очень кратко
Б. ВЕРТОЛЕТЫ, АВТОМАТЫ И НАРУЧНИКИ КОРЕЙСКОЙ ДРУЖБЫ
Казлось бы, что уж ближайшие к нам соседи - северные корейцы должны были быть благодарны, как говорится, - по гроб жизни. Ким Ир Сен во время войны был партизаном и воевал с японцами в Маньчжурии, но под ударами специальных японских антипартизанских отрядов был вынужден вместе с 13-ю соратниками уйти в 1942 году на территорию России. В поселке Посьет на территории Хасанского погранотряда до сих пор сохранилось здание КПЗ, где первое время держали будущего лидера, проводя дознание как с обычным нарушителем. Затем, пять лет он в должности начальника 1-го батальона 88 отдельной стрелковой разведывательно-диверсионной бригады, состоявшей из китайских и корейских перебежчиков, пробыл под Хабаровском, женился, родил сына, которого назвал по-русски Юрой. Впоследствии этот Юра стал ни кем иным, как лидером Северной Кореи - Ким Чен Иром. Освободив Корею, в конце сентября 1945 года русские на пароходе «Пугачев» из Владивостока привезли Ким Ир Сена и еще 40 человек на родину. Все они были в советской форме, с советскими погонами. Ким был назначен помощником коменданта Пхеньяна, а затем и лидером всей Северной Кореи. Ким Ир Сену выписали учителей из России, познакомили со Сталиным…
Во время разразившейся вскоре Корейской войны русские помогали корейцам техникой, обеспечивали воздушное прикрытие столицы. Один из наших летчиков на МИГ-15 таранил вражеский «Сейбр». По воспоминаниям советских зенитчиков, при отправке в Корею на оружии, технике уничтожались все клейма и номера, а сами бойцы переодевались в китайскую форму.(***) В Корее было более 400 советских советников и корейцы, по-первости, делились информацией с ними. Об одной совместной операции мне рассказал переводчик группы советских советников при Ким Ир Сене, работник КГБ Пак. Ким Ир Сен лично наградил Пака Орденом «Государственного знамени» за «самоотвеженную работу по оказанию помощи КРА в ее борьбе с американско-английскими интервентами и беззаветную отдачу энергии и способностей общему делу обеспечения мира и безопасности народов».
- У американцев было строгое правило - всеми возможными средствами спасать сбитых над территорией Кореи летчиков. ПВО были сбиты два летчика, один из которых был убит, отстреливаясь, а другой попал в плен и был передан русским. В то время, согласно американской системе, каждый летчик снабжался комплектом специального аварийного снаряжения, в состав которого входил портативный радиомаяк, служивший приводной радиостанцией для поисковых летательных аппаратов. Как правило, сигнал принимал самолет и затем наводил вертолет-спасатель. В этот же комплект входило специальное зеркало, с помощью которого сбитый летчик сигнализировал вертолету о своем точном местонахождении. На случай вынужденного приводнения имелись плотик с парусом, краска для контрастного обозначения места приводнения и даже порошок для отпугивания акул. Такой радиомаяк был и у захваченного летчика. Тогда чекистами решено было провести операцию по захвату вертолета-спасателя. Летчика незаметно привязали к дереву, заставили подать сигнал SOS, и стали ждать. К вечеру в определенный американцами по сигналу маяка район прилетел вертолет спасения марки Сикорского S-51(HO3S-1). Вертолет снизился, и в это время из кустов выскочили северокорейские солдаты и как гроздья повисли на шасси и веревочной лестнице. Вертолет закачался, лопасть чиркнула по кустам, и S-51 перевернулся. В перестрелке вся высланная американцами команда была убита, но вертолет был в полной целости и сохранности. За ночь вертолет на быках был оттранспортирован на максимально возможное расстояние от места посадки, затем была вырыта огромная яма, куда вертолет был спрятан, покрыт сверху настилом из толстых бревен и замаскирован. На следующий день американцы выслали в район посадки вертолета эскадрилью бомбардировщиков и провели ковровую бомбардировку, надеясь уничтожить севшую машину. Но ее на месте уже не было… Каждую ночь продолжалось то же самое – быки тащили вертолет, а люди уже заранее копали глубокие ямы. Таким способом вертолет был доставлен до границы, переправлен через реку Туманган и по железной дороге отправлен в расположение командующего Дальневосточным округом, а от туда, – в Москву.. В Москве были планы HO3S-1 отремонтировать, выправить лопасти и испытать его в полете, однако ограничились изучением в отделе новой техники ЦАГИ. Вертолет разобрали на части, их тщательно изучили, взвесили. Из сравнения с аналогичными частями Ми-1 и Як-100 выяснилось, что у Сикорского они значительно легче. Наши специалисты увидели новые пути повышения качества проектирования. В то время разработки вертолетов в СССР только начинались, и можно с полной уверенностью сказать, что именно этот вертолет явился прототипом некоторых разработок, впоследствии используемых русскими. Например, была перенята применяемая на S-51 практика снижения вибрации лопастей за счет их металлической конструкции, но главное, что вертолет был оснащен системой, о которой в СССР еще даже не задумывались – системой автопилота… Вообще американские бомбежки запомнились мне на всю жизнь. Небо, в буквальном смысле, чернело от их бомбардировщиков. Бомбежки продолжались по шесть часов подряд без перерыва. Все это время мы находились в землянках. Наша землянка располагалась по соседству с землянкой лидера КНДР Ким Ир Сена. Причем, укрываясь от американских бомбежек, мы оба в буквальном смысле прикрывали свои миски от сыплющегося с потолка песка, папками стратегических документов.
Но война кончилась, и Ким предпочел дружить с Китаем – когда-то он учился в китайской школе и свободно говорил на путунхуа. Корейцы стали все более и более отдаляться от России. Недаром сам Ким Ир Сен говорил: «Моя первая родина – Корея, вторая Китай, а третья Хабаровск».
- Мы нормально сотрудничали с ними где то до начала шестидесятых годов, - вспоминал о работе со спецслужбами КНДР заместитель начальника ПГУ КГБ по Дальнему востоку генерал-майор Калягин. - Но затем, по инициативе руководства КНДР, эта работа прекратилась. В конце пятидесятых - начале шестидесятых годов начался период идеологических разногласий и дискуссий КПСС с китайскими коммунистами, которых в это время поддержали и северокорейские товарищи. К этому времени в КНДР уже завершилось формирование культа личности Ким Ир Сена.(297)
В докладе Андропова Брежневу об итогах работы КГБ в 1967 году, о сотрудничестве с КНДР было буквально два слова – «восстановленные контакты с МОБ КНДР получили некоторое дальнейшее развитие». Однако дальнейшие отчеты поразительно однообразны: 1975 год: «В отношениях с органами безопасности Румынии, Югославии и КНДР существенных изменений не произошло»; 1976 год: «В отношениях с органами безопасности Румынии, Югославии, КНДР и СРВ существенных изменений не произошло»; 1977 год: «Существенных изменений в отношениях КГБ с органами безопасности Румынии, Югославии, КНДР и СРВ не произошло»; 1978 год: «В отношениях с органами безопасности Румынии, Югославии и КНДР существенных изменений не произошло»… Более того, в отчетах все увеличивались и увеличивались объемы информации о шпионской деятельности органов КНДР в СССР. 1978 год: «Предотвращены попытки представителей спецслужб Югославии, Румынии и КНДР собрать разведывательную информацию о Советском Союзе»; 1980 год: «Пресечена путем выдворения из Советского Союза шпионская деятельность двух агентов корейских спецслужб из числа слушателей высшего военного училища»; 1981 год: «На Дальнем Востоке выявлено 6 агентов спецслужб КНДР из числа корейских граждан»; 1982 год: «Установлено 5 агентов спецслужб КНДР в корейской колонии на Сахалине».
- В 1986 году я перешел в контрразведку и пресекал деятельность спецслужб КНДР и Южной Кореи, - рассказывал мне подполковник КГБ, участник штурма тюрьмы Пули-Чархи в Афганистане, Малашенок. - Вспоминается такой случай. Одной из задач спецслужб КНДР была доставка на родину образцов техники и технологий. И вот специально в состав торговой делегации корейцы включили художника, который, не имея возможности, конечно, увезти «объект», срисовал в порту Находка подъемный кран, и потом по его рисунку корейцы построили его у себя. Четыре года я занимался контрразведкой. В то время, например, на лесозаготовках в Чегдомыне порой умирали корейцы, и их вывозили на родину в гробах. Причем гробов вывозили больше, чем умирало корейцев. У нас были мысли, что в гробах вывозят не людей, были идеи вскрыть гробы. Но мы этого не сделали. Законность есть законность.
У советских контрразведчиков имелись и факты работы северокорейской разведки на китайскую. Так в 1968-1969 годах, в разгар напряженности между КНР и СССР, спецслужбы КНДР через проживающих на советской территории соотечественников собирали разведывательную информацию и передавали ее китайской стороне. В 1973 году СССР прекратил поставки оружия в Северную Корею и эту инициативу сразу же перехватил Мао – советскую маркировку на военном снаряжении закрашивали и заменяли северо-корейской. О тесной связи китайских и корейских спецслужб говорит тот факт, что именно через северокорейских сотрудников МОБ китайцы передали русским свое предложение об аренде порта Зарубино в семидесятых годах. А в 1980 году, как докладывал Андропов Брежневу, была «выявлена и ликвидирована разведывательная резидентура, возглавлявшаяся связанным со спецслужбами Китая военным атташе посольства КНДР в Москве Хен Кым Сером, арестовано 5 советских граждан, привлеченных корейцем к шпионской деятельности».
Длительное время КГБ СССР занимался специфическим делом – розыском в КНР железнодорожных вагонов, отправляемых в КНДР.
Помимо военной техники СССР поставляло северным корейцам уголь, лес, серу. Все это уходило в КНДР на вагонах, которые, как правило, не возвращались. В «пустоту» таким образом ушло 120000 вагонов. Вагоны перегонялись корейцами в Китай, где использовались в коммерческих целях. Управление КГБ по Приморскому краю неоднократно предпринимало действия по возвращению материальных ценностей на Родину. Резидентуры КГБ в Китае регулярно получали списки номеров пропавших вагонов и в буквальном смысле отлавливали их на перегонах. Информация аккумулировалась и анализировалась.
В 1996 году МПС в ультимативной форме, основываясь на материалах разведки, потребовало возместить долг в 30 млн. долларов. С Российской стороны подача вагонов была прекращена. Как рассказал мне глава ОАО «Российские железные дороги» Якунин, правительство КНДР все же долг признало и в 2007 году, наконец, разработало график его погашения. Все это произошло во многом благодаря усилиям дальневосточных чекистов.
В 1979 году Китай напал на Вьетнам. Ким Ир Сен испугался за себя и бросился опять дружить с русскими. СССР вновь начал поставки оружия. В 1979 году УКГБ по Приморскому краю передало в Центр просьбу северокорейской разведки о предоставлении последней ряда образцов военного снаряжения. Центр дал добро, и северянам поставили партию новых наблюдательных приборов, специального оружия и боеприпасов, быстродействующих наручников. Уже в ответ на это, в 1980 году Китай бойкотировал празднование Дня Советской Армии. Пхеньян же отпраздновал его с помпой.
- К началу девяностых годов северокорейское руководство начало искать выходы из внешнеполитической изоляции. Одной из мер в этом направлении было предложение восстановить контакты спецслужб КНДР и СССР, - вспоминал Калягин. - Весной 1990 года руководство КГБ СССР с согласия ЦК КПСС поручило мне возглавить делегацию для проведения соответствующих переговоров в Пхеньяне. Интересно отметить, что с протокольной точки зрения делегация КГБ СССР была принята вполне прилично, на хорошем уровне. Однако длительная самоизоляция от внешнего мира отрицательно сказалась на понимании северокорейскими друзьями политических реалий. Это было видно по наивности их предложений, вопросов и оценок оперативных событий. Общее впечатление от пребывания в КНДР осталось грустным. Из общения с северокорейскими коллегами и в результате личных наблюдений я вынес твердое убеждение, что самоизоляция любого государства от внешнего мира, как и отшельничество конкретного человека, приводит только к деградации…(297)
В 1986 году советская военная делегация во главе с членом ЦК Алиевым, генералами Варенниковым и Язовым посетила Пхеньян в связи с сорокалетием освобождения Кореи. Скоро 470 северокорейских генералов прибыли на учебу в Москву. Тогда же было подписано соглашение о российском комплексе радиотехнической разведки «Рамона» в непосредственной близи от Китая в Ансане провинции Хванхе. Договор давал право пользоваться базой в течение 10 лет.
На базе служило 80 человек. В июне 1996 года в МИД РФ из посольства РФ в КНДР пришло уведомление, что окончившееся соглашение о сотрудничестве в области военной разведки корейской стороной продляться не будет, и оно прекращает свое действие.
Свою же разведдеятельность в России корейцы не прекращают до сих пор. Так, например, в 1995 году сотрудниками УФСБ РФ по Тихоокеанскому флоту в результате разработанной операции был задержан гражданин Северной Кореи, пытавшийся приобрести в Приморском крае РФ секретный подводный автомат. Он начал искать выходы на русскую мафию, о чем узнали сотрудники ФСБ и «подставили» ему своих работников. При покупке автомата кореец был арестован и выслан из страны.
Еще в конце 80-х была проведена первая масштабная операция по пресечению противоправной деятельности органов северокорейской безопасности на территории российского Дальнего Востока. Более года работник КГБ ездил в поезде Хасан – Чегдомын, как обычный проводник. В результате была получена обширная информация, составившая 68 томов литерного дела. Из информации выходило, что сотрудники северокорейских спецслужб, находившиеся среди рабочих, отправлявшихся из северной Кореи в российский леспромхоз Чегдомын, занимаются и контрабандной деятельности. Решено было провести операцию по реализации собранных материалов. Двое суток, уходя от наблюдения, ведшегося с сопредельной стороны, чекисты провели в засаде на станции Хасан, в ожидании поезда с очередной партией рабочих. По прибытии поезда, 350 рабочих были препровождены в вокзал, а поезд досмотрен. Поняв, что попали в ловушку, северные корейцы прямо в зале вокзала разбили какую-то емкость с жидкостью, после чего собаки и люди надолго потеряли ориентацию. Однако это не помешало чекистам изъять в поезде и в вещах большое количество неизвестных медицинских препаратов, нелегально ввозимых в СССР. Тогда впервые в Приморье был применен массовый экспрессанализ на наркотики. Было неопровержимо доказано, что деятельность по переправке на территорию СССР наркосодержащих препаратов и контрабанды ведется под контролем государственных органов КНДР. Реализуя наркотики и товар, полученную прибыль сотрудники северокорейского МГПО пускали на обеспечение разведывательной деятельности на территории Дальнего Востока и Узбекистана.
В 1994 году ФСБ были задержаны два северо - корейских гражданина и изъята самая большая на тот момент в России партия героина.
Тогда, на строительство одного из домов во Владивостоке прибыл некий Цой Чен Су (сын северокорейского дипломата), который начал усиленно искать во Владивостоке контакты с представителями российского криминала, но вышел на чекистов, которым и предложил восемь кг героина. По словам Цоя деньги от продажи должны были быть пущены на перевооружение армии КНДР, в частности на закупку ракет у Южной Кореи через третьи страны.
Во время переговоров корейцу предоставляли шикарные машины, показывали дорогие офисы, приставляли телохранителей. Зачастую и наши оперативники замечали за собой «хвост». За всю партию, цена которой в то время на мировом рынке наркотиков составляла 1,5 миллиона долларов, кореец попросили всего 450 тысяч «зеленых». Также он сообщил, что эта сделка лишь покупка доверия, а на его родине имеется еще как минимум две тонны такого же порошка.
Российская сторона согласилась на сделку, и начался выбор места передачи товар-деньги. Корейцы настаивали на передаче в море с траулера на траулер. Но русские предложили другой вариант, и местом сделки был выбран специально построенный ранее для встречи лидера Северной Кореи с лидерами Советского Союза так называемый «домик Ким Ир Сена» на погранпереходе «Хасан – Туманган», личный состав которого по легенде был «куплен» мафией за 25 000 долларов. Кореец Ким Ин Сол отбыл в КНДР за товаром и должен был под видом машиниста привезти его на погранпереход на поезде. Но на железнодорожной ветке произошла авария и поезда не ходили. Тогда 9 июня Ким перешел границу пешком по мосту и прибыл в домик. Здесь он показал образец товара и машинкой проверил приготовленные русскими деньги. На счастье чекистов, приготовивших деньги в пропорции: фальшивые (50%) и настоящие (50%) Ким проверил три пачки, которые оказались настоящими. Русские проверили образец товара, оказавшегося героином высокой очистки и дали добро на сделку. Ким также по мосту вернулся домой за основным товаром. Чекисты наблюдали за ним через оптику.
Перед самой сделкой весь личный состав противоположной корейской заставы был, почему то заменен. На той стороне к Киму из подъехавшего «Мерседеса» вышли люди с большими звездами на погонах и передали черный «дипломат», с которым он вновь вернулся на территорию России. В дипломате находилось 28 брикетов с фирменным оранжевым клеймом, по которому можно было судить о том, что наркотик произведен в Таиланде. Ким заверил русских, что как только он принесет деньги, то завтра на поезде может привезти еще 50 килограммов.
После проведения еще одной экспертизы в эфир прозвучала кодовая фраза: «Товар хороший. Будем брать». В комнату ворвались вооруженные пограничники, а недавние партнеры и их охрана превратились в сотрудников спецслужб.
После рассмотрения, а затем и пересмотра дела, Хасанский районный суд приговорил корейцев к восьми и девяти годам лишения свободы соответственно.
В 1997-1998 годах был вскрыт канал доставки в Россию опия-сырца в вагонах поезда «Пхеньян-Москва» под контролем дипломатических курьеров – офицеров спецорганов КНДР. Было арестовано два северокорейца и изъято 24,5 кг наркотика.
В июне 1999 года городской суд Находки вынес приговор двум гражданам Северной Кореи - один осужден к 8 годам лишения свободы, другой - к 5-и с конфискацией имущества. Корейцам Ким Зу Сену и Ли Хве Сону инкриминировалась наркоторговля в особо крупных размерах. При аресте на портовом пирсе у них изъяли 3 килограмма опия в момент, когда они уже были готовы сбыть свой смертоносный товар.
