劉向 (77 – 6)
《戰國策·趙策》
趙太后新用事,秦急攻之。趙氏求救於齊。齊曰: “必以長安君為質,兵乃出。” 太后不肯,大臣強諫。太后明謂左右: “有復言令長安君為質者,老婦必唾其面。”
左師觸龍言願見太后。太后盛氣而揖之。入而徐趨,至而自謝,曰: “老臣病足,曾不能疾走,不得見久矣。竊自恕,而恐太后玉體之有所郄也,故願望見太后。” 太后曰: “老婦恃輦而行。” 曰: “日食飲得無衰乎?” 曰: “恃粥耳。” 曰: “老臣今者殊不欲食,乃自強步,日三四里,少益耆食,和於身也。” 太后曰: “老婦不能。” 太后之色少解。
左師公曰: “老臣賤息舒祺,最少,不肖。而臣衰,竊愛憐之,願令得補黑衣之數,以衞王官,沒死以聞。” 太后曰: “敬諾。年幾何矣?” 對曰: “十五歲矣。雖少,願及未填溝壑而託之。” 太后曰: “丈夫亦愛憐其少子乎?” 對曰: “甚於婦人。” 太后笑曰: “婦人異甚。” 對曰: “老臣竊以為媪之愛燕後賢於長安君。” 曰: “君過矣,不若長安君之甚。” 左師公曰: “父母之愛子,則為之計深遠。媪之送燕後也,持其踵為之泣,念悲其遠也,亦哀之矣。已行,非弗思也,祭祀必祝之,祝曰: ‘必勿使反。’豈非計久長,有子孫相繼為王也哉?” 太后曰: “然。” 左師公曰: “今三世以前,至於趙之為趙,趙主之子孫侯者,其繼有在者乎?” 曰: “無有。” 曰: “微獨趙,諸侯有在者乎?” 曰: “老婦不聞也。” “此其近者禍及身,遠者及其子孫。豈人主之子孫則必不善哉? 位尊而無功,奉厚而無勞,而挾重器多也。今媪尊長安君之位,而封之以膏腴之地,多予之重器,而不及今令有功於國。一旦山陵崩,長安君何以自託於趙? 老臣以媪為長安君計短也,故以為其愛不若燕後。”太后曰:“諾。恣君之所使之。”於是為長安君約車百乘,質於齊,齊兵乃出。
子義聞之曰: “人主之子也,骨肉之親也,猶不能恃無功之尊,無勞之奉,而守金玉之重也,而況人臣乎?”
ЛЮ СЯН (77 – 6)
«ПЛАНЫ СРАЖАЮЩИХ ЦАРСТВ·ПЛАНЫ ЦАРСТВА ЧЖАО»
Тай-хо́у, вдова правителя царства Чжа́о, только-только приступила к управлению, когда неожиданно царство Цинь напало на Чжа́о. Чжа́о обратилось тогда к царству Ци, прося его о помощи. Ци сказало: «Необходимо вашего сына, правителя Чанъа́ни, передать нам в заложники, тогда мы вышлем войска». Тай-хо́у не соглашалась, но сановники настойчиво убеждали её. Однако, она ясно сказала тем, кто стоял слева и справа от неё: «Если ещё раз хоть кто-нибудь скажет мне, что мой сын, правитель Чанъа́ни, должен стать заложником в Ци, я, старая женщина, непременно плюну тому в лицо!»
Левый министр Чу Лун заговорил, с надеждой посмотрев на неё. Та, кипя гневом, всё же поклонилась ему, ожидая что он скажет. Чу Лун войдя, медленным шагом приблизился к ней и, извиняясь, сказал: «У вашего старого слуги больные ноги, давно уже не могу быстро ходить, и давно уже не имел возможности видеть вас. Я извиняюсь, но, боюсь, и ваше яшмовое тело имеет трещину, посему захотел увидеть вас». Тай-хо́у ответила: «Я, старая женщина, передвигаюсь, полагаясь на повозку». Тогда Чу Лун спросил: «Каждый день едите и пьёте, и не уменьшаете ни того, ни другого?» Тай-хо́у ответила: «Полагаюсь на жидкую кашу, и только». Чу Лун сказал: «Старый ваш слуга нынче совершенно не собирался есть, и по-прежнему, с трудом передвигается, но всё же прошёл три-четыре ли: мало пользы для старика в еде, зато в гармонии со своим телом». Тай-хо́у ответила: «Я, старая женщина, так не могу». И гнев её немного уменьшился.
Тогда господин левый министр сказал: «Мой негодный сын Шу Ци годами ещё слишком мал, несмышлён, а ваш слуга уже дряхл, но люблю и жалею своего сына, надеюсь, что он сможет надеть чёрное платье, став стражником во дворце – не страшась смерти, хочу, чтобы вы услышали это». Тай-хо́у ответила: «Почтительно обещаю. А сколько ему лет?» Чу Лун ответил: «Пятнадцать. Да, слишком мал, но желаю, чтобы он не свалился в пропасть, и препоручаю его вам». Тай-хо́у спросила: «Такой мужественный человек как вы, тоже любите и жалеете своё малое дитя?» Чу Лун ответил: «Даже больше, чем мать». Тай-хо́у, рассмеявшись, сказала: «Я мать, и для меня это странно слышать». На что Чу Лун ответил: «Ваш старый слуга считает, что любовь матушки к вашей дочери, которую вы отдали замуж за Яньского князя, превосходит её любовь к вашему сыну, правителю Чанъа́ни». Тай-хо́у возразила: «Вы ошибаетесь. Моя любовь к сыну сильнее». Господин левый министр сказал на это: «Любовь отца и матери к ребёнку простирается далеко и уходит глубоко. Когда вы, матушка, провожали вашу дочь, вышедшую замуж, в царство Янь, то удерживали её за пятки и беззвучно плакали, горюя от мысли, что она уезжает так далеко, и скорбели при этом. А когда она уже уехала, не могли не вспоминать о ней, устраивали жертвоприношения, непременно желая ей счастья. В молитвах своих говорили: “Ни за что не позову её обратно”. Разве это не далеко идущие планы? Ведь её дети и внуки, следуя один за другим, разве не станут правителями в царстве Янь?» Тай-хо́у ответила: «Истинно так». Тогда господин левый министр спросил: «А у трёх поколений правителей Чжа́о до сегодняшнего дня, дети и внуки всегда наследовали им?» Тай-хо́у ответила: «Нет». Тогда Чу Лун спросил: «Это так только в царстве Чжа́о, или в других царствах наследуют?» Тай-хо́у ответила: «Я, старая женщина, не слышала об этом».
Чу Лун на это сказал так: «Некоторые из близких наследников навлекли на себя несчастья, некоторые из дальних также навлекли на себя несчастья. Неужели сыновья и внуки правителя царства непременно должны быть несчастны? А всё это потому, что титул их уважаем, и доходы их большие, но получены они без усилий, все они лишь держат в руках множество драгоценных жертвенных сосудов, и только. Ныне вы, матушка, высоко цените вашего сына, правителя Чанъа́ни, подарили ему тучные земли, даровали много драгоценных сосудов, но не дали ему до сих пор возможности послужить государству. А ведь однажды “горы и холмы обрушатся” – вы покинете этот мир – и тогда ваш сын, правитель Чанъа́ни, на кого сможет опереться в царстве Чжа́о? Старый слуга ваш считает, что вы, матушка, заглядываете не слишком далеко, и любите своего сына меньше, чем свою дочь, которую взял в жёны яньский князь». Тай-хо́у сказала на это: «Быть по сему. Поручаю вам подготовить его к отъезду». И тогда для её сына, правителя Чанъа́ни, подготовили повозку и сто боевых колесниц, и отправили его заложником в царство Ци, а царство Ци выдвинуло свои войска для помощи царству Чжа́о.
Цзы И, услышав об этом, сказал: «Дети правителей так близки к ним, как кости и мясо, но всё же нет у них опоры, если не имеют они заслуг, и не могут получать они содержание, а могут лишь держать в руках драгоценную утварь, что уж тогда говорить о слугах!»
Перевёл с китайского Владимир Самошин.