Сорри, думал, что с залогами закончили и ваш, Андрей, пост "проморгал". Сегодня утром только обнаружил. Впрочем, мое мнение тоже дилетантское, но попробую.
Согласен о путанице, правильнее было бы я сфотографирую, меня сфотографировали. Но это разные смысловые понятия. Здесь важнее субъектность - "я" или объектность "меня". Как это правильно называется - подскажите - буду благодарен.
Субъектом вроде является подлежащее, а объектом - прямое дополнение.
Нет я пытаюсь понять соотношение использования в русском языке объект-субъектных отношений к самому-себе. А уж от этого пытаться выходить к влиянию этого на язык.
Вот на примере вашей любимой фразы "меня сфотографировали". Добавим подлежащее, скажем "они". Выпишем все четыре возможных варианта Субъект-Объект + Актив-Пассив (далее А и П).
1-я ситуация: Фотограф - "они"
1А: они меня сфотографировали
1П: я ими сфотографирован
2-я ситуация: Фотограф - "Я"
2A: я их сфотографировал
2П: они мною сфотографированы
На мой наивный взгляд, оба предложения (для каждой ситуации), совершенно эквивалентны. Активное лицо каждой ситуации (= у кого фотоаппарат) совпадает с субъектом предложения (подлежащим) в активном залоге и с объектом (дополнением) в пассивном. Ну применена такая грамматическая конструкция и что дальше?
И вообще, некритический перенос утверждений, верных для английского языка на русский это за гранью добра и зла. В английском страдательный залог вообще много лучше развит, чем в русском, на что вам уже указывали (#285). При переводе на русский часто схему "П" (см. выше) заменяют на эквивалентную схему "А". Например, "Не was asked <about smth.>" можно, конечно, перевести по схеме 1П "Он был спрошен <о чем-то>", но лучше смотрится схема 1А "его спросили <о чем-то>".
Давайте подумаем как гипотетически может говорить о себе человек, который обучен подчиняться?...
Т.е. новая гипотеза: пассивный человек ("подчиненный") должен говорить в страдательном залоге и быть "объектом предложения", а активный человек ("хозяин") должен говорить активным залогом и везде быть "субъектом предложения"? Для верификации придумал коротенький диалог:
- (1) Дарагой насаяльника, я все сделаю, работать буду бесплатно и сверхурочно и кюшать просить не буду. Я и деньги не хочу, насяльника. Я дров наколю, пол подмету, воду натаскаю, грядки два раза прополю. Только не ругайся, маста Андрей, я тебя совсем боюся.
- (2) Ладно. Но если ж работа до пяти часов не будет сделана: пол не вымыт, грядки не прополоты и обед не приготовлен, то ты, сучий потрох, будешь лично мною семиэтажно выруган, мною же отпи*жен ногами, бит батогами и выгнан на 101й километр и там зарезан и закопан на самой грязной и вонючей помойке города.
Правильно ли я понимаю вашу гениальную гипотезу, что 1й собеседник привык повелевать, а второй - привык подчиняться? Ведь у первого сплошь активный залог ("я тебя боюсь", "я вымою пол") + он везде "субъект предложения", подлежащее "я", а у второго все наоборот, только страдательный залог + "объект предложения", дополнение.
... внутреннюю "ци"/энергию/волю/уверенность и т.д.
Про "энергию ци" или там "поток праны" это не ко мне. Но если пороетесь в топиках форума, то по этой теме собеседников несомненно обрящете. Для меня же это все - техника концентрации внимания (сознания) и ничего больше.
Верхом неуважения к себя и подчинения другому, возможно считать - указания себя в третьем лице, а то и подмена себя как актора действия - неким третьим (так оправдываются дети - это не я разбил, это он - "плохой мальчик во мне").
Что-то я в ваших гипотезах уже запутался вконец. Про третье лицо вроде речь еще не шла.
Мне кажется, что говорить о себе в третьем лице - это что-то из психиатрии, а не отношений начальник-подчиненный. Дети действительно так часто говорят, но я не спец по детской психологии, это с возрастом уходит. А так не вспоминается ничего, кроме Горлума из "Властелина колец". Ходит и трындит что-то вроде "Горлум хороший", "Горлум предупреждал". Но он изначально представлен как психически не очень здоровый тип. Есть еще обороты речи, вроде: "Чуть что сразу Вася, Вася. Вечно Вася во всем виноват". Но тут третье лицо выглядит вполне уместно.
Приведите пример, чтоб я понял, о чем вы.
Открытость позиции и готовность взять ответственность за себя - обычно сопровождается местоимением "я". Основа любой психотерапии уверенности - говорить о себе от своего имени. Я сделаю, вместо мне нужно сделать.
А если сказать пассивом: "За отчетный период мною выполнены следующие задания: <список>". Почему эта фраза не согласуется с "уверенностью говорить от своего имени"? Эти задания кто-то другой выполнил? Или я за чью-то спину прячусь? Или в третьем лице заговорил? В чем проблема? Вот никак не пойму.
В тоже время отметьте парадокс - в кульутре сложилось, что высшие сановники (монархи например - "король здесь") говорили о себе в третьем лице, а окружающих заставляли обращаться к ним во множественном лице. Почему так - у меня пока нет идей.
У наместников Бога на земле вообще особая психология. Например, о себе любимом говорить в указах во множественном числе: "Мы, Николай Второй, ...". Впрочем, про третье лицо как норму для русских императоров не могу сходу примеры вспомнить.
Как проанализировать использование страдательного залога - то возможно только поиском словоформ, вы можете предложить варианты?
Ну да, частотный анализ аутентичных текстов. Корреляционная зависимость от времени. А что еще? По крайней мере, это был бы некий факт для обсуждения.
Но здесь любопытно и другое - приближенность слов к действию и прямым объектам окружающего мира, вместо большего количества социализированных и абстрактных понятий. Гипотеза - с усилением культуры, кол-во слов обозначающих естественные, прямые объекты и действия, будут заменять сложным образованиями имеющими сублимирующее значение, особенно в сфере первичных потребностей человека, на угнетении прямого удовлетоврения которых базируется культура. Аналогично угнетению этих самых действий - секс, убийство. Пример: вытеснения слов обозначающих гениталии, замены процессов совокупления - социализированными - "заниматься любовью" и т.д. Возможно в будущем слово "убью" - станет "матерным", как сейчас оно "ругательное", вместо действия.
Насчет "с усилением культуры" не согласен, но здесь что-то есть, надо подумать.
Вот совершенно посторонний пример. Читал, что правильное древнее название медведя - бер, как в германских языках (от него осталось слово бер-лога = логово бера и, возможно, его цвет - бурый). На это слово в языческой культуре налагалось табу (не тревожьте зря хозяина леса), поэтому приходилось называть его иносказательно, скажем, "косолапый" или "медведь" (=ведающий мед). Даже если этот пример абсолютная лингвистическая фантастика, я его привел как пример возможного табуирования слов в одной культуре, совсем не понятного исходя из стереотипов другой (нашей) культуры.
Я согласен, что любая культура держится на табу. На своих конкретных табу. И ваши примеры имхо исторически связаны с христианством. Сомневаюсь, что перечисленные вами "околосексуальные" табу были бы понятны древним грекам или римлянам, или тем же славянам. Но боюсь, это нас далеко заведет.
И почему вы думаете, что слово "убью" - ругательство? Категорически не согласен.
Т.е. два положения
1. Структура языка - как результат отражающий важные черты его носителей.
2. Структура языка - как результат унификации передачи информации.
Думаю вы допускаете возможности формирования языка в этих двух разных трендах, так как язык безусловно совокупный продукт многих воздействий?
П.2 - безусловно допускаю, но об этом уже говорили. А про п.1 я не знаю даже что сказать в защиту. Например, если русская семейная пара усыновит 100% зулусского малыша. Он, само-собой, вырастет на 100% "русскоязычным". И какие "важные черты русского зулуса" будет отражать его безукоризненный (или не очень) русский язык? Если одного человека мало, повторите рассуждения с любым асиммилированным народом, исторически не русским, но говорящем на русском языке. Скажем, донские казаки - сейчас нормальный русский субэтнос, но исторически они не русские и даже не славяне. Ну и что "структура языка донских казаков" нам дает по п.1?
Вопрос собственно для меня, какие важные черты нашего этноса, отражает русский язык?
Вот допустим, что вдруг все мы перестали говорить по русски, а заговорили, на английском или суахили? (Вместе с библиотеками, документооборотом и пр.) Изменится ли в нашей жизни хоть что-то? Интересный вопрос. Пить вряд ли будем меньше. Работать вряд ли больше. Ругаться точно меньше, но быстро придумаем что-нибудь. Короче, не знаю. Язык ведь отражает историю развития народа и в этом смысле отражает какие-то черты. Но прямой связи имхо нет.
Меняется ли язык в точках бифуркации, когда этнос выплескивает огромную энергетику на улицы во время революций, или наоборот как меняется язык, во время депрессий.
Если вы о лексике - тут все очевидно. После Октябрьской революции или в 90е годы пришло огромное количество новых слов. Но изменился ли русский язык (структурно)? По-моему почти нет.
