны человеческого бытия, пусть не с размахом Маркеса и не с глобальностью Солженицина, но с глобальностью представителя великого народа, который претендует на мировое господство в будущем. Так что будем читать и готовиться!"
-
Рецензия на английский перевод романа Мо Яня "Сандаловая смерть" http://www.scmp.com/lifestyle/books/article/1130974/mo-yans-boxer-rebellion-novel-orgy-pain-and-pleasure
-
"Читать китайскую литературу трудно. Гораздо труднее ее понять. И практически невозможно полностью объяснить." http://magazeta.com/2013/01/strana-vina/
Зато сколько узнаешь о Китае и китайцах - добавлю от себя.
-
Статья профессора Лю Вэньфэя, известного переводчика-русиста и литературоведа http://www.lgz.ru/article/20677/
А вот здесь господин профессор передергивает:
"Мо Янь, названный в своё время «китайским Маркесом» или «китайским Фолкнером», определил своё отношение к иностранной литературе в своей нобелевской лекции таким образом: он с самого начала своего творчества убегает от таких зарубежных мастеров, как Фолкнер и Маркес, потому что они горят как огонь, а он лишь робкий лёд, и единственный его выбор – бегство."
А у Мо Яня в нобелевской лекции следующее:
我必须承认，在创建我的文学领地“高密东北乡”的过程中，美国的威廉·福克纳和哥伦比亚的加西亚·马尔克斯给了我重要启发。我对他们的阅读并不认真，但他们开天辟地的豪迈精神激励了我，使我明白了一个作家必须要有一块属于自己的地方。一个人在日常生活中应该谦卑退让，但在文学创作中，必须颐指气使，独断专行。我追随在这两位大师身后两年，即意识到，必须尽快地逃离他们，我在一篇文章中写道：他们是两座灼热的火炉，而我是冰块，如果离他们太近，会被他们蒸发掉。根据我的体会，一个作家之所以会受到某一位作家的影响，其根本是因为影响者和被影响者灵魂深处的相似之处。正所谓“心有灵犀一点通”。所以，尽管我没有很好地去读他们的书，但只读过几页，我就明白了他们干了什么，也明白了他们是怎样干的，随即我也就明白了我该干什么和我该怎样干。
На самом деле никакого "робкого льда", у которого "один выход - бегство", нет и в помине. Мо Янь называет двух классиков мировой литературы двумя горнилами, от жара кооторых он, кусок льда, может растаять, иллюстрируя таким образом свое стремление не поддаться их влиянию, а сохранить собственный стиль.
-
Еще одна рецензия на английский перевод романа Мо Яня "Сандаловая смерть" http://www.complete-review.com/reviews/moyan/sandalwood.htm#ours
Our Assessment:
A : sensational (in every sense of the word) storytelling
-
Обозреватель www.asymptotejournal.com Дилан Сьюэр о Мо Яне:
As for the literary merits of Mo Yan's work, I don't share his passion for Chinese corn pone, nor do I even think he's the best writer of his cohort (I much prefer Yu Hua and Su Tong). But I find it hard to deny the beauty of his creative mission. In the face of homogenizing Chinese nationalism and global capitalism, he manages to capture, with the most exacting granularity, the folkways of a tiny, very particular place. In the face of an authoritarian government that monopolizes all history, Mo Yan's work preserves the paths of memory that individuals have cut through a traumatic and terrible past. It is with narration and plotting that Mo Yan truly shines. As he said in his Nobel speech, he is first and foremost a storyteller, with an instinctual sense of how best to foreshadow, omit information, and use narrative viewpoint. http://www.asymptotejournal.com/article.php?cat=Criticism&id=48&curr_index=16
-
Редкий по глубине понимания отзыв на "Страну вина":
"Нобелевский комитет умеет выбирать лауреатов.
Книга "Страна вина" Мо Яня, может, и не шедевр, но очень, очень хороша! Умение использовать на сто процентов колорит загадочного Китая - несомненно. Прогрессивная книга - абсолютно. Реалистическая проза - безусловно.
Но, я, собственно, не об этом. Если кто-то думает, что "Страна вина" диссидентская книга, пощёчина коммунистической диктатуре, то это ошибка. Большие произведения касаются всех. "А вы станете кушать маленьких детей ради здоровья и долголетия?" - спросил нас Мо Янь. И сам ответил: "Не думайте, ребята, вы ими уже питаетесь!" И правда, внутричеловеческая "пищевая цепочка" есть, в христианстве она формулируется словом "грешен". В этом смысле "Страна вина" не антикоммунистическая и не антиимпериалистическая книга - пощёчину получили и те, и другие, и ещё кое-кто - она просто гуманистическая книга."
http://blog.imhonet.ru/author/aib26072011/post/6384387/
-
На сегодняшний день самая достойная оценка Мо Яня как писателя в западных СМИ:
"By concentrating on human appetites, including the darkest ones, Mo Yan can dig deeper than political commentary. And like the strolling players of old, the jesters and the public-square storytellers he so admires, Mo Yan is able to give a surprisingly accurate impression of his country. Distorted, to be sure, but sharply truthful, too. In this sense, his work fits into a distinguished tradition of fantasists in authoritarian societies: alongside Mikhail Bulgakov or the Czech master, Bohumil Hrabal.
To demand that Mo Yan also be a political dissident is not only what the Dutch describe as “trying to pluck feathers from a frog.” It’s also unfair. A novelist should be judged on literary merit, not on his or her politics, a principle the Nobel committee hasn’t always lived up to. This time, I think it has. It would be nice if Mo Yan were more courageous, but he has given us some great stories. And that should be enough. "http://www.nytimes.com/2013/02/03/books/review/sandalwood-death-and-pow-by-mo-yan.html?pagewanted=all
-
Если, можно, хотелось бы вставить и свои пять копеек в обсуждение, хоть и не обладаю умением писать красивые и грамотные рецензии.
О Мо Яне узнал с Полушария (огромное спасибо yeguofu!!). Читал переведенные отрывки из "Большая грудь, широкий зад". Впечатлило, но на китайском читать не рискнул - понимал, что не хватит ни знания языка, ни знания китайской литературы для полного понимания текста.
Увидел новости о Нобелевской премии в рунете. Решился. Начал читать "Страну вина". Дошёл до первой вставки с Ли Идоу. Много думал. Перечитал сначала. Осознал, что без ссылок и комментариев понял бы чуть меньше половины. После данного просветления книгу осилил дня за 3-4, чуть более половины времени заняла википедия для заполнения пробелов в своих представлениях о Китае. После прочтения неделю мерещились карлики и дней 10 снились подносы с детьми. Осознал всю силу если не реализма, то галлюцинаций точно. Много думал, о чем - сам не понял. Перечитал еще раз. Эффект уменьшился. На третий раз отпустило.
А если серьезно, то книга просто хороша, и всё. Не буду ничего о Нобелевской премии, поскольку считаю, что Нобелевские премии по литературе и премия Мира - это те вещи, которых по-хорошему быть не должно. "Страна вина" - эта первая для меня за долгое время книга, которая меня одновременно и шокировала, и приятно удивила, и неслабо обескуражила, но в то же время относительно легко читалась ( на третий раз - особенно! ;D).
Учитывая то, что до "Страны вина"с Китайской литературой я был ознакомлен, мягко говоря, никак, то есть ограничившись несколькими стандартными книгами (из которых художественными были только "Сон в красном тереме"да "Краткий англо-китайский словарь для любовников", остальное - "Искусство войны", "Изречения" Конфуция да еще парочка) можно сказать, что погружение в нее прошло успешно - с головой и, судя по всему, надолго.
-
"Большая грудь, широкий зад" уже на Озоне. Все бы хорошо кабы не обложка http://www.ozon.ru/context/detail/id/19864607/
(http://i46.tinypic.com/aytvth.jpg)
"Творчество выдающегося китайского писателя современности Мо Яня (род. 1955) получило признание во всем мире, и в 2012 году он стал лауреатом Нобелевской премии по литературе.
Это несомненно один из самых креативных и наиболее плодовитых китайских писателей, секрет успеха которого в претворении грубого и земного в нечто утонченное, позволяющее испытать истинный восторг по прочтении его произведений.
Мо Янь настолько китайский писатель, настолько воплощает в своем творчестве традиции классического китайского романа и при этом настолько умело, талантливо и органично сочетает это с современными тенденциями мировой литературы, что в результате мир получил уникального романиста - уникального и в том, что касается выбора тем, и в манере претворения авторского замысла.Мо Янь мастерски владеет различными формами повествования, наполняя их оригинальной образностью и вплетая в них пласты мифологичности, сказовости, китайского фольклора, мистики с добавлением гротеска.
"Большая грудь, широкий зад" являет собой грандиозное летописание китайской истории двадцатого века. При всем ужасе и натурализме происходящего это яркая, изящная фреска, все персонажи которой имеют символическое значение.
"История, которую переживает народ, отличается от официальной истории. А литература не история, это художественный способ объяснить какие-то вещи" (Мо Янь)"
-
Интересно когда появится в библиотеках? Спрошу в следующий поход.
-
Constantine Zakharov, спасибо за отзыв. Рад, что ваше погружение в китайскую литературу "прошло успешно - с головой и, судя по всему, надолго". Многие российские читатели с непривычки напрочь отвергают "Страну вина" как "пьяный бред". Справедливости ради нужно сказать, что немалая часть оценивает Мо Яня по достоинству, хотя и признается, что читать его непросто. Вас, я понимаю, китайцы уже закалили своими "непонятностями", и вам будет чуть легче осваивать их условности, подтексты и аллюзии. Желаю успеха.
-
Полифония читательских мнений. Отзыв, написанный с пятой попытки. :-X
Пятая попытка написать отзыв…
Прямо скажем, колоритную книгу с букетом послевкусий прочел я в этом январе. Знакомство с китайской литературой начал с единственно доступной на русском языке книги писателя Мо Яня – нобелевского лауреата по литературе 2012 г.
Подобных книг я еще не читал. Она необычна во всем. Прежде всего построение текста – фактически несколько книг в одной – это и детектив как бы писателя Мо Яня, и переписка Мо Яня и молодого пистеля из Цгюго, и рассказы этого молодого писателя, и в конце книги текст от имени души Мо Яня с оценкой его тела, которое лежит на полке в вагоне. Привыкши к европейским романам с прямолинейным изложением сюжета китайское повествование похоже на шизофрению. Но такое параллельное изложения является классическим в Китае. Пример разниц в сознания между цивилизациями.
А повествование – насколько оно многогранно и местами сюрреалистично! Это и сказка, и детектив, и триллер, и любовный роман, и рекламный текст, и письмо. Что реально, что нет – местами теряется нить повествования, как в наиболее шизоидных анимэ. Но Мо Янь делает все правильно и рисует разными техниками палитру китайской жизни. Во главе конечно – рассказ о кулинарных и алгокольных пристрастиях китайцев. Книга прекрасна как пример прославления вина. Насколько удивительны описания ощущений, которые рождает потребление этого напитка!
Не менее колоритно и одновременно противны кулинарные описания. Чего только китайцы не едят. Но больше всего меня поразили рассказы о том, что китайцы едят младенцев. Да, эти язычники едят младенцев. Сначала подумал – фейк автора, но потом зашел в Гугл, набрал слово «китайцы» и самое популярное оказалось «китайцы едят детей» с массой рассказов о том, как они готовят младенцов. Вот же каннибалы!!! Не менее отвратительны и рассказы о том как они едят ласточкины гнезда, как убивают ослов, едят живых обезьян. Книга призвана шокировать и вероятно или повысить интерес с китайской кухне, или наоборот. Но равнодушной она точно не оставляет. «Китайцы едят детей»- меня эта жуткая мысль не покидает уже много дней. И эти бежбожники создают цивилизацию будущего…
Особенностью слога автора является и колоссальная мозаика ссылок на афоризмы или высказывания писателей и деятелей прошлого, как китайских, так и мировых. Мо Янь широко цитирует Горького, Чехова, Сталина, Мичурина, Ленина и других отечественных гениев. А сколько в Китае авторов, причем с 4 в до н.э., 5 века н.э., 12 в. н.э. Чувствуется тысячелетний пласт литературы, в котором автор неплохо разбирается. Какие еще страны имеют столь глубокое национальное литературное наследие. У нас максимум 18 век.
В итоге «Страна вина» - необычная книга о реальной и нереальной жизни Китая на этапе развития общества потребления. Почитаешь и страшно, что завтра эта страна поглотит все…
http://mingitau.livejournal.com/203659.html
-
"Роман «Страна вина» - первое полноценное представление на русском языке творчества Мо Яня, ставшего Нобелевским лауреатом 2012 года. На этот раз Нобелевский комитет сделал выбор точный - перед нами а) проза именно XXI века, б) проза китайца, в) проза китайца «нобелевского», то есть имеющая прямое отношение к сегодняшнему мировому литературному процессу." http://www.russ.ru/Mirovaya-povestka/Tri-knigi-ot-Sergeya-Kostyrko8
-
В интервью журналу "Шпигель" Мо Янь отвечает своим критикам //www.spiegel.de/international/zeitgeist/nobel-literature-prize-laureate-mo-yan-answers-his-critics-a-885630.html
Mo Yan: "China has gone through such tremendous change over the past decades that most of us consider ourselves victims. Few people ask themselves, though: 'Have I also hurt others?' "Frog" deals with this question, with this possibility. I, for example, may have been only 11 years old in my elementary school days, but I joined the red guards and took part in the public criticism of my teacher. I was jealous of the achievements, the talents of other people, of their luck. Later, I even asked my wife to have an abortion for the sake of my own future. I am guilty".
-
Характерное для Сабины Найт обстоятельное эссе о Мо Яне. http://nationalinterest.org/article/mo-yans-delicate-balancing-act-8148
"Mo Yan won the Nobel Prize for his writing, not for political engagement. This essay thus offers a perspective on his politics based not on a few symbolic acts but on a close reading of his literary works. “For a writer,” Mo said in accepting his prize, “the best way to speak is by writing. You will find everything I need to say in my works.” These works offer keen insights into truth telling, the role of the writer, history’s horrors, destiny and human will. They also reflect Mo’s uses of tradition and modernism, his portrayals of sensuality, aggression and violence, and his views on individual conscience."
-
Может кому-то это будет интересно, получила рассылку из ИК РГГУ:
15 марта в 18:00 Институт Конфуция РГГУ приглашает всех желающих на
дискуссию, посвященную творчеству китайского писателя Мо Яня,
получившего Нобелевскую премию.
План дискуссии приведен ниже.
Дискуссия будет проходить на китайском языке, ведет дискуссию
профессор Пекинского педагогического университета, преподаватель
Института Конфуция РГГУ господин Ли Чжэнжун.
Ждем Вас на дискуссии в ИК РГГУ
1、有几位华人作家获得诺贝尔文学奖？(Какие китайские писатели получали Нобелевскую премию?)
2、怎样理解莫言获奖的理由：官方的说法、民间的说法？ (Каковы причины присуждения премии именно
Мо Яню: официальная и неофициальная версии)
3、莫言的出生地和 他的文学创作有什么关系？是谁帮助莫言建立了这种关系？(Как связаны происхождение Мо Яня
и его творческий метод? Кто помог Мо Яню найти эту связь?)
4、莫言说："既然俄罗斯的读者对布尔加科夫的《大师和玛格丽特》心悦诚服，那么，他们就一定能接受我的《酒国》.你认为如何？ Мо Янь
как-то сказал: <<Раз русским читателям пришелся по душе роман <<Мастер и
Маргарита>> Булгакова, то они примут и мою <<Страну вина>>. Вы с этим
согласны?
5、从中国、俄罗斯作家的获奖情况看、诺贝尔文学奖的几率如何？ Если учесть то, как присуждались премии
российским и китайским писателям, то можно ли говорить о некоторой
произвольности в присуждении высшей литературной награды?
Приглашаются все желающие!
-
Hali_Bote, спасибо за информацию.
-
Если учесть то, как присуждались премии
российским и китайским писателям, то можно ли говорить о некоторой
произвольности в присуждении высшей литературной награды?
Нельзя, потому что речь идет не о произвольности, а о частотности и связанной с ней вероятности :)
-
Нельзя, потому что речь идет не о произвольности, а о частотности и связанной с ней вероятности :)
Верно, частотность. О произвольности упоминается в оригинальном, пусть и не совсем верном переводе. Sic transit gloria mundi.
-
Еще одна рецензия в чисто американском стиле на английский перевод романа Мо Яня "Сорок одна пушка" http://www.counterpunch.org/2013/03/29/mo-yan-and-the-use-of-satire/
"Full of humor, Yan’s books reveal a mind not afraid of playfulness and a pen with an uncanny ability to pull the reader into the intricacies of that which we call a simple life."
"Pointed and humorous elements are essential to clever satire. Mo Yan is a master at writing in this manner. Too bad his critics don’t seem to understand it; or just don’t want to."
-
Отзыв о "Стране вина" на Озоне
Книга ощущений, полета фантазии и вкуса…
Она настолько хороша и не похожа на остальную литературу, что оторваться от нее невозможно, при этом не ясно почему …
Как происходит погружение в мир Мо Яня? Это остается загадкой, как колодец с бесконечным дном, как слоеный пирог в тысяча этажей.
Следователь по особо важным делам провинциальной прокуратуры Дин Гоуэр приехал в страну вина расследовать дело о поедании младенцев, неслыханно, не правда ли? Но по мере того, как герой продвигается по дорогам Цзюго и знакомится с его обитателями его уже ничего не удивляет, более того он становится частью этого странного мира, в котором чешуйчатый мальчик может карабкаться по стенам или запросто исчезать из комнаты, где революционера съели крысы и где карлик Юй может заполучить любую красотку .
По ходу дела, Дин Гоуэр влюбляется в загадочную шоферицу, без имени и эта встреча меняет многое…
Без вина не обходится ни одной страницы, книга словно пропитана вином, можно услышать его всплеск, почувствовать аромат...
Я слышу смех Мо Яня над самим собой, когда он появляется в Цзюго его судьба не решена, так же как не решена судьба и его героя и кажется, что как только он закончит роман о вине, он поймет что-то о себе или узнает себя лучше
Удивительная атмосфера неправильной реальности и реальной неправильности добавляет неуловимое своеобразие и вплетенные в текст мифопоэтические аллюзии, лишь усиливают это ощущение.
Вот, это чувство парадокса живо напоминает Маркеса с его летающими девами и тотальной амнезией....
ps а теперь все, мне хочется закрыть глаза и просто сказать то, что нельзя сказать....
тонкое , неуловимое, необьяснимое, затягивающее, как омут, как пропасть, в которой хочется расствориться, такое медленное, плавное повествование, когда дается и показывается не все и сразу, но тем интереснее, тем больше хочется идти дальше! http://www.ozon.ru/context/detail/id/19074467/#comments_list
-
Анонс майского номера журнала "Иностранная литература". Слишком поздно узнал о его презентации
http://vk.com/vse_svobodny
В ежегодной рубрике «Нобелевская премия» - «Сказитель»: так назвал свою лекцию лауреат 2012 года китайский писатель Мо Янь (1955).
Я знаю, что в душе каждого человека есть некая туманная область, где трудно сказать, что правильно и что неправильно, что есть добро и что есть зло. Как раз там и есть где развернуться таланту писателя. И если в произведении точно и живо описывается эта полная противоречий, туманная область, оно непременно выходит за рамки политики и обусловливает высокий уровень литературного мастерства. Перевод с китайского Игоря Егорова.
-
Текст Нобелевской лекции Мо Яня http://magazines.russ.ru/inostran/2013/5/16j.html
Сказитель
Нобелевская лекция
Уважаемые члены Шведской академии, дамы и господа!
По телевидению или через интернет все присутствующие, в той или иной степени, вероятно уже получили представление о Гаоми, моей далекой родине на северо-востоке Китая. Может быть, вы видели моего девяностолетнего отца, моих старших братьев и сестер, мою жену, дочку и внучку, которой исполнился год и четыре месяца. Но человека, о котором я больше всего думаю в этот момент, мою мать, вам уже не увидеть. Многие разделили мою славу после присуждения мне этой премии, многие, кроме матушки.
Она родилась в 1922 году и скончалась в 1994-м. Мы похоронили ее в персиковом саду к востоку от деревни. В прошлом году пришлось перенести могилу еще дальше от деревни, потому что в том месте должна была пройти железная дорога. Раскопав могилу, мы увидели, что гроб уже сгнил и останки матушки смешались с землей. Нам ничего не оставалось, как только символически перенести часть могильной земли на новое место. Именно тогда я почувствовал, что матушка стала одним целым с землей и что, обращаясь к родной земле, я обращаюсь к ней.
Я был у нее самым младшим.
Первое, что запомнилось с детских лет — как я ходил с нашим единственным термосом в столовую коммуны за кипятком. От голода я был слабенький, по дороге термос выпал у меня из рук и разбился. Я страшно перепугался и весь день прятался в стоге сена. К вечеру я услышал, что мать зовет меня, и выбрался из стога, готовый получить взбучку. Но матушка не отшлепала меня и даже не ругала. Она лишь потрепала меня по голове и тяжело вздохнула.
Самое мучительное воспоминание — о том, как мы с матушкой ходили на общественное пшеничное поле подбирать колоски. Когда показался сторож, все бросились врассыпную. Матушка на своих маленьких ножках быстро передвигаться не могла, верзила-сторож настиг ее и ударил по лицу так, что она повалилась на землю. Потом забрал наши колоски и, насвистывая, удалился. Матушка сидела на земле, по разбитой губе текла кровь, этого отчаяния на ее лице мне не забыть вовек. Много лет спустя я встретил этого сторожа, уже седовласого старика, на рынке, рванулся было к нему, чтобы отомстить, но матушка удержала меня: «Сынок, этот старик совсем не тот, что тогда ударил меня», — спокойно сказала она.
Глубоко врезалось в память еще одно. Был праздник Середины осени[1], и мы налепили пельменей, по плошке каждому. В полдень, когда все сели за стол, к воротам нашего дома подошел пожилой нищий. Чтобы отделаться от него, я поднес ему полплошки сушеного батата. «Сами пельмени едите, — возмутился он, — а меня, старика, бататами потчуете, что вы за люди?» Тут рассердился я: «Мы тоже пельмени едим лишь пару раз в году, по маленькой плошке, разве этим наешься! Скажи спасибо, что бататы получил, а не устраивает — проваливай!» Но матушка отчитала меня и отложила половину своих пельменей в плошку нищему.
Больше всего я корю себя за тот памятный случай, когда я помогал матушке продавать капусту и — то ли умышленно, то ли нет — обсчитал одного пожилого покупателя на один цзяо, гривенник. Пересчитав выручку, я отправился в школу. По возвращении домой увидел мать всю в слезах, а плакала она крайне редко. Она не стала бранить меня, а лишь еле слышно проговорила: «Мне было стыдно за тебя, сынок».
Мне было лет двенадцать-тринадцать, когда у матушки открылась серьезная болезнь легких. Из-за голода, болезней и непосильной работы для нашей семьи настали тяжелые, беспросветные дни, и надеяться было не на что. Меня одолевали скверные предчувствия, мне казалось, что в любой момент матушка может покончить с собой. Возвращаясь с работы, я первым делом громко звал ее, и, когда она откликалась, у меня будто камень с души падал. А не слыша отклика, я бросался в панике искать ее и в пристройке, и там, где мы мололи зерно. Как-то раз я обшарил все вокруг и, не найдя матушку, сел во дворе и разревелся. Тут она появилась с кипой хвороста на спине и очень расстроилась из-за меня. Я не мог признаться в своих страхах, но она будто насквозь меня видела. «Не переживай, сынок, — сказала она. — Хоть и радости в жизни нет никакой, но пока властитель преисподней не призовет меня, никуда я не денусь».
Родился я далеко не красавцем. Из-за своей уродливой внешности в деревне нередко приходилось выносить насмешки, а в школе — и тумаки от задир-одноклассников. Когда я приходил в слезах домой, матушка утешала меня: «Никакой ты не урод, сынок. Разве у тебя носа нет или глаза? Руки-ноги на месте, где тут уродство? А вот если иметь доброе сердце и делать добрые дела, даже уродливое станет прекрасным». И потом, когда я переехал в город, бывало далее, люди образованные потешались над моей внешностью и за моей спиной, и даже в глаза. Но я вспоминал матушкины слова и спокойно приносил им извинения.
Матушка была неграмотной и очень уважала тех, кто умел читать. Жили мы трудно и часто не знали, что будем есть завтра, но она никогда не отказывала мне в просьбе купить книгу или что-то из письменных принадлежностей. Сама труженица, она терпеть не могла, когда дети ленились, но меня, если я не успевал выполнить свои обязанности из-за чтения, никогда не ругала.
Когда однажды на рынок пришел сказитель — шошуды, я улизнул, чтобы послушать его, позабыв про порученную мне работу, и матушка осталась недовольна. В тот же вечер, когда она при свете масляного светильника прошивала для нас одежду на подкладке, я не выдержал и стал пересказывать ей услышанное. Поначалу она слушала нетерпеливо, потому что считала, что сказители — люди несерьезные и делом занимаются недостойным: что они могут сказать доброго? Но мало-помалу мои пересказы увлекли ее, и с тех пор в базарный день она никаких поручений мне не давала, это было молчаливое разрешение пойти на рынок и послушать что-то новенькое. Чтобы отплатить матушке за доброту, а также блеснуть своей прекрасной памятью, я живо и образно пересказывал ей услышанное днем.
Вскоре меня перестал устраивать простой пересказ историй сказителя, и я стал их приукрашивать. Переделывал на ее вкус, перестраивал сюжет, а иногда даже менял концовку. Слушала меня уже не одна матушка, мою аудиторию составляли и старшие сестры, тетушки и даже бабушка. Бывало, прослушав очередную историю, матушка с глубоким беспокойством говорила, то ли обращаясь ко мне, то ли говоря сама с собой: «Что из тебя получится, когда ты вырастешь, сынок? Неужели такой болтовней будешь себе на жизнь зарабатывать?»
Я понимал, что ее тревожило, потому что в нашей деревне говорливых детей не жаловали, считалось, что они могут однажды навлечь беду и на себя, и на семью. Отчасти похож на меня в детстве маленький говорун из моего рассказа «Быки», которого в деревне терпеть не могли. Матушка часто наказывала мне поменьше молоть языком, она надеялась, что я буду неразговорчивым, правильным ребенком, на которого можно положиться. Однако во мне проснулось не только поразительное умение говорить, это было еще и непреодолимое желание что-то сказать, что, вне сомнения, было очень небезопасно. Мои способности рассказчика приносили матушке радость, но в то же время ее мучили и глубокие сомнения.
Поговорка гласит: «Легче сдвинуть горы или изменить русло реки, чем переделать натуру человека». Несмотря на усердные наставления родителей, я своей природной склонности много говорить не изменил, отсюда, будто в насмешку над самим собой, и мое имя — Мо Янь[2].
Начальную школу я так и не закончил, для тяжелой работы был еще мал, силенок не хватало, вот меня и определили пасти скот на поросшем травой берегу реки. Гоня своих коров и коз мимо школьных ворот, я видел бывших одноклассников, игравших во дворе, и всякий раз на сердце ложилась печаль. Это заставило меня глубоко проникнуться тем, как это тяжело для человека — даже для ребенка — оторваться от коллектива.
Я отпускал своих подопечных пастись на берегу под бескрайним, как море, небом, где, насколько хватало глаз, простирались луга и ни души вокруг, где не было слышно человеческой речи и раздавались лишь птичьи трели. Мне было одиноко и тоскливо. Бывало, я лежал на траве и смотрел, как лениво проплывают мимо белые облака, и в голове рождалось множество причудливых фантазий. В наших краях ходило немало рассказов о лисах, которые оборачивались прекрасными женщинами. Я представлял себе, что вот-вот явится одна из этих красавиц, чтобы вместе со мной пасти скотину, но она так и не пришла. Хотя однажды из зарослей травы у меня перед носом выскочила огненно-рыжая лиса. Я перепугался так, что аж шлепнулся задом на землю. Ее давно уже и след простыл, а я все сидел и дрожал. Иногда я устраивался на корточках рядом с коровой, глядя на свое перевернутое отражение в лазури ее глаз, вел разговоры с птицами в небесах, подражая их щебету, а иногда изливал свои душевные переживания деревьям. Но ни птицы, ни деревья не обращали на меня внимания. Много лет спустя, уже став писателем, немало фантазий тех лет я включил в свои книги. Многие превозносят меня за силу образности, а некоторые любители литературы надеются, что я раскрою секрет, как я в себе эту способность выработал. На это я могу лишь горько усмехнуться.
Как сказал Лао-цзы, великий мудрец древнего Китая, «в удаче сокрыта неудача, несчастье может обернуться счастьем». В детстве я недоучился, с лихвой познал, что такое голод и одиночество, мучился от нехватки книг, но в силу этого, подобно писателю предыдущего поколения Шэнь Цуньвэню[3], рано приобщился к великой книге жизни. Мои походы на рынок, чтобы послушать сказителя, как раз и стали одной из страниц этой великой книги.
Доучиться в школе мне не пришлось, я погрузился в мир взрослых и начался долгий путь познания жизни, когда я учился слушая. Двести лет назад в моих родных местах появился Пу Сунлин[4], сказитель величайшего таланта, и многие у нас в деревнях, в том числе и я, — продолжатели заложенной им традиции. Где бы я ни находился — работал ли со всеми в поле, в коровнике или конюшне большой производственной бригады, лежал ли на теплом кане[5] с дедушкой и бабушкой и даже когда покачивался на запряженной быками телеге, — везде в ушах у меня звучало невероятное множество рассказов: волшебных историй про духов и оборотней, исторических сказаний, захватывающих и любопытных. Эти рассказы, тесно связанные с природой нашего края, с историей семей и родов, вызывали во мне острое чувство реальности.
Даже во сне я не мог представить, что настанет день и все это станет материалом для моих сочинений. Тогда я был лишь мальчиком, которому безумно нравились эти истории, который с упоением слушал все, что рассказывали. Тогда я, несомненно, был теистом и верил, что у всего вокруг есть душа. Большое дерево могло вызвать у меня уважение. Казалось, что птица может в любой момент превратиться в человека, а при виде незнакомца я начинал подозревать, не обратившееся ли это человеком животное. Вечером, когда после отметки трудодней я возвращался из большой производственной бригады домой, меня охватывал невыразимый страх, и для храбрости я на бегу горланил песни. У меня в то время ломался голос, я хрипел и сипел на все лады, и моим односельчанам, наверное, нелегко было слушать такое.
Так я и прожил двадцать один год в своей деревне, не побывав за это время нигде дальше Циндао[6], куда ездил один раз на поезде и чуть не потерялся среди огромных штабелей леса на лесопилке. Когда матушка спросила, что я видел в Циндао, я с грустью признался — ничего, одни штабеля леса. Но именно эта поездка в Циндао зародила во мне жгучее желание уехать из родных мест и посмотреть мир.
В феврале 1976 года меня призвали в армию, и я покинул родные места, дунбэйский[7] Гаоми, который и любил, и ненавидел. За плечами у меня был вещмешок с четырехтомником «Краткой истории Китая», купленным на деньги, которые выручила матушка от продажи своих свадебных украшений. Начался важный период моей жизни. Должен признать, что, если бы не тридцать с лишним лет громадного развития и прогресса китайского общества, если бы не политика реформ и открытости, такого писателя, как я, могло бы и не быть.
Живя однообразной армейской жизнью, я с воодушевлением встретил идеологическое раскрепощение и литературный подъем восьмидесятых годов, и из мальчика, любившего слушать рассказы и пересказывать их, стал человеком, пытавшимся переложить их на бумагу. Путь этот поначалу был негладким, тогда я еще не осознал, какой богатый литературный материал представляет собой мой двадцатилетний опыт жизни в деревне. Тогда я полагал, что занятие литературой предполагает писать о хороших людях, творящих добрые дела, то есть про героев, образцовым деяниям которых нужно подражать. Поэтому хоть я и опубликовал несколько произведений, литературной ценности они не имели.
Осенью 1984 года меня приняли на факультет литературы Академии искусств Народно-освободительной армии Китая (НОАК). Там под руководством своего уважаемого наставника, известного писателя Сюй Хуайчжуна, я написал несколько повестей и рассказов, таких как «Осенний паводок», «Высохшая река», «Прозрачная краснобокая редиска» и «Красный гаолян». Именно в «Осеннем паводке» впервые появилось словосочетание «дунбэйский Гаоми», и с тех пор, подобно странствующему крестьянину-батраку, который обрел свой клочок земли, я, этакий литературный бродяга, наконец нашел себе пристанище. Должен признать, что в процессе создания моего литературного мира, дунбэйского Гаоми, я испытал очень серьезное воздействие американца Уильяма Фолкнера и колумбийца Габриэля Гарсиа Маркеса. Не то чтобы я много читал и того и другого, я вдохновился их беспримерным по дерзновенности духом, поняв, что у писателя должен быть уголок, который принадлежит ему одному. Это в повседневной жизни нужно быть скромным и уступчивым, а в литературном творчестве следует держаться высокомерно и действовать по своему произволу. Два года я следовал этим двум мастерам, прежде чем осознал, что необходимо как можно скорее избавиться от них. Вот как я написал об этом в одном эссе: они — два пылающих очага, а я — кусок льда, и если окажусь слишком близко, то растаю. В моем понимании, один писатель может испытать влияние другого в том случае, если в глубине души они в чем-то походят друг на друга, то что называется — «воедино трепещут сердца»[8]. Поэтому, хоть я и не знакомился с их произведениями основательно, по прочтении нескольких страниц стало понятно, что они делают и как. После этого стало ясно, что и как нужно делать мне.
Моя задача на самом деле была несложной: писать по-своему и о своем. По-своему — значило в хорошо знакомой мне манере рыночных сказителей, так же как рассказывали мои дед с бабушкой и деревенские старики. Честно говоря, когда я рассказывал свои истории, я никогда не задумывался, кто может оказаться моим слушателем: может быть, такие, как моя матушка, или я сам. Мои рассказы поначалу были основаны на моем собственном опыте. Взять, например, получившего взбучку постреленка в «Высохшей реке» или не сказавшего ни слова мальца в «Прозрачной краснобокой редиске». Я действительно получал нагоняи от отца, сделав что-нибудь не так, и на самом деле раздувал мехи для кузнеца на строительстве моста. Конечно, личный опыт не перенесешь в рассказ именно так, как это было в действительности, каким бы необыкновенным он ни был. В прозе должна присутствовать выдумка, должна быть образность. Многие друзья считают моим лучшим произведением «Прозрачную краснобокую редиску». Я и не возражаю, и не соглашаюсь, но считаю, что «Прозрачная краснобокая редиска» — самое символичное и самое глубокое по смыслу из того, что мной написано. Этот смуглый малец с его сверхчеловеческой способностью выносить страдания и сверхчеловеческой чувствительностью — душа всего моего литературного творчества. Потом я создал немало персонажей, но ни один не близок моей душе так, как он. Или если выразиться по-другому, среди всех созданных писателем героев всегда есть один ведущий. Для меня таков этот молчаливый малец. Ни слова не говоря, он уверенно ведет за собой самых разных людей, и на сцене дунбэйского Гаоми разыгрывается страстное представление.
О себе много не расскажешь, и, когда запас своего опыта иссякает, приходится рассказывать о других. И вот из глубин моей памяти, будто солдаты по тревоге, собираются рассказы о моих родственниках, об односельчанах, а также истории о предках, слышанные когда-то от стариков. Все они с надеждой смотрят на меня, ожидая, когда я напишу о них. Мой дед, бабушка, отец, мать, старшие братья и сестры, тетушки и дядья, моя жена и дочь — все они появляются на страницах моих произведений. В эпизодах участвуют и многие земляки из дунбэйского Гаоми. Конечно, после литературной обработки и превращения в героев произведений их образы превосходят жизненные прототипы.
В моем последнем романе — «Лягушки» — фигурирует образ моей тетушки. После присуждения мне Нобелевской премии множество журналистов стали осаждать ее с просьбами дать интервью. Поначалу она терпеливо отвечала на вопросы, но вскоре ей это страшно надоело, и она сбежала в уездный город, чтобы укрыться у сына. Я действительно писал роман с нее, но моя тетушка отличается от героини романа, как небо и земля. В романе она своевольна и деспотична, а иногда действует чуть ли не как разбойник с большой дороги, а моя тетушка в жизни доброжелательна и приветлива, образец жены и любящей матери. Жизнь тетушки на склоне лет была счастливой и полной; а в романе она с годами потеряла сон из-за невыносимых душевных мучений и бродила как привидение по ночам в своем черном халате. Я благодарен тетушке за ее снисходительное отношение, она ничуть не рассердилась на меня за то, что я изобразил ее совсем другой. Я отношусь к ней с большим уважением еще и за то, что она верно понимает непростую связь между литературным персонажем и реальным человеком.
Когда скончалась матушка, меня охватило такое огромное горе, что я решил посвятить ей роман. Это роман «Большая грудь, широкий зад». Как только замысел обрел форму, я был настолько переполнен эмоциями, что набросал первый вариант романа объемом в полмиллиона иероглифов всего за восемьдесят три дня.
В романе «Большая грудь, широкий зад» я беззастенчиво использовал материалы, связанные с жизнью самой матушки, однако чувства и характер матери в книге или полностью выдуманы, или списаны со многих матерей дунбэйского Гаоми. И хотя я написал «Посвящаю духу моей матери на небесах», на самом деле роман посвящен всем матерям Поднебесной. Это проявление того же сумасбродного притязания, что и мое стремление воплотить в крошечном дунбэйском Гаоми весь Китай и даже весь мир.
Творческий процесс у каждого писателя имеет свои особенности, замысел и источник вдохновения для каждого моего произведения тоже не совсем одинаковы. Одни, такие как «Прозрачная краснобокая редиска», обязаны своим рождением миру вымысла, другие, например «Чесночные напевы», — основаны на реальных событиях. Но лишь в сочетании с личным опытом человека и этот мир вымысла, и действительность становятся, в конечном счете, литературным произведением с ярко выраженной индивидуальностью, с типичными персонажами, имеющими немало выразительных подробностей, с богатым языком и оригинальной композицией. Стоит отметить, что именно в «Чесночных напевах» я ввожу как одного из главных героев реально существующего сказителя и певца. К моему великому сожалению, я использовал настоящее имя этого сказителя, хотя, конечно, все, что он делает в романе, придумано. Такое у меня случается нередко: вначале я использую настоящие имена в надежде обрести от этого некую близость к героям. Но в конце работы над книгой, когда я собираюсь изменить их имена, возникает ощущение, что это уже невозможно. Поэтому бывает, что люди с такими же именами, как у героев моих книг, приходят к моему отцу, чтобы выразить свое неудовольствие. Отец приносит извинения и в то же время призывает не принимать этого близко к сердцу. «Вот, например, первая фраза из ‘Красного гаоляна’ — ‘Мой отец, это бандитское отродье’ — меня не огорчает, так с чего и вам переживать?»
Наибольшей трудностью при написании «Чесночных напевов», произведения, в котором описывается происходящее в современном обществе, для меня было не то, осмелюсь ли я подвергнуть критике темные общественные явления, а то, что из-за яростных эмоций и гнева верх над литературой может взять политика, и роман тогда превратится в репортаж о событии в обществе. Как член общества писатель, конечно, имеет свою позицию и свою точку зрения; но при создании произведения он должен выступать как гуманист, и люди у него должны оставаться людьми. Лишь тогда литература сможет не только отталкиваться от какого-то события, но и идти дальше его, не только интересоваться политикой, но и превосходить ее.
Долгое время моя жизнь была полна лишений, и, возможно, благодаря этому я приобрел довольно глубокое понимание человеческой природы. Я знаю, что такое настоящая храбрость, понимаю, что такое настоящее сострадание. Я знаю, что в душе каждого человека есть некая туманная область, где трудно сказать, что правильно и что неправильно, что есть добро и что есть зло. Как раз там и есть где развернуться таланту писателя. И если в произведении точно и живо описывается эта полная противоречий, туманная область, оно непременно выходит за рамки политики и обусловливает высокий уровень литературного мастерства.
Наверное, утомительно слушать, как я говорю и говорю о своих произведениях, но моя жизнь тесно связана с ними, и если я не буду говорить о них, то не знаю, о чем еще и говорить. Поэтому надеюсь, вы меня простите.
В своих ранних произведениях я выступал как современный сказитель, укрывающийся за литературным стилем, но начиная с романа «Сандаловая казнь» я наконец вышел из-за кулис на авансцену. Если мою раннюю прозу можно назвать разговорами с самим собой, а не с читателем, то в этом романе я уже представлял, как стою на площади и веду живой и образный рассказ перед многочисленными слушателями. Это общемировая, но в еще большей степени китайская, литературная традиция. Одно время я активно изучал западную модернистскую литературу и экспериментировал с самыми разными формами изложения, но в конце концов вернулся к традиции. Конечно, это было возвращение не без внесения нового. Стиль «Сандаловой смерти» и последующих романов продолжает традиции китайской классической прозы и в то же время использует опыт западных литературных приемов. В области литературы новшество в основном и является результатом подобного смешения. Это не только смешение отечественной литературной традиции с литературными приемами других стран, но и привлечение иных видов искусства. В романе «Сандаловая смерть», например, присутствует популярная местная разновидность пекинской оперы[9], а питательной средой для некоторых моих ранних произведений были изящные искусства, музыка и даже акробатика.
Напоследок позвольте сказать пару слов о романе «Жизнь — мучение, смерть — не избавление». Китайское название романа взято из буддийских священных книг, и, насколько мне известно, переводчики из разных стран долго ломают голову, как его передать. Я не большой знаток буддийских канонов, и мое представление о буддизме, конечно же, весьма поверхностное. Выбрал я это название потому, что, как мне кажется, немало основных идей буддизма являют собой поистине вселенское сознание, и в глазах буддиста многие распри в мире людей абсолютно не имеют смысла. С этой возвышенной точки зрения мир людей полон скорби. Но мой роман не проповедь; в нем я пишу о судьбе человека и о человеческих чувствах, о человеческой ограниченности и снисходительности, а также о том, какие усилия прилагают люди и на какие идут жертвы в поисках счастья и отстаивании своей веры. Лань Лянь, персонаж романа, который в одиночку противостоит веяниям эпохи, с моей точки зрения — настоящий герой. Прототипом этого персонажа стал крестьянин из соседней деревни. Маленьким я часто видел, как он толкал мимо нашего дома скрипучую тележку на деревянных колесах. Тележку тащил хромой мул, а мула вела на своих маленьких бинтованных ножках жена этого крестьянина. В коллективном обществе того времени эта необычная трудовая артель была настолько странным и отсталым явлением, что нам, детям, они казались шутами гороховыми, идущими против веления времени. Это вызывало у нас такое негодование, что мы забрасывали их камнями. Спустя много лет, когда я начал писать, этот крестьянин и эта картина всплыли у меня в мозгу, и я понял, что однажды напишу о нем книгу, что рано или поздно поведаю о нем миру. Но лишь в 2005 году, когда я увидел на стене в одном буддийском храме изображение колеса Сансары[10], мне стало ясно, как именно я напишу эту книгу.
Присуждение мне Нобелевской премии вызвало некоторую полемику. Поначалу я решил, что объектом этой полемики являюсь я, но постепенно понял, что это не имеет ко мне никакого отношения. Я наблюдал за разыгрывающимся вокруг меня представлением, как зритель в театре. Видел, как лауреата премии осыпают цветами, забрасывают камнями и поливают грязью. Я боялся, что его раздавят, но он с усмешкой выбрался из-под цветов и камней, утерся от грязи, спокойно отошел в сторону и обратился к толпе.
Для писателя лучший способ высказаться — положить свои слова на бумагу. Все, что я хочу сказать, вы найдете в моих книгах. Слово сказанное унесет ветер, а слово, написанное кистью, переживет века. Надеюсь, у вас достанет терпения почитать мои книги, хотя, конечно, я не могу заставить вас читать их. И даже если вы прочтете их, я не уверен, что вы перемените свое мнение обо мне. Еще не было такого писателя, произведения которого нравились бы всем, тем более в такое время, как сегодня.
Я предпочел бы больше не говорить ничего, но сегодня по этому случаю мне приходится говорить, и я скажу лишь еще несколько слов.
Я — сказитель и хочу рассказать следующие истории.
В 1960-е годы, когда я учился в третьем классе, мы всей школой пришли на выставку, посвященную страданиям в старом обществе, где по указанию учителя заливались горькими слезами. Чтобы учитель видел, какой я молодец, я слез не утирал. И вдруг увидел, что кое-кто из одноклассников украдкой плюет на руки и размазывает слюну по лицу, чтобы выдать ее за слезы. А еще среди плакавших по-настоящему и изображавших, что плачут, я увидел одного мальчика без единой слезинки на лице, который не издал ни звука и даже не закрывал лицо руками. Он просто смотрел на нас широко открытыми глазами, в которых стояло выражение не то изумления, не то конфуза. После посещения выставки я доложил о поведении этого ученика учителю, и тот был в назидание наказан. Спустя годы, когда я покаялся учителю в том, как мне стыдно за этот донос, учитель сказал, что в тот день с тем же к нему пришло больше десятка человек. Одноклассник этот умер лет за десять до того, и всякий раз, когда я вспоминал о нем, меня мучила совесть. Но я вынес из этого случая одну важную истину: когда все вокруг плачут, кому-то может быть позволено и не плакать. Тем более когда слезы притворные.
А вот еще одна история. Более тридцати лет назад я еще служил в армии. Однажды вечером, когда я сидел в кабинете и читал, открылась дверь и вошел какой-то высокий офицер. Он глянул на место передо мной и пробормотал себе под нос: «Хм, ни души…» Тут я вскочил и громко заявил: «А я не человек, что ли?» У того под моим взглядом аж уши побагровели, и он в смущении удалился. Я долго потом ходил довольный собой, считая себя этаким удальцом, но прошло много лет, и я мучаюсь из-за этого.
А теперь моя последняя история, ее много лет назад рассказал мне мой дед. Однажды восемь каменщиков, отправившихся на заработки, укрылись от грозы в ветхом храме. Снаружи раздавались раскаты грома, за воротами храма один за другим прокатывались огненные шары, в воздухе вроде бы даже слышался рев дракона. У всех душа в пятки ушла, лица побледнели. «Должно быть, кто-то из нас совершил страшное деяние и вызвал гнев небес. Пусть совершивший это сам выйдет из храма и примет наказание, чтобы избавить невинных». Никто, естественно, выходить не пожелал. Тогда еще один предложил: «Раз никто выходить не хочет, давайте все бросим наружу свои шляпы. Чья шляпа вылетит в ворота, тот это деяние и совершил, того мы и попросим выйти и принять наказание». Стали они бросать свои соломенные шляпы. Семь шляп под силой ветра залетели обратно в храм, и лишь одна вылетела через ворота. Все насели на этого восьмого, чтобы он вышел и понес наказание, а когда он, как и следовало ожидать, отказался, подхватили и выбросили за ворота. Все, наверное, уже догадались, чем закончилась эта история: как только этого человека вышвырнули, ветхий храм тут же обвалился.
Я — сказитель.
Благодаря своим историям я получил Нобелевскую премию по литературе.
После присуждения мне премии произошло немало ярких событий, и это еще больше укрепило мою убежденность в существовании правды и справедливости.
Отныне я и дальше буду рассказывать свои истории.
Благодарю всех присутствующих.
7 декабря 2012 года
-
Прошлогоднее интервью "Фонтанке" http://www.fontanka.ru/2012/10/15/154/ (вернее, его часть) теперь на китайском в гонконгской газете South China Morning Post http://www.scmpchinese.com/sc/features/10347/e-fan-yi-jia-tan-mo-yan-zuo-pin
-
Интервью Японскому центру во Владивостоке http://www.jp-club.ru/?p=4236#more-4236
-
Из интервью с Бренданом О'Кейном, американским исследователем и переводчиком современной китайской литературы http://blog.lareviewofbooks.org/post/58935936943/of-literature-and-laureates-translations-and
"once you actually read Mo Yan’s books, I think you find that he’s a much sharper writer than he’s been given credit for. His books don’t make any kind of overt criticisms of the system — perhaps because he’s overly cautious; perhaps because he’s just not much interested in lifting his gaze from the village level — but they are all, in one way or another, about the human suffering created, perpetuated, and intensified by that system."
"You’ll note that I never said I liked Mo Yan’s writing! I’m not a huge fan of his stuff — or of Gao Xingjian’s, for that matter — but I don’t think that my liking other writers more makes Mo Yan a bad person. He’s harder-working than a lot of the big-name Chinese authors of his vintage — he experiments a lot with style and structure, and tries something new in each of his books"
-
Еще один рецензент громит Мо Яня в пух и прах, а Киплинг переворачивается в гробу. Этакое литературное "бремя белых": ну почему этот Мо Янь пишет не по общепринятым литературным правилам, почему не ведет себя как китайские диссиденты? Да и Голдблатту, наверное, икается: его слова о Мо Яне цитируют, не самые, возможно, удачные места переводов тоже приводят. Вот, наверное, почему лучше переводить классику - дела минувших дней. В общем, как сказал бы один литературный персонаж, "англичанка гадит". http://www.lrb.co.uk/v35/n16/nikil-saval/white-happy-doves
-
Мо Янь "Страна вина": предварительные впечатления
http://www.liveinternet.ru/tags/%CC%EE+%DF%ED%FC/
Наконец добралась до этого романа, пролежавшего у меня на полке порядочно, месяца эдак три с лишним, с апрельской библионочи. Я прочла половину книги и с каждой страницей мне всё больше становится чудовищно стыдно, что осенью-зимой я критиковала великолепного Мо Яня и нобелевский комитет за принятое решение. Не глядевши романа и лишь по тому, что имя Мо Яня ранее не было на слуху, я позволяла себе считать, что это не очень хороший писатель.
Роман отличный: очень китайский, наполненный такими совершенно специфически особенностями, которые в литературе иных народов и не встретишь, невероятно откровенный, порой просто до тошноты (согласитесь, приготовление ослиных гениталий для русского человека нечто запредельное), но при этом ещё и глубоко сатирический.
В книге два больших повествовательных плана. Первый отведён следователю, приезжающему в одну из китайских провинций, чтобы расследовать дело о поедании китайскими чиновниками младенцев. Второй представляет собой переписку самого Мо Яня с неким его почитателем из той же самой провинции. Почитатель этот тоже пишет и присылает на суд автору свои небольшие рассказы, которые также помещены в "Стране вина".
Писака этот пробует себя в самых разных стилях китайской литературы, но вот ведь нюанс - раз от разу рассказы его становятся всё хуже и хуже, а письма выдают полное небрежение к замечаниям Мо Яня. Вам ничего это не напоминает? Мне вот очень напоминает ситуацию с современными начинающими литераторами. Потрясающая тонкая сатира кроется во всех этих приписанных поклоннику Мо Яня словах: "Основной принцип литературы - создавать нечто из ничего, сочинять как попало", "вы столько рассуждаете о достоинствах и недостаках романов уся, а я ни одного не читал и понятия не имею, кто такие Цзинь Юн или Гу Лун" (от себя добавлю, что в предыдущем письме герой как раз присылает Мо Яню рассказ, выдержанный, по его собственному утверждению, в стилистике уся). Всё это вдвойне забавно, потому что горе-ученик всё время обращается то к устаревшим литературным формам, то к тем, что принадлежат в наше время к массовой литературе. И в конечном итоге выходит, что писанина вся эта, за исключением отдельных фигур, ну никуда не годится.Тонкости эти разбавляются упоминаниями о том, что герой-поклонник Мо Яня то ли кандидат, то ли доктор виноделия, а потому к писанию рассказа он не приступает, не хлопнув при этов бутылку-другую местного вина.
Знаете, все эти небрежные наблюдения и рассуждения о литературе, изложенные в форме диалога просто восхитительны. Так тонко, так НЕ нравоучительно (а у китайской литературы с этим проблемы), просто прелесть. И как в то же время познавательно как для человека пишущего, так и для человека внимательно читающего и оценивающего.
Великолепная вещь, мысли и впечатления от которой хочется крутить и обсасывать снова и снова, как хорошие леденцы.
-
Mo Yan:
It often leads to the subconscious sacrifice of the diversity of dialects, the uniqueness of cultural expressions and the smoothness of writing itself, simply to facilitate the translation.
From the perspective of literature and art, it's undoubtedly a huge loss. My attitude is, forget the translators when you write. Care not about whether they feel happy to translate. The real talented translators aren't afraid of difficulties.
It's not right either to require translators to be completely faithful because the search of a linguistic counterpart is a creation itself, full of imagination. I tend to be open-minded with the translators. I think we should allow them to trim the book appropriately on condition that it doesn't affect the gist as a whole. http://usa.chinadaily.com.cn/epaper/2013-08/20/content_16907462.htm
-
Репортаж о Мо Яне на ССTV.-Россия. http://www.cntv.ru/2013/09/19/ARTI1379553655460195.shtml
-
Интервью Мо Яня ведущей гонконгской газете http://www.scmp.com/news/china/article/1310645/mo-yan-shares-some-nobel-thoughts
Перевод на русский (несколько вольный и производит иное впечатление) http://www.inosmi.ru/world/20130923/213203335.html
-
Довольно неожиданные суждения о "Стране вина" http://www.livelib.ru/book/1000570729
"Это не отзыв - отзыв, это отзыв – мысли вслух, попытка разобраться во множественных символах романа. Мысли отрывочны, целостности не ждите. Со мной не надо соглашаться или не соглашаться, но я с удовольствием почитаю вашу точку зрения на этот роман.
Структурно роман задуман совершенно потрясающе: за основу взята переписка ученика Ли Идоу, начинающего литератора и винодела, и наставника Мо Яня, заслуженного писателя, сдобренная романом этого самого писателя и циклом рассказов ученика. Все это многообразие под конец шлифуется реальной историей встречи ученика, наставника и героев их произведений. Темы их сочинений постоянно перекликаются друг с другом, иногда дублируя друг друга, вырастая один из другого. Сложно, не правда ли? Сложноподчиненно, я бы сказала, но читается легко и в захлеб.
Страна вина – что за страна такая? Конечно, Мо Янь пишет о Китае. Ни в коем случае нельзя воспринимать этот роман буквально: все символично, от первой до последней буквы. Если просто читать, не утруждая себя расшифровкой текста, получится, что читаешь бред бредовый, галлюциногенную явь после принятия ЛСД - в лучшем случае в качестве сравнения приходит на ум «Страна приливов» Митча Каллина. Здесь много физиологии (слизь, рвота, кровь, гнусные запахи), много странных блюд (верблюжье копыто, медвежья лапа, сырой мозг обезьяны, зародыши утконоса и даже материнское молоко), много вина (и последствий алкогольного отравления) – иногда абсурдизм читаемых сцен вызывает шок. Но не все так просто, не мог автор писать в открытую о пороках "правильного" китайского общества в конце 80-х. Поэтому и избрал такую необычную, завуалированную, обманную форму подачи материала, как «галлюциногенный роман».
Китай 80-х эпохи «Пекинской весны» предстает пред нами в миниатюре – это вымышленный развивающийся провинциальный город Цзюго. Налицо переход к рыночной экономике – на Ослиной улице множество частных ресторанчиков, конкурирующих друг с другом, нет уж боле коллективных хозяйств – есть фермеры, выращивающие ослов на продажу. Тем не менее, сильна идеология правящей Коммунистической партии Китая – секретарей горкома и зам.начальников отдела пропаганды никто не отменял. Автор совершенно гротескно выписывает и первых, и вторых – такие себе среднестатистические в государственном масштабе близнецы, безликие братья по духу. Эти «небожители» верховной власти Китая до умопомрачения богаты, развратны, пресыщены жизнью и материальными благами. Их гастрономические потребности растут с геометрической прогрессией, и теперь вкусы их до такой степени изощрены, что они поедают труднодоступные гнезда из ласточкиной слюны и – о боги – истекающих маслом младенцев! Но такое не может остаться безнаказанным в идеологически здоровой стране, поэтому на раскрытие преступления отправляют опытного следователя Дин Гоуэра.
Дин Гоуэр – прекрасный образчик идеологически правильного, но подверженного человеческим слабостям, рядового человека. Все в этом мире можно купить, даже моральные устои взрослого человека. А если его не подкупить, то залить вином, а не вином, так увлечь сладострастной женщиной, а не женщиной, так сделать сообщником преступления, а еще надежнее – заставить это преступление совершить. На все готова пойти власть держащая верхушка, лишь бы не вынести на всеобщее обозрение свои извращения. Иногда, в слабых случаях, достаточно простого испуга – вспомните старика, торгующего клецками – отвратительное пресмыкание перед более сильным, власть имущем.
Насколько я могу судить, Юй Ичи, карлик, директор ресторана «Пол-аршина» - это непрямое указание автора на Дэн Сяопина – лидера КНР 80-90-х гг. Этот политик фактически привел Китай к тому сильному, экономически стабильному государству с высоким процентом роста ВВП, которое мы можем наблюдать сегодня. Именно с его подачи начались и внутренние экономические, и внешние реформы с привлечением иностранных капиталов. Но у этого политика есть два обличья: страна так и не смогла простить ему кровавое подавление восстания в 1989 году и последовавшие за этим политические гонения и аресты. Автор рисует Юй Ичи как талантливого, но коварного, зажравшегося от переполнявшей его чрезмерной власти, коммерсанта. Когда тот крутится в своем кресле, мы видим мелькающие лицо демона и макушку ангела. Он же является держателем ослиного ресторана, где подаются разнообразные кушанья из ослятины. Ослы в моем понимании – не что иное, как обычные люди. Из ослов можно приготовить огромное кол-во изощренных блюд, и даже сдирать с них живьем шкуры! Апогеем являются поданные в благоухающем соусе половые органы осла и ослицы – присутствующие боятся даже притронутся к ним, но Юй Ичи так искусно распространяется о райских вкусовых качествах, что блюдо уходит в момент – человек слаб, он поверит во что угодно, в любую сказку, и даже не поймет, что тем самым поедает себе подобных. Главное – как это все преподнести!
Достается и современной молодежи: на лекции тещи, где речь идет о приготовлении младенца, режет глаз огромный, едва прикрытый рамками приличия, интерес – конечно, ведь получи такой «изысканный» рецепт, и ты будешь востребован в любом ресторане мира! Судя по всему, многие студенты КНР мечтали тогда рвануть за бугор.
Автор также насмехается и над революцией в лице старика, охраняющего могилу революционеров – он боролся-боролся за светлое будущее, а сейчас ему даже не разрешают взять немного сосны для растопки печки. Также высмеивает он и «классовую борьбу», о которой толкует старик, верящий в идеалы Мао Цзэдуна и его "Культурной революции".
У китайцев ива – символ весны, возрождения. Автор то тут, то там тычет читателя носом: то покажет ивовый прутик, то ивовую корзину, то нож в виде ивового листа, а то и обглоданные крысами руки – кости тоже описаны в виде ивовых веток. Вывод напрашивается положительный: Мо Янь предрекает Китаю светлое будущее, и это радует. Особенно после безнадеги и трэша, переполняющих роман".
-
Еще одно впечатление от "Страны вина"
http://www.mucbs.ru/index.php/pochitaem/khit-nedeli/346-bezdukhovnost-strany-vina
"«Страна вина» кажется нам абсурдным сновидением в пьяном угаре, таким страшным, что хочется кричать, и все же таким близким к нашей бедной, бездуховной реальности."
-
О том, как Мо Янь "глаголом жгет" http://l-eriksson.livejournal.com/594467.html
"Но как предупреждал Конек-горбунок своего дураковатого хозяина, дерзнувшего коснуться пера Жар-птицы: «Много, много непокою принесет оно с собою».
Эта книга – как то самое перо.
Почитала рецензии. Мнения о книге, даже будучи одинаково положительными, а то и восторженными – очень разноречивы. И теперь я понимаю: это совсем не дивно.
Один из рецензентов высказал, на мой взгляд, достаточно здравую мысль: эта книга «для тех, кому за…» Можно спорить с формулировкой, но, думаю, невозможно извлечь из нее все то, что в ней есть, без некоторых знаний о культуре и литературе Китая, о его истории. Без этого – никак.
Без этого, скорее всего, получится как со знаменитой «Алисой в Стране чудес» - книгой настолько англоязычной, англокультурной, насколько это вообще можно себе представить.
У многих из тех, у кого Алиса «не пошла», в момент ее предложения не было возможности воспринять и понять игру слов и чехарду смыслов, исполненную практически непереводимо. А позже – к моменту овладения языком, как показалось, это уже было лишним. Таким образом, то, что годилось для десятилетних свободно-англоговорящих и англомыслящих детей даже с помощью Бориса Заходера, попытавшегося не переводить каламбуры, а заменить английские - русскими (поклон ему, поклон!) – не смогло преодолеть культурных барьеров, помощь же кино-интерпретаторов подчас лишь мешала и раздражала.
А что мы знаем и помним о Китае? Чем больше, тем вернее понравится эта книга, тоже во многом построенная на словесной и понятийной эквилибристике. Вот простенький пример, о котором в одной из сносок предупредил переводчик. Обычные китайские (да и не только китайские, любые) пословицы состоят из двух образов, незримый, непроговариваемый мостик между которыми и составляет их соль. Цитируя пословицу, вплетая ее в текст, автор берет лишь первую ее часть, полагая, что вторая у читателя в голове. Доводя до сведения русского читателя вторую, отсутствующую «в багаже» часть фразы, переводчик делает оборот понятным, но неизбежно убивает авторское остроумие. Правда, в этой книге остроумия столько, что неизбежные потери перевода почти неощутимы. То же самое касается и исторических отсылок (наиболее жгучими являются обращения к недавней, самое большее - вековой истории).
Лично меня просто навзничь роняло соединение в одном абзаце идеологических речевок (я даже не предполагала, что читать Мао Цзэдуна может быть так «прикольно»!), обывательских расхожих истин и какой-нибудь совершенно неожиданной загогулины – прихотливой авторской фантазии.
Именно в этом увиделся мне главный смысл книги (он настолько неявен, что мнения на его счет у рецензентов порой производят впечатление того, что они читали разные книги, не одну)!
И мне кажется, именно в этом, ни в чем другом, была причина того, что в Китае книга эта долгое время была запрещена, да и позже вышла с купюрами.
Рассказывая заведомо дикую, фантасмагорическую историю следователя по особо важным делам, посланного разобраться – действительно ли в провинциальном шахтерском городке местная чиновничья элита поедает специально для этой цели продаваемых им младенцев, автор очень скоро переводит стрелки, и действие перестает происходить в реальности, перемещаясь в область сознания. Именно в головах, «не в клозетах» - «разруха». Там же и чудовищное разложение вплоть до людоедства, и полный, крышу срывающий абсурд!
Как все это знакомо нам, пережившим «Перестройку» и «Лихие девяностые»! У моего поколения в голове такая же каша, такой же винегрет… Нет! В голове – упомянутое Мао Янем весьма двусмысленное блюдо «Дракон и феникс являют добрый знак».
Именно в изображении этой абсурдной раскоординированности сознания феодально-социалистического, полного суеверий, но все равно растущего на основе народной культуры (сказок, преданий), этих мятущихся в отменно дурацком и страшном мире душ – реализм автора и ценность книги.
Тому, кому интересен этот до отвращения похожий и при этом такой незнакомый мир – советую попробовать почитать «Страну вина», памятуя о том, что при всем сходстве – пьянстве, скотстве, чиновничьем засилье, смеси распущенности и ханжества, сказках, которые скрываются за каждой дверью, за каждой пазухой – это все-таки чужой монастырь, и вступать в него надо с уважением и любопытством к чужому уставу.
-
Наткнулся на еще одну рецензию на "Страну вина". Рецензент - явно наш человек: читал книгу под вино :) http://noblit.ru/forum/index.php?topic=815.0
Прочитал в отпуске, сидя в палатке посреди леса книгу Мо Яня Страна вина. Я люблю вино (как раз в процессе чтения я пил массандровский портвейн, чередуя его с сухим темпранилье), но такого содержимого я, честно говоря, не ожидал. Книга совсем не о вине, точнее в той же степени о вине, в какой и обо всём остальном. Вино, по всей видимости, в Китае, как и у нас на северах – это всё что бродит (хлебное вино, ячменное вино, виноградное вино, картофельное вино… ну, вы понимаете).
Из последних лауреатов, которых я читал, Мо Янь мне понравился больше всего. Не буду вдаваться в рассуждения на счёт деградации Нобелевской премии, просто могу сказать, что Мо Янь хорош и если бы не премия – я бы про него никогда не узнал.
Книга непредсказуемая, но в то же время, интуитивно понятная.
Повествование делится на несколько частей: Есть слова автора, слова воображаемого персонажа Ли Идоу (что-то вроде Иван-10 литров, в переводе на русский), который пишет автору письма, есть основной роман и есть небольшие зарисовки, которые Ли отсылает Мо Яню. Таким образом, переписка, один роман и множество рассказов перемешаны в одном произведении. Общего, проходящего через весь текст смысла в книге я не нашёл никакого, но это тот случай, когда мне хватило самого языка и множества ярких деталей. Сюжет присутствует в неком виде только в романе (тот внутренний роман, который составляет четверть от книги), даже рассказики Ли Идоу не всегда обладают внятным сюжетом.
Думаю, стоит описать отдельно компоненты книги.
Переписка автора с его персонажем более или менее игра в слова: провинциальный «кандидат виноделия» пишет «учителю» Мо Яню, выражая ему всяческое почтение, сообщая новости из мира виноделия и высылая периодически свои короткие повести. Мо Янь отвечает в духе старого скромного вежливого и слегка разбитого жизнью человека. Короче говоря, сама переписка не столь интересна. Кроме того факта, что эти два человека – на самом деле в голове у настоящего писателя.
Повести кандидата виноделия Ли Идоу разнообразны как по стилю, так и по содержанию. В общем, это нереальные истории, стилизованные под зарисовки из жизни, стиль в этих повестях отличается от остальных частей, в них появляются не только зарисовки о жизни китайских крестьян, но и неплохие мифы. Например, мне больше всего понравился миф об обезьяньем вине. (напомню, что я как раз сидел в лесу и пил портвейн во время прочтения книги):
Цитировать
«В Цзюго жил некий Сунь Вэн, большой любитель вина. Выпить мог много, нескольку доу за присест. Имел когда-то семью, десять цинов плодородной земли, крытый черепицей дом в десять комнат, но все пропил. Жена, урожденная Лю, забрала детей и вышла замуж за другого. Нечесаный и немытый, бродил он по улицам и попрошайничал. Завидев покупающего вино, становился на колени и начинал отвешивать поклоны, до крови разбивая себе лоб. Являл собой жалкое зрелище. Однажды перед ним предстал старик с белой бородой, но юным лицом и сказал: «В сотне ли к юго-востоку лежит горный хребет, именем Байюаньлин. Он густо зарос лесом, в лесу живут обезьяны, которые делают вино в каменных выемках. Почему бы тебе без промедления не отправиться туда и наслаждаться вином, ведь это лучше, чем выпрашивать его здесь». Услыхав такие речи, Вэн поклонился старику в ноги и умчался без слов благодарности. Спустя три дня добрался до подножия гор. Глянув вверх, увидел лишь густые заросли деревьев — и никакой тропы. Поэтому стал продираться через заросли, цепляясь за лианы и ветви. Забрался в самую чащобу, где древние деревья высились до небес, закрывая солнце и свет дня, лозы сплетались с лианами, и волнами доносились крики птиц. Вдруг перед ним появилось огромное животное — размером с быка, со взглядом, подобным молнии, и громоподобным рыком, от которого дрожали деревья и трепетали травы. Вэн страшно перепугался, бросился наутек и угодил в глубокую расщелину, где повис на верхушке дерева, уверенный, что настал его смертный час. Но в ноздри ударил аромат вина, он воспрянул духом, спустился с дерева и пошел на этот аромат. Кругом густо разрослись кустарники, благоухали необычные цветы, а ветви деревьев были усыпаны диковинными фруктами. Маленькая белая обезьяна сорвала гроздь красноватых плодов и убежала вприпрыжку. Вэн последовал за ней, и впереди вдруг открылась прогалина. Там лежал огромный валун в несколько десятков чи шириной с выемкой в чжан глубиной. Обезьяна швырнула плоды в выемку, и раздался звук, словно треснула глазурованная плитка. Пахнуло винным ароматом. Приблизившись, Вэн глянул в выемку и увидел, что она полна прекрасного вина. Появилась стая обезьян с большими листьями, похожими на круглые веера, и принялись черпать и пить вино. Через некоторое время стали пошатываться, скалить зубы, таращить глаза — это выглядело очень забавно. Заметив Вэна, обезьяны пронзительно и злобно завопили и отступили на несколько чжанов. Не обращая на них внимания, он опустил голову в это углубление и стал втягивать в себя вино, как кит воду. Прошло немало времени, прежде чем он поднял голову. Внутри все словно очистилось, во рту стоял дивный вкус, и казалось, он парит в воздухе подобно небожителю. Потом присоединился к опьяневшим обезьянам — подпрыгивал и громко кричал, и они быстро поладили. Так он остался у этого валуна, засыпал, когда уставал, принимался пить, когда просыпался, а иногда забавлялся с обезьянами. Был так весел, что и не думал возвращаться к людям. В деревне посчитали, что он умер, и рассказывали о нем истории, которые знали все дети. Прошел не один десяток лет, и один дровосек забрел далеко в горы. В лесной чаще ему повстречался седой старец с просветленным взором и в ясном уме. Дровосек принял его за горного духа и стал в испуге кланяться. Внимательно оглядев его, старец спросил: «Не Сань Сянь ли тебе имя?» «Да, Сань Сянь», — подтвердил дровосек. «Я твой отец», — сказал Вэн, а это был он. В детстве дровосек слышал, что отец его — пьяница, человек недостойный и что он сгинул в горах. И теперь, встретив его, был удивлен и смущен. Вэн рассказал о своих злоключениях, а в доказательство, чтобы рассеять сомнения сына, поведал о событиях в семье в давние времена. Дровосек признал в нем отца и стал просить вернуться в деревню, чтобы можно было о нем заботиться. Вэн лишь усмехнулся: «Есть ли у тебя целый пруд вина, чтобы я мог пить вволю?» Он попросил сына обождать и устремился в лес, ловко карабкаясь по лианам, как обезьяна. Вскоре он вернулся с большим коленцем бамбука, концы которого были заткнуты красными цветами, и передал сыну со словами: «В этом бамбуке — обезьянье вино. Пей его и сможешь поправить здоровье, а лицо твое сохранит цвет юности». Вернувшись домой, сын вынул затычки и вылил содержимое бамбука в чан. Такой темно-синей, цвета индиго, благоуханной жидкости не знали в мире людей. Дровосек почитал старших, отнес этот напиток тестю, который, в свою очередь, преподнес его своему хозяину, помещику по имени Лю. Попробовав вино, тот был немало удивлен и спросил, откуда оно. Тесть поведал ему рассказ зятя. Лю доложил губернатору, и тот послал в горы несколько десятков человек на поиски чудесного напитка. Искали долго, но кругом была лишь непроходимая чащоба и заросли колючих кустарников. Так и вернулись они ни с чем.»
По-моему, отличная легенда.
Оставшаяся большая часть – это большой роман в романе – то что пишет мастер Мо Янь внутри книги. Роман называется так же – Страна вина. Сюжет такой: следователь отправляется в провинциальный городок расследовать дело о поедании детей. Якобы местные богатые чиновники откармливают «мясных» детей, повара готовят их и подают на стол. Такая экзотическая кухня способна удовлетворить их извращённые пересыщением нравы.
По приезду ему под разными предлогами постоянно наливают выпить и он не может начать свою работу. Например, вот прекрасный момент:
Цитировать
«Цзинь Ганцзуань взял инициативу на себя:
— Раз опоздал, мне тридцать штрафных!
Ошарашенный Дин Гоуэр повернулся то ли к партсекретарю, то ли к директору. Тот понимающе улыбался. Девица в красном принесла на подносе новый набор поблескивающих рюмок и поставила перед Цзинь Ганцзуанем. Другая — с графином водки в руках, этаким кивающим фениксом, — наполнила их. Видно было, что опыта ей не занимать: наливала она уверенно, точно и решительно, не пролив ни капли. Последнюю рюмку она налила, когда еще не исчезли крохотные жемчужинки пузырьков в первой. Будто диковинные цветы распустились перед Цзинь Ганцзуанем. Дин Гоуэр был в полном восторге. Сначала от мастерства официантки, изысканного и бесподобного, потом — от молодцеватости и смелости Цзинь Ганцзуаня. Видать, и впрямь без алмазного сверла к фарфору не подступайся: не умеешь — не берись.
Цзинь Ганцзуань скинул пиджак, который тотчас унесла одна из девиц, и обратился к следователю:
— Товарищ Дин, дружище, как вы думаете, в этих тридцати рюмках минералка или водка?
Дин Гоуэр принюхался, но обоняние будто притупилось.
— Чтобы узнать вкус груши, нужно ее попробовать; чтобы понять, настоящая водка или нет, надо выпить. Прошу вас, выберите из этих рюмок три.
Из материалов дела Дин Гоуэр знал, что Цзинь Ганцзуань по этой части не промах, но сомнения одолевали, к тому же подзуживали сидевшие с обеих сторон. Поэтому он выбрал из всей этой батареи три рюмки и попробовал содержимое, обмакнув кончик языка. «Ароматная, крепкая — стало быть, всё без дураков».
— Придется эти три рюмки выпить, товарищ Дин, старина! — заявил Цзинь Ганцзуань.
— Так уж заведено, раз попробовали, — поддакнули с одной стороны.
— Выпили — не страшно, пролили — не страшно, а вот выливать такое добро просто грех, — добавили с другой.
Пришлось Дин Гоуэру осушить три рюмки.
— Спасибо, большое спасибо, — поблагодарил Цзинь Ганцзуань. — Теперь мой черед!
Он поднял рюмку и неслышно выпил. Губ не мочил и не пригубил, ни капли не пролил и ни капли не оставил, пил честно, красиво и изящно. Сразу видно: в делах питейных настоящий мастер. С каждой рюмкой темп увеличивался, но движения оставались такими же точными, выверенными и ритмичными. Подняв последнюю, он неторопливо описал перед грудью красивую дугу, словно проведя смычком по струнам скрипки. В банкетном зале полились прелестные низкие звуки, растекаясь по жилам Дин Гоуэра. Бдительность понемногу таяла, и, подобно тому как потихоньку пробивается во льду у края ручейка первая весенняя трава, росли теплые чувства к Цзинь Ганцзуаню. Когда тот поднес к губам последнюю рюмку, в его ясных карих глазах мелькнула грусть. Этот человек стал добрым и щедрым, распространяя вокруг легкое дыхание печали, лиричной и прекрасной. Звучат заунывные переливы мелодии, прохладный осенний ветерок играет золотом палой листвы, перед надгробным памятником распускаются маленькие белые цветы. Глаза Дин Гоуэра увлажняются, будто в этой рюмке он увидел чистый источник, бьющий из скалы и впадающий в глубокое лазурное озерцо. Он начинал любить этого человека.»
По мере развития сюжета, картина в голове следователя всё больше путается и заканчивает он примерно как Иван Бездомный. Впрочем, сюжет этой части так же достаточно условный, так как книга построена таким образом, что очередной письмо от Ли Идоу заставляет Мо Яня добавлять в внутренний роман новые интересные моменты и детали, о которых он узнаёт от от кандидата виноделия. Так, например, концовка вовсе неопределенна, так как Мо Янь (тот что в книге) размышляет о том, как бы её переделать.
Мне в книге понравилось ровно две вещи: легенды и слог, точнее в таком порядке: слог и легенды. В принципе, это полностью соответствует формулировке комитета: «за его галлюцинаторный реализм, который объединяет народные сказки с историей и современностью». Слог действительно выдающийся – простыми, рубленными словами автор вырисовывает непростую и не материальную картину. Каждое слово пышет материализмом, но противоречия между ними порождают домысливание и рождают мистическую картину. Больше всего мне это напомнило Платонова. Уж не знаю, какую лепту в это внёс переводчик Игорь Егоров, но подозреваю, что перевод таких тонкостей с китайского языка – дело крайне тяжелое. Вот что такое «галлюцинаторный реализм»:
Цитировать
«В сточных канавах, над которыми поднимался молочно-белый пар, плавали такие деликатесы, как копченая свиная голова, жареные фрикадельки, черепаший панцирь, тушеные креветки и свиные ножки в соевом соусе. Несколько стариков в лохмотьях вылавливали эти вкусности сетью на длинных шестах. Губы у них лоснились от жира, щеки у всех румяные: видать, пищевая ценность этих отбросов достаточно высока. Лица нескольких проезжавших мимо велосипедистов вдруг исказились от отвращения, и они с криками изумления беспорядочно посыпались вместе с велосипедами в узкую придорожную канаву. Велосипеды и тела нарушили ровную гладь воды, и пахнуло такой жуткой смесью перебродившего винного жмыха и вони от трупов животных, что его чуть не вытошнило.»
Или:
Цитировать
«Он оглядел солдат: один повыше, большеглазый, с густыми бровями, а у того, что поменьше ростом, и лицо поизящнее. Они подошли к тележке и стали болтать с продавцом о всякой ерунде. Тот добавил к пышущим жаром блинам острого красного соуса, и солдаты принялись за еду. Блины были горячие, они дули на них и перебрасывали из руки в руку, крякая от удовольствия и боли. Прошло совсем немного времени, а они уже умяли по три блина каждый. Тот, что пониже, достал из кармана шинели бутылочку и предложил высокому: «Хлебнешь?» «Хлебну, отчего не хлебнуть», — одобрительно ухмыльнулся тот. Высокий приложился к горлышку бутылочки и сделал большой глоток. Потом шумно втянул в себя воздух и громко причмокнул: «Славная штука, славная». Приятель-коротышка взял у него бутылочку и стал пить, зажмурившись от удовольствия. «Точно, — подтвердил он. — Вот это, я понимаю, то что надо!» Высокий полез в коляску, достал пару больших луковиц, почистил и протянул одну малорослому сослуживцу: «На, закуси, настоящий, шаньдунский». — «Так у меня перец имеется». И коротышка вытащил из кармана шинели несколько ярко-красных стручков: «Настоящий, хунаньский, поешь?» И добавил не без гордости: «Кто не ест перца — не революционер, а кто не революционер — тот контрреволюционер».«Настоящий революционер лишь тот, кто лук ест!» — парировал долговязый. Войдя в раж, они стали наступать друг на друга, размахивая один луковицами, другой зажатыми в горсти стручками. Долговязый ткнул луковицами коротышке в голову, а тот пихнул перец сослуживцу в рот. Продавец блинов бросился разнимать их: «Драться-то зачем, товарищи? По мне, так вы оба отличные революционеры».»
Книгу однозначно можно рекомендовать к прочтению широкой аудитории, сам же я планирую прочесть Большую грудь, широкий зад и ждать новых переводов.
-
Статья о Мо Яне в журнале "Вопросы литературы" http://magazines.russ.ru/voplit/2013/5/12p.html
"...художественная задача Мо Яня не исчерпывается поиском новых культурных констант. Его главный посыл направлен вовне, он смело вступает в вечный диалог, называемый мировой литературой, и здесь ему есть что сказать. Что же до русских переводов, то можно утверждать смело, что первое знакомство русского читателя с китайским автором состоялось, и оставило оно после себя на удивление приятное ощущение, если не сказать - винное послевкусие."
-
На сегодняшний день самая обстоятельная и глубокая рецензия на книги Мо Яня http://www.nm1925.ru/Archive/Journal6_2013_11/Content/Publication6_985/Default.aspx
Сергей Костырко: "Мо Янь писатель, безусловно, оригинальный; писатель, продолжающий традиции классической литературы Китая; писатель, чья значимость переросла рамки региональной культуры; то есть — писатель, действительно нобелевский."
-
Роман Мо Яня попал в число 15 самых ожидаемых книг 2014 года по версии журнала Forbes
http://www.forbes.ru/forbeslife-photogallery/dosug/250284-15-samykh-ozhidaemykh-knig-2014-goda/photo/9
-
Во время визита в Турцию Мо Янь встретился с Орханом Памуком и Президентом Турции Гюлем http://news.163.com/14/0222/10/9LMCU41R00014JB5.html
http://www.bruce-humes.com/?p=10922
-
Вышла новая книга Мо Яня
Мо Янь. Перемены. Пер. с кит. Натальи Власовой, 144 с., ЭКСМО, 2014
http://fiction.eksmo.ru/catalog/sovremennaya-proza/peremeny-6-3_ID354135/?utm_source=topadvert_fantlab.ru&utm_medium=cpc&utm_campaign=mgcom&utm_content=354135
(http://i60.tinypic.com/vobhnr.jpg)
-
В мартовском номере журнала "Иностранная литература" главы из романа Мо Яня "Устал рождаться и умирать" http://inostranka.ru/
(http://i61.tinypic.com/2nksxl5.jpg)
Главы из романа китайского писателя лауреата Нобелевской премии Мо Яня
(«Колесо мучительных перерождений» - рабочее название/ - yeguofu). Автор дал основания сравнивать себя с Маркесом: эпическое повествование охватывает пятьдесят лет китайской истории с 1950-го по 2000 год и густо замешано на фольклоре. Фантасмагория социальной утопии и в искусстве, случается, пробуждает сходную стихию: взять отечественных классиков – Платонова и Булгакова. Перевод и вступление Игоря Егорова.
-
Вступление к главам из романа Мо Яня "Устал рождаться и умирать" в мартовском номере журнала "Иностранная литература"
«Наконец-то свершилось – иллюзия, будто современной китайской литературы не существует, благополучно развеяна», - так откликнулся на присуждение Мо Яню Нобелевской премии по литературе 2012 года один из российских рецензентов, Кирилл Решетников. «Современный Китай, - пишет он далее, - перестал быть для отечественных книголюбов «бессловесным» ( http://vz.ru/culture/2012/10/23/603886.html)».
Благодаря сделанному в Стокгольме выбору широкомасштабное знакомство русских читателей с современной китайской литературой началось с творений действительно народного писателя, самородка, который прошел путь от простого деревенского паренька - впечатлительного и любознательного, впитавшего богатство народной устной повествовательной традиции, жадно читавшего - до выдающегося мастера слова, получившего общенародное и мировое признание.
Мо Янь ( р. 1955) — на сегодняшний день, пожалуй, самый именитый китайский писатель, как на родине, так и за рубежом. Хотя до октября 2012 года в России, например, его знали лишь по фильму «Красный гаолян», который снял известный режиссер Чжан Имоу по одноименной повести писателя и который получил в 1988 году приз «Золотой медведь» Берлинского кинофестиваля. За тридцать лет литературной деятельности Мо Янь написал более десяти романов, около двадцати повестей и восьми десятков рассказов, многие из которых переведены более чем на десять языков, в том числе на английский, французский, итальянский, немецкий.
Мо Янь — великолепный рассказчик. Как нельзя лучше его характеризует название его Нобелевской лекции – «Сказитель» (См. «ИЛ» 2013, №5) Уроженец северо-восточной провинции Шаньдун, родины Пу Сунлина и Конфуция, он продолжает и развивает традиции устного народного творчества, классических китайских романов, таких, как «Речные заводи», что объясняет его популярность на родине.
Мо Яня называют «китайским Маркесом», «китайским Кафкой» и «китайским Фолкнером». И это неудивительно, в каждом произведении он раскрывает новые грани своего таланта, плодотворно сочетая китайские традиции и достижения мировой литературы. Писатель много экспериментировал в поисках собственного стиля. Видимо, поэтому на родине его в разные годы причисляли то к литературе авангарда, то к литературе «поисков корней». В Нобелевской лекции Мо Янь называет Маркеса и Фолкнера двумя горнилами, от жара которых он, кусок льда, мог растаять, иллюстрируя таким образом свое стремление не поддаться их влиянию и сохранить собственный стиль.
Произведения Мо Яня очень «китайские». В его книгах можно встретить целые россыпи идиоматических выражений – чэнъюй и сехоуюй, пословиц и поговорок, цитат из древнекитайской поэзии, а его главные герои – китайские крестьяне, простые люди Китая. Успех его книг обусловлен и свободой творческого самовыражения, естественным сочетанием иронического и серьезного, претворением грубого и земного в нечто утонченное. Мо Янь пишет мощными мазками, обращаясь к историческим событиям, но и дополняя повествование полетом фантазии, едкой иронией и высмеиванием абсурдности происходящего, что зачастую приводит к размытости границ между прошлым и будущим, реальным и нереальным, миром мертвых и миром живых, между добром и злом.
В одном из последних произведений писателя, романе «Устал рождаться и умирать» (2006) прослеживается пятьдесят лет китайской истории с 1950 по 2000 год. Его основные герои – добродетельный зажиточный крестьянин, убитый во время аграрной реформы, и спасенный им батрак, который упрямо отвергает любую форму коллективизации. Читатель романа становится свидетелем нешуточных страстей, кипящих в глухой китайской деревушке, историй о стойкости и преданности, любви и ненависти, историй, полных трагизма и юмора. Этот немаленький роман (около 35 а.л.) Мо Янь написал кистью за 43 дня. В одном из интервью он признавался: «Стоит мне начать писать, материал извергается из меня как лава из вулкана». Идею романа автору подсказала настенная фреска в одном из храмов Пекина, на которой изображено перевоплощение в различных животных.
В романе немало фантастического. Буйвол умеет стоять на передних ногах, хряк – залезать на дерево, но у автора это воспринимается как нечто само собой разумеющееся. Как нечто естественное, звучат и лозунги времен «культурной революции»: «…поможем делу мировой революции, каждая свинья – это снаряд, выпущенный по империалистам, ревизионистам и контрреволюционерам», и древнекитайская поэзия в устах хряка-производителя, и многое другое.
До последнего времени современная китайская литература оставалась практически неизвестной для российских издателей. Зачастую они ориентировались на книги, получившие широкую прессу на Западе, где отношение к авторам из КНР , как правило, политизировано, и больше внимания уделяется писателям, покинувшим страну. Усилия Китая по распространению своей литературы за рубежом наталкиваются на противодействие, не имеющее отношения к литературе. В качестве примера можно привести публичные протесты китайских диссидентов, не включенных в состав официальной делегации КНР, на книжных ярмарках во Франкфурте в 2009 году и Лондоне в 2012 году, где Китай был почетным гостем. Присуждение Нобелевской премии по литературе 2012 года Мо Яню вызвало еще одну волну политических спекуляций. Мо Янь и тут оказался на высоте, отказавшись вступать в полемику. «Все, что я хочу сказать, можно найти в моих книгах», - заявил он. И действительно, после знакомства с его романами и на Западе, и в России раздается все больше голосов, признающих талант Мо Яня и обоснованность выбора Нобелевского комитета.
«Мо Янь, - говорит председатель Нобелевского комитета писатель Пер Вестберг, – поэт, срывающий стереотипные пропагандистские плакаты, возвышая личность над безликой человеческой массой. <…> В его произведениях перед нашими глазами предстает, как живой, забытый мир крестьянства, который будоражит чувства даже своими самыми едкими ароматами, поразительно безжалостный, но и с налетом радостного самоотречения. <…> Такое впечатление, что он собрал на кончике пера все стороны человеческой жизни».
Подобная характеристика из уст человека западной культуры, не специалиста по Востоку внушает надежду, что мы можем ожидать новых откровений от этого китайского мудреца, гуманиста и жизнелюба с добротной крестьянской закваской.
Игорь Егоров
-
ух ты! этот журнал ещё выпускается?!
-
Вышел на русском языке еще один роман Мо Яня http://www.club366.ru/books/html/212596.shtml
(http://i59.tinypic.com/2guf800.jpg)
"В книге "Устал рождаться и умирать" (生死疲劳) выдающийся китайский романист современности Мо Янь продолжает свое грандиозное летописание истории Китая XX века, уникальным образом сочетая грубый натурализм и высокую трагичность, хлесткую политическую сатиру и волшебный вымысел редкой художественной красоты.
Во время земельной реформы 1950 года расстреляли невинного человека — с работящими руками, сильной волей, добрым сердцем и незапятнанным прошлым. Гордую душу, вознегодовавшую на своих убийц не примут в преисподней — и герой вновь и вновь возвратится в мир, в разных обличиях будет ненавидеть и любить, драться до кровавых ран за свою правду, любоваться в лунном свете цветением абрикоса...
Роман "Устал рождаться и умирать", неоднократно признававшийся лучшим произведением писателя, был удостоен премии Ньюмена по китайской литературе. "
-
"Устал рождаться и умирать" теперь на Озоне http://www.ozon.ru/context/detail/id/29611713/
-
Отзыв о романе Мо Яня «Устал рождаться и умирать» http://newslab.ru/article/619328
В Китае середины прошлого века, в самый разгар революционных преобразований зажиточный помещик Симэнь Нао расстрелян деревенской беднотой за «единоличничество». Два года его пытали в аду, однако каяться гордой душе было решительно не в чём, и, наконец, владыка преисподней позволил Нао вернуться в мир живых, чтобы тот мог заглянуть в глаза своим убийцам. Но повелитель демонов схитрил: возрождается помещик не человеком, а ослом — в хозяйстве своего бывшего батрака Лань Ляня, который взял в дом одну из овдовевших жен Нао и теперь воспитывает его собственных детей.
Сторонний взгляд на человеческую жизнь оказывается и комичным, и печальным, и агрессивно натуралистичным: один длинный анекдот превращен в поучительную, ловко сложенную историю о подлинных человеческих ценностях в смутные времена. На деревеньку Симэнтунь накатывают бурные волны китайской истории: земельные реформы, культурная революция, индустриализация с перегибами на местах, кончина председателя Мао, курс на коммунизм с капиталистическим привкусом; каждая безжалостно разбрасывает людей как гальку, кого-то утаскивает в морские пучины, а кого-то же никак не может сшибить с ног. Упрямый Лань Лянь до самой смерти, оставленный женой, приемными детьми и родным ребенком, отстаивает свое право не вступать в коммуну и возделывать землю в одиночку. В этом Мо Янь видит странную, очевидно неправильную, но важную красоту, в которой нет доблести, но много качества высшего порядка; это такая красота, которую в отличие от предрекаемых лозунгами эдемских кущ можно потрогать рукой, и потому только она в сложные моменты имеет смысл.
Колесо перерождений будет вращаться все дальше и дальше: Симэнь Нао родится могучим волом, наглой и артистичной свиньей, псом и обезьяной, но человеком — только тогда, когда дух его освободится от ненависти. Между тем сделать это трудно, когда в мире так много несправедливости и злых людей, а мириться с этим вспыльчивый и своенравный Симэнь Нао не может ни под какой личиной. Будучи хряком, он поднимает собратьев на бунт и спасает детей из ледяной реки, ослом преследует лгунов и демагогов, а вол-Нао предпочитает страшную смерть предательству своего хозяина. Поступки односельчан этот кармический узник, чьи людские повадки комически накладываются на звериные обязанности, разбирает с восхитительной серьезностью мудрого летописца. В итоге же напитанный авторской иронией пафос романа становится вещью неуловимой; по сути, это проделки акциониста в картинной галерее, который по чинному масляному пейзажу мажет детской гуашью и бросает в него дротики.
И как тут в очередной раз не помянуть изобретенный Мо Янем галлюцинаторный реализм: здесь луна натурально спускается с неба, чтобы отхлебнуть предложенного ей местным литератором вина, абрикосовое дерево неистово плодоносит, потому что на его ветвях совокуплялась влюбленная пара, а с высоких трибун призывают выращивать свиней, поскольку «каждая свинья — это снаряд, выпущенный по империалистам, ревизионистам и контрреволюционерам». Большая «шишка» отправляется на грязные работы за то, что «контрреволюционно» уронила партийный значок в нужник (в соседней провинции, говорят, чиновник случайно завернул рыбу в газету с портретом Мао и угодил в лагерь), деревенской красавице не стригут косы, потому что из кончиков волос у неё идет кровь. Жизнь, будто бы говорит автор, полнится таким бредом, что никакая мистика с ней не сравнится.
По признанию самого писателя, эту книгу он написал за сорок три дня — четыреста девяносто тысяч иероглифов — но готовился к ней сорок три года. Он и себя, хитрец, делает одним из действующих лиц романа, причем с бумажным альтер-эго не церемонится, высмеивая творчество и повадки «болтуна» и «негодяя» с яростным азартом: после того, как отправил дух председателя Мао на луну и в очередной раз поклонился традиционным, вполне себе консервативным ценностям, без дурашливого самоосмеяния не обойтись, иначе сочтут занудой.
-
Сколько требуется подстраничных примечаний, чтобы передать Мо Яня по-русски? Footnote Factoids: How Many Needed to Russify Mo Yan?
В переводах на английский подход иной. http://bruce-humes.com/archives/8467
-
Читательские рецензии на роман "Устал рождаться и умирать"
На самом деле, возвышенное не возвышенное, вопрос не в том, о чем писать, а в том, как писать.
Мо Яня часто обвиняют, что его проза слишком грубая, деревенская. В ней много натурализма и мало романтики. Мо Янь - это вам не слащавый Мураками, которому никак не могу простить хэппи-энд в 1Q84. У Мо Яня жестокая проза, в конце которой все или почти все умирают.
Собственно говоря, эта книга и начинается со смерти. Помещика Симень Нао расстреливают без суда и следствия. За пару месяцев до этого была провозглашена Китайская Народная Республика, Гоминьдановская власть окончательно пала, Чан Кайши перебрался на Тайвань. Над Китаем взошло солнце "Великого Кормчего" Мао Цзедуна. Новая власть устраняет нежелательных элементов, которые не вписываются в социалистическое будущее страны.
Безвинный Симень Нао погибает, но вины своей не признает. Властелин ада Янь-Ло видя несгибаемость натуры помещика отправляет его снова не землю. Вот только уже не человеком, а ослом. Позже Симень Нао будет перерождаться волом, хряком, собакой и мартышкой. Колесо мучительных перерождений.
В мире того времени все было настолько перемешано, как в котле жидкой каши, что рассказать о нем четко и ясно - задача непростая.
Мо Янь поражает системностью написанного, комплексностью своего мышления. На фоне семей Лань, Хуан, Пан и прочих Мо Янь, как и в "Большая грудь, широкий зад" , ткет грандиозное полотно истории Китая ХХ века. Полуголодная первая пятилетка, псевдолиберализация политики "Пусть расцветают сто цветов", непродуманный "Большой скачек", дикая эпоха "Культурной революции" с публичным бичеванием "уродов и нечисти". в общем, легко не было никогда. Ни людям, ни животным.
В эпоху, когда миллионы людей воспевали солнце, нашелся человек, который испытывал такие глубокие чувства к луне.
Синеликий крестьянин Лань Лянь отказывается вступать в кооператив (колхоз). Невзирая ни на что, он продолжает возделывать свой небольшой участок земли. От него отворачивается семья, над издеваются хунвейбины во главе с приемным сыном, у него отбирают осла и вола. Он перестал выходит на улицу днем. Работает под луной. В целом Гаоми, в целом Шаньдуне, да, наверное, уже и в целом Китае не остается ни одного единоличника, кроме Лань Ляня.
Когда умирает председатель Мао, Лань Лянь оплакивает его отчаяннее всех. Ведь именно Мао он благодарит за то, что разрешал столько лет ему вести свое отдельное хозяйство. И Мао Цзедун в свое последнее путешествие па земле совершает в виде луны.
Эпоха реформ и открытости приносит Китаю благополучие. У врагов народа их бывшие палачи просят прощения. И все соглашаются, что Лань Лянь всегда был прав, а они - нет. Бывшие хунвейбины становятся самыми прошаренными делками, которые правдой и обманом сколачивают тысячи и миллионы юаней прибыли. И плевать они уже хотели на былые идеалы и взгляды.
То, что мы почитали святым, над чем дрожали, сегодня похоже, кучки собачьего дерьма не стоит.
Лишь престарелый, полусумасшедший "последний воин революции" Хуан Тайюэ пытается вылечить общество от вируса капитализма. Нет, он уже не состоянии повернуть процессы вспять. Китай действительно преобразился. Превратившись с нищего государства в мирового лидера. (Книга "Перемены"как раз об этом).
Там легенда о Мо Яне как о переродившимся секретаре владыки Янь-Ло еще имеет широкое хождение.
Как и в "Стране вина" , автор превосходно вводит в роман самого себя - "паршивца Мо Яня". Самоирония высшего сорта.
Стоит также отметить превосходную работу переводчика Игоря Егорова.
ПС. Советую обратить внимание на эпизод со смертью вола Симэня, эмоциональное напряжение в этом описании просто зашкаливает". http://www.livelib.ru/book/1000987271
http://romansero.wordpress.com/2014/11/11/%D0%BA%D0%B8%D1%82%D0%B0%D0%B9%D1%81%D0%BA%D0%B0%D1%8F-%D1%81%D0%B5%D0%BC%D0%B5%D0%B9%D0%BD%D0%B0%D1%8F-%D1%81%D0%B0%D0%B3%D0%B0/
-
Читатель начинает оценивать Мо Яня по достоинству http://www.ozon.ru/context/detail/id/29611713/
Мо Янь вследствие присуждения премии появился в переводах недавно. Не имея представления относительно объема написанного, писательской эволюции, не так просто судить об уровне всего написанного великим ( в этом я уверен) китайцем.
"Устал рождаться и умирать" в любом случае "поздний роман" автора. Это абсолютный шедевр, сам по себе литература ( втом смысле, в котором "Улисс"_ целая литература). Формально роман можно определить как семейную сагу периода с пятидесятых до 2000 г. узкого круга односельчан. По существу - дотоле небывалый сплав увлекательного сюжетного построения, серьезных рассуждений о человеческой природе ( в том числе в немалой степени сравнительно с животной сущностью) и пиршества изобразительных средств. Технически Мо Янь показал все: разность повествователей, плутовской роман, сатиру и иронию, сеентиментальность, пародию на все типы повествования. Все это не в ущерб цельности гуманистического высказывания по существу - в отличие от многих талантливых "постмодернистов"-жонглеров, знающих все фокусы, но решительно лишенных повода для высказывания по сущностным вопросам. Да у китайца и в адрес "постмодернистов" сказано немало ехидного. Живейшее опровержение тезиса о невозможности сойтись Запада и Востока: построенный с обильным привлечением фольклора, пословиц и поговорок, литеературного канона китайской прозы роман ничуть нне местечковый, не ориенталистский. Продолжая петь осанну, уверенно полагаю, что роман этот взял лучшее от предыдущих ( насчет "Страны вина" и "Большой груди" уверен точно), но именно здесь уровень пределен.
"Устал рождаться" совершенно полифоничен и не может быть назван мартирологом (в отличие от "Большой груди"), смена повествователей и техники изложения не в ущерб рассказу собственно истории. Как рассказчик фабульный, на мой вкус, из живущих больших писателей, Мо Янь превосходит Рушди - а больше никто из ныне живущих навскидку не вспоминается.
Помните, сколь часто при чтении "Большой груди" вспоминали Шолохова? Мо Янь прекрасно все понимает. Описывает он гибель светлой женщины и, вспоминая Шолохова, цитирует строчки о гибели Аксиньи. Затем, обыграв художественное описание впечатлений Мелехова по этому поводу, изложенные Шолоховым, предлагает читателю придумать другие строки и на этом ставит точку. При совершенстве всей ткани большого романа в нем есть и контрапункты и "ударные сцены" навроде собрания по свиноводству или состязания самцов-кабанов. Есть гриффитовский монтаж похорон матери героя, на которых он не присутствует, с одновременным участием героя в съемках фильма, по сюжету которого он присутствует на похоронах актрисы-матери. Это что-то. Поверьте, читать этот роман для меня было незамутненным чистым счастьем, которого ни одна книга из переведенных лет за пять не доставляла. Нежно люблю и озорную, игровую "Страну вина" и яростную "Большую грудь" с плачем по невинным. "Устал рождаться" так хорош, что я готов ставить высшие баллы всем книгам Мо Яня, который хороши хотя бы в половину от уровня этого великого романа. Много эмоций - тот случай, когда прямо катарсис от истории, умения автора организовать материал и сверхрационального присутствия в романе идеалов.
-
Спасибо, что поддерживаете тему. Решил купить еще пару книжек Мо Яня))
-
Уже есть в России и поклонники Мо Яня
"Ну вот дождались. Переведен очередной роман китайского маэстро, третий по счету. <...> Его техника письма индивидуальна и поэтому уникальна, напоминает танец обученной мартышки на коленях у философа пытающегося постичь тайны вселенной. :) [yeguofu] <...> Мо Янь для меня несомненно относится к тем современным писателям, выход новой книги которого с нетерпением ожидаешь и незамедлительно добавляешь в свою корзину". http://www.ozon.ru/context/detail/id/29611713/
-
а мне сегодня только привезли... прочитаю, напишу отзыв)) но она оказалась такая толстая!
-
Новый роман лауреата Нобелевской премии по литературе Мо Яня - сложную и жесткую притчу о Китае «эпохи перемен» (середины прошлого века) блестяще перевел Игорь Егоров.
http://www.kp.ru/daily/26310.3/3187639/
И. Егорову большое спасибо!
-
В 'Переменах' Мо Янь пишет, что если китаец женится на русской, то как нацменьшинства он может иметь до трех детей, а не одного. Это на самом деле так?
-
В 'Переменах' Мо Янь пишет, что если китаец женится на русской, то как нацменьшинства он может иметь до трех детей, а не одного. Это на самом деле так?
К сожалению, на ваш вопрос ответить не могу, не знаю.
-
О романе "Устал рождаться и умирать" еще в октябрьской "Литературной газете" http://www.lgz.ru/article/-40-6482-15-10-2014/pyatiknizhie-40-2014/
Нобелевский лауреат Мо Янь написал ироничный роман о человеке, переживающем множество рождений и стремящемся к сохранению человеческой сущности. Зажиточный крестьянин деревни Симэнтунь – Симэнь Нао – расстрелян за «единоличничество» и укрывательство ценностей. Бунтуя против несправедливой казни, вновь и вновь, в разных обличьях, возвращается он в родную деревню, каждый раз отстаивая свою правду, по мере сил помогая односельчанам и делая тонкие наблюдения за их жизнью. В книге воссоздаётся удивительная атмосфера Китая, где встретились прошлое и настоящее: в действии, которое, кажется, может происходить и триста, и пятьсот лет назад, появляются революционеры с маузерами и советские комбайны. Но самая обаятельная черта романа – ирония, которая может быть и язвительной, хлёсткой, и лирической, печальной. Ну а больше всего достаётся на орехи «этому паршивцу Мо Яню», который столько всего нагородил, что и не разберёшь.
-
Начал читать 'Большая грудь, широкий зад'... Удивлен необычайно сложными, красивыми оборотами, которыми полон текст, огромное количество прилагательных-образных передач и т.д. Даже не ожидал, что китайский может это все передавать, ранее имел более упрощенное представление о нем.
Китайский-это не язык крестьян, это точно!
Но обложка-это просто чума
-
Издательство СПбГУП выпустило в виде брошюры лекцию «Лауреат Нобелевской премии писатель Мо Янь и современная китайская литература». http://www.gup.ru/events/news/detail.php?ID=178315
(http://i58.tinypic.com/esumuq.jpg)
-
Впечатление от прозы Мо Яня
"Невероятная литература не имеет определенных кодов поведения, но у нее есть мгновенный доступ к сердцу.
Проза Мо Яня , подобна стихотворению Басё:
"Старый пруд заглох.
Прыгнула лягушка.
Слышен тихий всплеск."
Глубина настолько запредельна, что чувства не могут догнать этого, словно "всплеск" роман Мо Яня вневременной, хотя время там везде и повсюду.
ps. Читайте не торопясь.
http://www.ozon.ru/context/detail/id/29611713/
-
Еще один отклик на роман "Устал рождаться и умирать" http://www.livelib.ru/book/1000987271
С опаской относился к китайской литературе. Имена, менталитет...все иное... казалось заведомо скучно...
Будучи в Китае случайно увидел Мо Яня, на древней крепостной стене в городе Сиане он давал интервью. Подвели, поздоровались...после этого не прочитать книгу Нобелевского лауреата было просто неприлично, да и просто любопытство взяло).
Книга втягивает и поражает своей самобытностью, особенностью. Это не Европа, это Восток. Загадочный и абсолютно другой. Китайский колорит, необычный сюжет, философия, пословицы, поговорки, самоирония, тонкий юмор (что вроде странно для китайцев)))... Через всю книгу проходит история жизни поколения с 50-х до 2000гг (коллективизация, хувэйбины, единоличники, компартия, новый капитализм и т.п.). Гибель Симень Нао в начале романа, его перерождения в животных на протяжение романа и наконец перерождение (рождение) в младенца, своего внука. Пересказывать этот роман сложно, читать его надо.
Но после романа по другому начинаешь относиться к Китаю. Через это произведение начинаешь нащупывать особенность этого народа, его терпение, трудолюбие, преклонение перед судьбой, философское конфуцианское отношение к смерти, богатство, бедности, когда можно как все получить, так и в миг потерять все...
При этом в романе магическое завораживающее описание природы, красоты... что стоит наблюдение за цветением абрикоса? луной спускающейся с неба.... Хорошо стилистически написанный и переведенный роман. Некоторые сцены, к примеру гибель быка Симэна- просто шекспировский трагизм.
Несмотря на тяжесть судеб героев, прочитав роман приникаешь их отношением к жизни... все проходит, все в мире суета... живи как должен. работай, люби, проходя через испытания и горести, а что будет, то оно и будет... не нам дано предугадать...
Роман не сказка, и далеко не фантасмагория. Реализм и даже натурализм. Но как же он роман красив!!!!!
После прочтения понимаешь, что Мо Янь совершенно заслуженно получил Нобелевскую премию. С удовольствием прочту все произведения Мо Яня. Спасибо, мастер!)
-
Впечатление от романа "Устал рождаться и умирать" из Нижнего Новгорода http://www.ozon.ru/context/detail/id/29611713/#comments_list
Во все времена уровень человечности в человеке легко можно было определить по его отношению к братьям нашим меньшим. Не считая, разумеется, перегибов вроде популярной ныне на Западе вселенской скорби по поводу судьбы нашей Лайки и вселенского же равнодушия к участи космонавтов Комарова, Волкова, Пацаева и Добровольского.
С каждой новой книгой Мо Яня все более утверждаюсь в мысли, что автор – гений, равных которому в минувшем и (особенно) в текущем веке ещё поискать. Иначе как объяснить ту простоту, с которой он рассказывает о вещах, кои простыми ну, никак не назовешь? Откуда эта убедительная, несокрушимая мощь, столь плохо вяжущаяся с внешней незамысловатостью?
Не буду ставить этот роман выше «Большой груди», которую вообще считаю непревзойденным шедевром рубежа эпох, однако не могу не признать, что «Устал рождаться» - впервые у Мо Яня – прочел запоем, в считанные дни, и, пожалуй, осмелюсь рекомендовать тем, кто не знаком с творчеством автора, начинать приобщение именно с этой книги.
Развернуть человеческую жизнь в цепочку рождений и смертей различных животных и показать на фоне этой мерцающей, перманентной биографии историю целого народа – идея, дорогого стоящая, но то, как автор ее воплотил, стоит еще дороже. Никакому умиленному гринписовцу, стойко защищающему права кишечнополостных паразитов и палочки Коха на достойное существование, даже не снилась та жестокая – во многом сугубо функциональная – правда, что незримым ореолом обволакивает шкуру вола, осла, кабана и прочих четвероногих, чьими глазами имеем мы уникальную возможность разглядеть столь непростой период в истории Поднебесной.
Одна из наиболее симпатичных героинь книги – дочь главного персонажа Баофэн, разжалованная из врачей в ветеринары, в ответ на ехидную подначку начальника – мол, не думай, что пользовать свиней ниже твоего достоинства, не без достоинства отвечает: «А я и не думаю, секретарь. По мне, что скотина, что человек – какая разница». В этой, казалось бы устало циничной фразе кроется, на мой взгляд, наивысший гуманизм, жизнь есть величайшее благо и привилегия как для нас, так и для меньших наших, и относиться к ней с уважением необходимо в любом случае. А уж о том, что животные подчас ведут себя куда человечней своего двуногого собрата, думаю, и напоминать не стоит.
Одной из наиболее ярких отличительных черт прозы Мо Яня, выделяющих его на фоне прочих романистов нашего времени, является феноменальное чувство юмора. Боюсь что со времен божьей милостью Николая Васильевича мне такого смеха сквозь слезы слышать не доводилось. «Устал рождаться» в этом плане исключением не стал. К примеру, устами своего главного героя автор неоднократно поминает всуе самого себя, ласково величая свою особу то «паршивцем», то «негодником».
Язык Мо Яня, как всегда, причудлив и восхитителен. Ажурный и тяжеловесный одновременно, он напоминает гранитное кружево и чреват такими жемчужинами истинно народной мудрости и поэзии, что их так и тянет вылущить с тем, чтобы расцветить ими свою собственную речь.
Тем, кому пришлось в этой жизни топить котят, пинать бродячих собак или нахлестывать лошадь, чтение данной книги – осторожно, но все-таки – порекомендую. Ибо никогда не поздно подлатать свою карму в бескрайней веренице реинкарнаций. И если ты, к примеру, родился баобабом, то это еще ничего окончательно не значит. Глаголь добро, а еще лучше – твори его, и будет тебе нирвана взамен нескончаемой сансары.
-
прочитала роман "Устал рождаться и умирать" пару недель назад, и до сих пор судьбы, перипетии и чувства героев буквально стоят перед глазами. такое яркое и проникновенное повествование, не дающее читателю заскучать. смена планов, от мифологического дворца владыки ада, до прекрасно обустроенного свинарника; смена рассказчика от осла до автора; переплетение грубых реалистичных подробностей с возвышенным слогом и цитатами из Танской поэзии из уст свиньи ("выпеваемые им ноты кружились в воздухе цветистым шелком, звонкие и мелодичные, мягкие и умеренные, - просто "рассыпающийся куньшанский яшмовый будда, крик пары фениксов" (цитата из Ли Хэ), - резвились как потерявшие голову хряк со свиноматкой...") с вкраплениями чрезвычайной иронии ("Не надо считать меня свиньей, которая не разбирается в том, что такое высокоскоростная съемка") сдобренное народной мудростью пословиц и поговорок. упоение и восторг читателя. о судьбе осла без слез умиления и горести читать невозможно; судьба вола повергает в шок. любовная драма одного из героев, мятущегося между двумя женами, преследуемого и отвергаемого сородичами, в Китае, спустя каких-то четверть века после отмены "многоженства" заставляет задуматься над социальной ведомостью и подчиненностью человека, но и непоколебимая высота личности, которая, будучи воплощенной ослом ли, собакой или обезьяной, сохраняет преданность близким, благородство и чистоту души, все это покоряет и оставляет необычайное впечатление. спасибо автору и спасибо переводчику. большой труд, все это сохранить и донести, не расплескав, до читателя. даже вообразить трудно. :)
-
Спасибо, Yuese, очень яркий, прочувствованный отзыв.
-
Текст рецензии Дениса Безносова на роман Мо Яня "Устал рождаться и умирать" в журнале "Новый мир" http://www.nm1925.ru/Archive/Journal6_2015_2/Content/Publication6_1342/Default.aspx
"Мо Яня всегда интересует не только выживание, но и нерушимость самой жизни, ее нескончаемость, полнота, выходящая далеко за пределы исторического хода событий. У него, как у Брейгеля, страшное соседствует со смешным, красота с уродством, жизнь со смертью"
-
Глубоко прочувствованный отзыв читателя на роман Мо Яня "Устал рождаться и умирать" http://www.ozon.ru/context/detail/id/29611713/
Хорошо быть кискою, хорошо собакою… А также ослом, волом, поросенком. Ну, кем тебя назначат служители ада для исправления кармы. Лично я считаю, что была в прошлой жизни лошадью. А в следующей стану чукотской собакой- ну той, что возит санки. Потому что уже чувствую скрип их полозьев за моей спиной.
Это все, конечно, нужно для какого-то урока. Ну вот, например, взять Симень Нао. Ох, сколько в нем гордыни – а вам и не снилось! Я, мол, такой, хороший, обо всех заботился, а меня взяли и расстреляли! Ну уж дудки! « Не бывает преступления без наказания!» - так сказал Глеб Жеглов. Полностью присоединяюсь. Потому что, если кто заметил – был это самый Симень Нао далеко не ангелом. Уж как-то слишком противопоставлял себя окружающим. Слишком свои заслуги выпячивал. И только последующие перерождения утихомирили в нем грех гордыни. Ведь большую часть отпущенного в воплощениях времени он провел с бывшим батраком – Лань Лянем, причем служа ему. Вот как-то так его отзеркалили. Причем в бытность свою ослом он еще как-то бунтует, но уже будучи волом- понимает, что самая главная доблесть – это иметь в своей душе преданность. Причем такую, чтобы жизнь не жалко было отдать. А потом постепенно изживает свою ненависть.
Я долго думала – ненависть к кому? А потом поняла – к раздутому сознанию своей значимости для других людей. Ведь Симень Нао был полон ей до краев. А на самом деле…
Что мы значим для других людей? Да ничего, по сути. Полюбила другого Инчунь, и уж тем более У Цюсян , для которой ничего не существовало, кроме выгодного существования, ушла к другому. И только Лань Лянь ценил преданность, потому что сам был независим. Да уж, воистину, свободу ценит только тот, кто внутренне свободен. А Симень Нао осталось созерцать жизнь своей семьи только со стороны домашнего животного, волей судьбы попавшего в поле её зрения.
Наверное, ну надеюсь на это, я поняла Мо Яня. Его герой потому и лишен небесами своих привилегий, что надо было как-то показать ему – есть и другая жизнь. И она не зависит от ступеньки на социальной лестнице. Просто надо уяснить, что значимость для себя и для людей – это совсем другое. и самое главное –это служение. Тем, кому нужна твоя помощь. Тем, кого выбрало твое сердце. И свобода духа. Свобода жить так, как тебе хочется, и умирать во имя идей, что живут в твоем сердце, а не звучат вокруг в виде навязчивой пропаганды.
Знаете, главный герой здесь вовсе не Симень Нао. На мой взгляд, это Лань Лянь.Сумел сохранить свою внутреннюю свободу. Она была нужна ему для того, чтобы жить так, как хочется. Жил и работал, а еще любил. Отпускал своих детей, чтобы они жили так, как хотели. Любил и ценил свободу…Вот уж кто в следующем перерождении точно станет человеком. Потому что учить его нечему.
А вообще, похоже на древнюю легенду. Помните- в каждом из нас двадцать лет – наших, человеческих, двадцать-ишачьих, двадцать – собачьих, и еще двадцать – обезьяньих? В рассказе Бунина « Молодость и старость» об этом подробнее. И более сжато. Видимо, хорошо знаком паршивец Мо Янь с русской литературой. Только все-таки и там, и там- перерождение. Переход в другую ипостась. Что делать, если все течет и меняется, история в том числе. Но только не должно меняться наше сердце. Ведь даже оболочка животного не меняло в Симень Нао того человеческого, что было заложено. И даже обострялось иногда. Сцену, где он погиб, будучи волом, я не могла читать без слез. И у меня уже не осталось сомнений в том, что преданность многих животных – из их внезапного осознания своей прошлой человеческой сущности. А как еще?
А вообще…Столько мыслей возникло при прочтении романа! например, что надо беречь свою внутреннюю свободу. Надо уметь жертвовать собой. И точно понимать, что для тебя важно…
Наверно, преданность работе - добродетель, но не самая главная. Главная преданность – это все-таки себе. И это не эгоизм. « Возлюби ближнего, как самого себя». Не я ведь сказала. Но возлюбить себя – это прежде всего принять себя со всеми сторонами, темными или светлыми. Это иметь свободу повернуться к миру светлой стороной. Это иметь независимость поступать так, как считаешь нужным, без оглядки на чье-то мнение.
Ах, паршивец Мо Янь! Сколько мыслей ты разбудил во мне! Я подумаю. Обещаю. Не думаю, что получится в этой жизни, но… « наверное, в следующей жизни. Когда я стану кошкой»… Стану, точно стану!
-
Свежий отзыв на роман Мо Яня "Устал рождаться и умирать"
Удивительная книга, демонстрирующая всю мощь китайской современной прозы, знакомство с которой так редко выпадает на долю русскоязычного читателя. Роман начинается в период культурной революции в Китае, за которой следуют бесконечные репрессии, под которые попадает главный герой, единоличник Симэнь Нао (он же местный кулак и бельмо на глазу коммунистического уклада), расстрелянный своими же односельчанами. После смерти герой попадает в царство мертвых, где его владыке предстаёт услышать о том, что главный герой попал к нему в гости чисто случайно, пфф...ну ещё бы, всю жизнь потом и кровью, а взамен ничего хорошего, можно узнать, почему? В ответ владыка ада пожимает плечами, хлопает в ладоши, и его приспешники волокут Симэнь Нао, уже успевшего испытать на себе все тяготы пребывания в чане с кипящим маслом, обратно...в мир живых, вот только ипостась у него теперь новая, в виде телесной оболочки осла, в то время как память продолжает служить своему прежнему хозяину, который побрезговал выпить отвар, стирающий её. Так начинается одно из самых необычных повествований, вобравшего в себя огромное множество пластов, тут вам и бесконечные аналогии с классическими памятниками китайской литературы, и бытописание крестьян со своими предрассудками и мечтами, фантазии и реальность здесь соединяющихся друг с другом так, что всему происходящему веришь на слово, даже в том случае, если монолог ведётся от лица животного, что в общем удивительно, а охватываемый период с 1949-го по 2000-ый заставляет снять шляпу перед мастером за такое обилие красочных деталей, чего стоят одни описания луны и цветущего абрикоса? Паршивец Мо Янь и правда за словом в карман не полезет. На протяжении чтения возникали аналогии с романом "Соки земли" Гамсуна, всё тот же единоличник, те же перемены вокруг, люди сменяются, за ними и эпоха, но крестьянин остается несгибаемым,к ак вол, потому что он всему начало, и его с земли не убрать. Однако вернемся к роману Мо Яня. Став ослом, нашему герою предстоит увидеть, что же из себя представляет на деле передел собственности,с ыновья почтительность, женская верность, и...молиться о том, чтобы поскорей перевоплотиться в человека, после чего раздавить половину из своих родственников и односельчан, однако хитрый владыка подземного царства всё просчитал задолго до него, так что приходится мириться с тем фактом, что историю делают не люди, а исторический процесс, и хоть о стену бейся, изменить ничего нельзя, остаётся лишь нести крест с гордо поднятой головой и помалкивать, что и делает его бывший батрак Лань Лянь, вычисляющий своего бывшего хозяина, в кого бы тот не обратился. Ну а для того, чтобы вновь стать человеком, Симэнь Нао должен вновь и вновь менять шкуры, как перчатки, чтобы понять замысел Яньло (местный дьявол) и обрести таки заслуженный покой, который он таки обретает, однако финал от этого ярче не становится, он в принципе не может быть положительным, как и отрицательным, он ровно такой, какой является наша с вами жизнь, а уж какие перемены во взглядах на неё возникнут после прочтения - это уже решать тем, кто дочитает роман, которому я ставлю 10/10, а затем оглянется назад и сделает свои выводы. Отдельно стоит отметить замечательный перевод, с кучей сносок и пояснений, без которых западному читателю было бы очень сложно сориентироваться в некоторых моментах, переводчик и правда проделал титаническую работу с оригинальным текстом, надо отдать ему должное.
http://www.livelib.ru/book/1000987271
-
Свежий отзыв на роман Мо Яня "Устал рождаться и умирать"
Спасибо!
-
Уважаемый yeguofu, меня очень беспокоит, получит ли продолжение начавшаяся, как мне казалось, так успешно история издания Мо Яня на русском языке? Переводите ли Вы что-либо новое из его романов? Учитывая, что у изд-ва "Амфора" сейчас, увы, очень большие и, похоже, нерешаемые проблемы, едва ли можно ждать от них новых изданий Мо Яня... Потому и решил спросить, стоит ли вообще на что-то надеяться.
-
Свежий отзыв на роман Мо Яня "Устал рождаться и умирать"
Удивительная книга, демонстрирующая всю мощь китайской современной прозы, знакомство с которой так редко выпадает на долю русскоязычного читателя. Роман начинается в период культурной революции в Китае, за которой следуют бесконечные репрессии, под которые попадает главный герой, единоличник Симэнь Нао (он же местный кулак и бельмо на глазу коммунистического уклада), расстрелянный своими же односельчанами. После смерти герой попадает в царство мертвых, где его владыке предстаёт услышать о том, что главный герой попал к нему в гости чисто случайно, пфф...ну ещё бы, всю жизнь потом и кровью, а взамен ничего хорошего, можно узнать, почему? В ответ владыка ада пожимает плечами, хлопает в ладоши, и его приспешники волокут Симэнь Нао, уже успевшего испытать на себе все тяготы пребывания в чане с кипящим маслом, обратно...в мир живых, вот только ипостась у него теперь новая, в виде телесной оболочки осла, в то время как память продолжает служить своему прежнему хозяину, который побрезговал выпить отвар, стирающий её. Так начинается одно из самых необычных повествований, вобравшего в себя огромное множество пластов, тут вам и бесконечные аналогии с классическими памятниками китайской литературы, и бытописание крестьян со своими предрассудками и мечтами, фантазии и реальность здесь соединяющихся друг с другом так, что всему происходящему веришь на слово, даже в том случае, если монолог ведётся от лица животного, что в общем удивительно, а охватываемый период с 1949-го по 2000-ый заставляет снять шляпу перед мастером за такое обилие красочных деталей, чего стоят одни описания луны и цветущего абрикоса? Паршивец Мо Янь и правда за словом в карман не полезет. На протяжении чтения возникали аналогии с романом "Соки земли" Гамсуна, всё тот же единоличник, те же перемены вокруг, люди сменяются, за ними и эпоха, но крестьянин остается несгибаемым,к ак вол, потому что он всему начало, и его с земли не убрать. Однако вернемся к роману Мо Яня. Став ослом, нашему герою предстоит увидеть, что же из себя представляет на деле передел собственности,с ыновья почтительность, женская верность, и...молиться о том, чтобы поскорей перевоплотиться в человека, после чего раздавить половину из своих родственников и односельчан, однако хитрый владыка подземного царства всё просчитал задолго до него, так что приходится мириться с тем фактом, что историю делают не люди, а исторический процесс, и хоть о стену бейся, изменить ничего нельзя, остаётся лишь нести крест с гордо поднятой головой и помалкивать, что и делает его бывший батрак Лань Лянь, вычисляющий своего бывшего хозяина, в кого бы тот не обратился. Ну а для того, чтобы вновь стать человеком, Симэнь Нао должен вновь и вновь менять шкуры, как перчатки, чтобы понять замысел Яньло (местный дьявол) и обрести таки заслуженный покой, который он таки обретает, однако финал от этого ярче не становится, он в принципе не может быть положительным, как и отрицательным, он ровно такой, какой является наша с вами жизнь, а уж какие перемены во взглядах на неё возникнут после прочтения - это уже решать тем, кто дочитает роман, которому я ставлю 10/10, а затем оглянется назад и сделает свои выводы. Отдельно стоит отметить замечательный перевод, с кучей сносок и пояснений, без которых западному читателю было бы очень сложно сориентироваться в некоторых моментах, переводчик и правда проделал титаническую работу с оригинальным текстом, надо отдать ему должное.
http://www.livelib.ru/book/1000987271
А вот и нет!!! Историю, да и вообще действительность делают как раз ЛЮДИ, а вовсе не исторический какой-то процесс, которого никто в глаза не видел и руками не трогал. Вот что люди захотят и сделают - то и будет. Другое дело что люди должны для этого иметь волю, и знания, а не плыть по течению словно бревно или наоборот глупо биться словно муха о стекло открытого наполовину окна. Нужно уметь направлять поток времени, и тогда "исторический процесс" пойдёт если не туда, куда надо, то по крайней мере сильно сместится в нужном направлении. И цепляться нужно непосредственно за людей, за их действительность и будущее, а не за какие бы то ни было предрассудки или отвлеченные идеи. Лучше ошибиться и пойти со всеми неверной дорогой, чтобы потом, запомнивши ее, вернуться и привести всех обратно, пусть даже наломавши из-за неверной дороги как следует лихих дров. И то, что герой так часто перерождался, это лишь доказывает, он стал человеком лишь тогда, когда стал думать о других, а не только о себе и своих каких-то обидах, самолюбии или выгодах. Он и расстрелян-то был изначально не за действия или борьбу, а лишь за высказывания, которые выдавал из своего дома. Не было в нем того, что должно быть в Человеке - умения управлять окружающей его действительностью и искренней заботы об окружающих. И оно потом долго и нудно в нем взращивалось с помощью животных (их типа не жалко, мыши лабораторные :D), причем это он думает, что обманул Владыку Ада и не стал ничего пить по своей воле, как бы не так, если бы хотели - уж нашли бы способ отбить ему всю память. Но ему умышленно дали пройти этот путь, который он одолел по крайней мере имея упрямство, потому что человеческой воли в нем я наблюдаю совсем немного. Животная воля - да, у него ее было хоть отбавляй, но он-то претендовал на звание человека, хоть и бывшего, и хотел рождаться именно человеком.
В этом отношении Мо Янь - шикарен. Но книга написана бегло, и проработана в третьестепенных деталях - плохо. Людям с сельскохозяйственным или техническим образованием или опытом многое там может броситься в глаза, и испортить общее впечатление. Ну хотя бы случай с делянкой частника и делянкой коммуны, где взращивались разные сорта, там автор пишет о том, что единоличник как бы косвенно и неумышленно вредил, отгоняя жуков на общее поле, но при этом в глаза лезет явный ляп о незнании такой простой вещи, как перекрестное опыление. С поломкой генератора - тоже серьёзный техничекий швах, мне доводилось гонять даже старинные генераторы с эдакой магнетой, так вот таких описанных автором чудес НЕ БЫВАЕТ в таких условиях, не то там... Вывести из строя и накосячить можно, но не так... Ох... Долго объяснять... Вроде бы и ерунда всё это, конечно, но раз, два, три - и начинает возникать лёгкое раздражение, не перебиваемое самим качеством написания явно хорошей книги и вроде как пространными извинениями автора, дескать извините, писал очень быстро, спешил. Не моё, конечно, гуся, дело - Мо Яню кости перемывать, но книга 7 из 10. Проработал бы технические детали, подтянул бы пару спецов по тому, куда полез - и всё, было бы 9 из 10. А вкратце хоть как-то намекнул о причинах культурной революции или хоть в чьей-нибудь роли порассуждал об этом (пусть наобум и нелогически даже) - то 10 из 10.
-
Уважаемый yeguofu, меня очень беспокоит, получит ли продолжение начавшаяся, как мне казалось, так успешно история издания Мо Яня на русском языке? Переводите ли Вы что-либо новое из его романов? Учитывая, что у изд-ва "Амфора" сейчас, увы, очень большие и, похоже, нерешаемые проблемы, едва ли можно ждать от них новых изданий Мо Яня... Потому и решил спросить, стоит ли вообще на что-то надеяться.
Жизнь она, как известно, в полоску, So Viet Nam, уж как Бог даст. И на "Амфоре" свет клином не сошелся. Хотя проблема больше не в конкретном издательстве, а в неготовности ВСЕХ наших издательств достойно оплачивать перевод с китайского. Но я все равно перевожу Мо Яня и буду продолжать это нелегкое дело. Да, прошло полтора года со времени выхода третьего большого романа, но нужно понимать, что выход всех трех в течение трех лет обусловлен серьезными усилиями переводчика, так быстро такие большие книги обычно не выходят. Но Господь милостив, будем надеяться, что книги Мо Яня еще будут выходить на русском.
-
Не мне, гусеводу, вас учить :D , но Вы главное не жалейте никого и ударно-коммунистическо-бесплатным трудом не увлекайтесь. А то иные "издательства"... У меня нет абсолютно никакой информации по Амфоре и я не буду ей кости попусту перемывать, возводя напраслину, но по ряду других (я крайне далёк от этого бизнеса и от любого бизнеса вообще, но информация волшебным образом до меня всегда доходит) издательств - чаще всего это вовсе никакие не издательства, а нечто среднее между менеджерами по перепродажам и представителями челночного бизнеса. Несмотря на то, что даже президент страны (хотя по идее это вообще не его проблема) как попка всем подряд повторяет "импортозамещение", его потуги частенько превращаются в эдакое метание бисера перед свиньями - он говорит и убеждает, а всем хоть соль сыпь в глаза. Производственных мощностей у "издателей" чаще всего здесь нет, всё почему-то печатается и шьётся за границей, а сюда тащится (вплоть до порножурналов с голыми бабами на обложке - даже это не осилили, про книги уж молчу), либо (редко-редко) у них есть некий типографский кха-кхм, цех, но вся бумага и расходники опять-таки исключительно за валюту.
Как результат при малейших экономических сложностях весь этот карточный домик разом шатается, и трудности в финансах надо (естественно) отыграть на переводчиках. Не то, чтобы я уж такой их фанат, но всё же даже я нахожу это несправедливым.
Естественно, наступи сейчас дикая дефляция рубля и упади инвалюта до копейки за сотню - даже это ничего не изменит, всё равно никто ничего делать принципиально не будет, будут лишь сливки снимать с бизнеса и проедать, но в развитие вложиться, хоть что-то сделать - да боже упаси. И книгопечатание в самой России по объёмам своим давно откатилось назад даже от дореволюционного уровня, когда тексты набирали буковками, а картинки на обложку или еще куда лепили руками.
Не жалейте никого, уважайте хоть сколько-нибудь свой собственный труд, имхо. Есть у всех деньги, а если и нет - значит только потому нет, что не чешутся даже когда петух жареный клюнет. Жадность у всех необоримая, причем не здоровая и нормальная, а какая-то как у игрока, у которого потом не деньги к деньгам, а всё сквозь пальцы. О Мо Яне даже - купил "Устал рождаться и умирать" в захолустном ларьке где книги валяются рублей по сто-двести - 721 рубль! До кризиса. Потом в кризис уже - являюсь - в центре Москвы лежит где-то около 600 с чем-то за книгу, кучей на проходе в магазине, словно держали до упора и жали, а потом разом вдруг вывалили.
-
Заинтересованный разговор читателей о Мо Яне http://www.herzenlib.ru/greenlamp/detail.php?CODE=2016_litopis_n20160329
"Мне кажется, на фоне тех, кому до этого были даны премии, Мо Янь просто глыба, совершенно монолитная! Он разный, это удивительный человек, от которого можно ждать все, что угодно. Самобытность просто потрясающая, просто потрясающая. Он пишет не для того, чтобы кому-то угодить: хочешь – читай, не хочешь – не читай. Конечно, он очень отличается от нашей западной литературы, к которой мы привыкли, потому что он – плоть от плоти Китая. Какие могут быть рамки по отношению к нему?"
-
Как быстро летит время! Два года назад, а кажется, это было только вчера: вручаю Мо Яню его книги на русском.
(http://i63.tinypic.com/xp2exv.jpg)
-
Здорово! Кстати, (новость лишь мелькнула) совсем недавно Мо Янь презентовал свою новую работу 困惑 "Колебания" . Мой китайский не на высоте, возможно, не точно перевёл название. В общем, вот так.
http://www.chinawriter.com.cn/n1/2016/0919/c403994-28723601.html