Автор Тема: Поэтические переводы.  (Прочитано 6090 раз)

0 Пользователей и 1 Гость просматривают эту тему.

Оффлайн Грант Грантов

  • Новичок
  • *
  • Сообщений: 25
  • Карма: 6
  • Пол: Мужской
    • Стихира
  • Skype: Аrariarara
Поэтические переводы.
« : 18 Июля 2011 16:31:50 »
"От наличия причин и условий возникают три вида ума:  грубый, тонкий и очень тонкий – и три соответствующих им мира:  сначала – без образа, затем – мир образа, и, наконец, – мир страстей."

Лончен Рабжам. "Общее изожение самого тайного".

***

Ши Юань. "Четыре стихотворения".

...Это стихи одного монаха, дхармовое имя которого было Ши Юнь Юань. «Ши» означает Будду Шакьямуни, так произносится первый иероглиф его имени в китайской транскрипции, он даётся почти всем принявшим постриг; «Юнь Юань» означает «Облако клятв». Он помнил, что в прошлой жизни он был мирянином, и из-за сложной кармической ситуации – у него была страстная жена, которая постоянно отвлекала его от практики любовью – он не успел достичь просветления.

В этой Ши Юань родился монахом, встретив того же самого учителя. Уйдя от мира, он долгое время жил в горах, собирая «два накопления», мудрости и религиозных заслуг, но в конце концов не удержался и вступил в тайную связь с одной своей богатой покровительницей, которая была на десять лет старше. История эта получила серьёзную огласку, и Ши Юаня расстригли. Он честно покаялся перед своим ламой в грехе, но большие города Китая подвергли его насмешкам и остракизму. Тогда он удалился на один из бесчисленных островков Южного моря, где занялся посадкой риса и стал писать стихи, время от времени печатая их в разных журналах под своим и чужими именами. Два года назад Ши Юань тяжело и внезапно умер от необъяснимой болезни – все его тело покрылось волдырями и нарывами. Похоронен однако он был с почетом у себя на Родине в Гуйчжоу. Говорят, во время похорон многие видели в небе рядом с солнцем странный светящийся круг, на снимках которого при увеличении можно было разглядеть внутри лицо его уже ушедшего наставника.

Как звучат его стихи по-кантонски, я не знаю, но поскольку грамматика практически одинакова, а лексически его произведения большой трудности не представляют, я рискнул представить ниже четыре его стихотворения. На русском публикуются впервые. Спасибо.

 

Гейша.

Мост у реки. Спит Кайфэн[1] и Ханчжоу,
У гейши красный свет горит, горит,
Возможно, что расстригу тут чужого
Она на ночь бесплатно приютит.

Откроет дверь с закрытыми глазами.
А сокол в небе все парит, парит,
И чёрта с онемевшими глазами
Всю ночь она бесплатно приютит.

Не знающего красоты гармоний,
Его уложит спать на свой нефрит,
И, как послушница на грешном троне,
Бесплатно и безродно приютит.

Скорбение о рифме.

Рифма, скорбью покачана,
Как в гробу, навсегда,
Болью сердца оплачена
На всю жизнь до Суда.

На бумагу прозрачную
С кисти каплет вода,
И вгоняет удачную —
До сих пор, до сюда.

Стервы.

Среди птиц бродят стервы,
И пары чая горьки.
Испаряются нервы -
Их осталось нисколько!

Холодами, заметьте,
Испаряются страсти...
(И всегда в лихолетье
Будет много ненастий.)

Но, возможно, напасти —
Как октава у Будды:
Может, надо, чтоб счастье
Нам досталось так трудно!

Мы все.

Мы все ровесники безвременья,
От перехода к переходу,
И в десять тысяч ли[2] ступенями
Стеной идем на непогоду.

И внешне мягкие и книжные,
Иглу внутри скрывая в хлопке,
Тонами, верхними и нижними,
Иероглиф «Я» бросаем в топку.

Не рефлексируя по мелочи,
И "съев кирпич большого счёта",
Мы, вроде, книжные, как неучи,
Идем рекой без дна, без брода.

Хоть зубы стерлись все от времени,
Но борозду мы знаем точно.
И не склонёнными коленями
В улыбке прячем дни и ночи.

 
"Дождь и жасмин." Го Ким Ир

...А вот это практически профессиональное стихотворение было написано на официальном китайском языке и опубликовано на одном южно-корейском поэтическом сайте. Автор его был военным, имел черный пояс по боевому тэквондо и шестой дан в сложнейшей игре «го», в Корее известной под названием «бадук», а в Китае — «вейчи» (围棋). Интересно, что до сих пор не существует ни одной по-настоящему пригодной компьютерной версии этой игры, так как машины не справляются с необходимым количеством комбинаций. Человек — справляется... Го Ким Ир погиб 15 мая прошлого года в уезде Вэнчуань на юго-западе провинции Сычуань при оказании дружественной помощи пострадавшим от знаменитого землетрясения. Вытащив из-под завалов пятьдесят стариков и детей, его засыпало вместе с 51-ым. Было ему неполных сорок два года. Сообщается, что он исповедовал тантрический буддизм школы Сингон. Сейчас в Китае готовится издание его двухтомного романа о жизни корейских рэйнджеров «Кентавр».

Идёт, идёт жасминовый дождь,
Или это жасмин под дождём?
Придёт тот день, ты на Запад уйдешь[3],
И мы, нет, тебя не вернём...

Идёт ап чяги[4], за ним разворот;
Олдбой - я, вымыл я зал.
Дождь и жасмин - который год! -
Мучает мне глаза.

Устали идти и жасмин, и дождь,
Я - в форме устал стоять.
Дождь и жасмин, я всё ещё
Вас не могу понять...

Cтихи, найденные в Гонконге

...А эти стихи я нашёл на скамейке в одном из парков Гонконга. Всё, кроме эпиграфа, было написано на смятом в клетку тетрадном листе красивым каллиграфическим почерком дореформенными иероглифами на старо-китайском языке, однако с японскими знаками-определителями принадлежностей и черточками "десу". По-китайски такого рода письма выглядят несколько по-другому...По возвращении в Сиань, я показал их находящимся здесь некоторым знакомым японцам, студента Сианьского института иностранных языков (西安外语学院中文系). Они подтвердили: писал соотечественник. И, видимо, владел боевыми искусствами. (Судя по силе нажима на перо.) Тайбо (китайском название Венеры, также - "суйсин" - ГГ.) на небо тогда еще не взошла (хотя Ее взгляд уже магнетизировал), и некому было осудить - хотя бы мысленно! - мой поступок. Я сделал подстрочник, а потом перевёл их на современный китайский язык и опять сверился с оригиналом. Как Заколдованный принц в башне из слоновой кости, женатый на Девушке, которая плачет ни о чем, представляю вашему вниманию стихи этого безымянного, но отнюдь не бесталанного, поэта. Благодарю вас, Грант Грантов.

***

«У настоятеля монастыря на горе У Тхай я научился познанию законов связи событий, — ответил Чжи Шэн. — Будь даже этот молодец сделан из железа, все равно я всегда могу заставить его изменить свое решение…»

Ши Най Ань, «Речные заводи», т.1

Я - синолог.

Я синолог, никак, и скажите,
Без старинного обруча книг,
Отказавшись от знания нити,
Так достиг я иль всё ж не достиг?

Памятуя - иль не- памятуя! -
Может в боли, а может в бреду,
Так дойду я туда ли, дойду я,
Или, всё-таки, нет, не дойду?

И однажды во сне, как подвижник[5],
Пренебрёгший романтикой книг,
Дорогой мой старик-чернокнижник,
Я увижу тебя, я уви...?

"Архангелу Габриэлю.(To angel Gabriel.)"

Эти стихи – увы, перевод с английского. Поскольку автору кажется, что они почему-то идут в контексте в вышеизложенным, вставляю в запись. Их написала ирландская девушка Шаннон Конейл (1971 - 1993). Она жила и работала в столице северной Ирландии городе Белфасте в маленьком старом баре недалеко от исторического центра, говорят, в этот бар захаживал сам Джеймс Джонс. В свободное время она писала стихи на кельтском и музыку, считая себя 100-процентной "айриш герл". Красавица-блондинка Шеннон погибла осенью -была убита холодной октябрьской ночью 1993-го года четырнадцатью английскими патрульными, когда после ночной смены, выпив чуть больше обычного горького и темного национального пива «Гиннес», по дороге домой она случайно забрела  зону симуляции боевой стрельбы в специально построенном на городском участке военном учебном центре. Когда она увидела медленно идущих по улице фанерного городка веселых английских патрульных, то выскочила перед ними и весело гаркнула: «Бууууу!». Патрульные, думая, что это внезапно появляющаяся цель для стрельбы, произвели семьдесят два выстрела, моментально, из которых в неё точно попали - более сорока(!)."Она просто выглядела как очень реалистично сделанная цель", - позже честно покажет в протоколе допроса один из британцев. В переводе её фамилия означала «сильная, как волк»..

Не тебе!

Я сегодня совсем не твоя,
И пишу я совсем не тебе!
Уважаю больше себя
И - неравнодушна к судьбе.

И постель твою я - терплю
Из-за жалости пряной к себе.
И одежду всю я свою
Отправляю в рай, насовсем!

Не могу я бросить тебя.
И любить - уже не могу.
Состраданьем тихо скорбя,
Я - веду двойную игру...

Ангелу Габриэлю.

Меж базальтовых синих скал
Виден солнца луч-холодок.
Как больной и старый щенок
Он всё пишет, хоть и устал.

Далеко ему до луны,
До земли- опять далеко.
Город-страз летит высоко,
И пустой совсем он внутри!

Что-то можно как-то сломать.
Где-то, чем-то - остановить.
Умирая - дальше так жить.
Или жить, но не умирать.

...как кленовый лист в облака,
Ты б скорей его бы забрал!
Ты ж архангел; так нелегка,
Жизнь среди поднятых забрал.

Из Марка Барри, «Избранное»

Марк Барри (1952, Лондон — 2008, Нью-Йорк) был профессиональным английским литератором; жил в пентхаузе в старинном отеле, расположенном в историческом районе писателей Greenwich Village в Манхеттене, поблизости которого находится множество магазинов, галерей, театров, музеев и ресторанов; хороший район.

Расположен он окнами на нью-йоркскую реку Гудзон и прилегающий к ней сумрачного вида немного готический Хадсон Ривер Парк (Hudson River Park), куда мистер Барри часто ходил писать и читать свои и чужие поэмы и стихи, а его отель назывался «Белый Знак» ('The White Sign', Greenwich Village Dst., New York, 10014). По свидетельству знакомых, комнаты его, к слову сказать, весьма дорогой резиденции были заполнены различным антиквариатом; он был в гостиной, столовой и знаменитой спальне с королевской кроватью в викторианском стиле. В номере была также огромная ванная комната с большой оловянной ванной и полностью оборудованной напротив неё небольшой кухней, пригодной для приготовления разных легких закусок; где Марк и проводил почти всё свободное от работы время. На этой кухне была кофеварка, тостер, небольшой холодильник и микроволновая печь. Сей люкс отлично подходил для длительного проживания, поскольку сочетал проверенные временем стандарты со всеми современными удобствами.

Имеющий в последние годы неважное зрение, Марк Энтони Барри после окончания Кембриджа всю жизнь занимался редактурой и пиаром для таких известных писателей и поэтов, как сами Дэнни Ла Ру и Л. Лузл. Убил его некий Майкл Льюис, оптовый торговец куриными ножками из соседнего города Нью-Джерси в сентябре прошлого года.

Майкл Льюис, рассердившийся на своего давнишнего любовника Марка ("Mark, I hate you so much!"), почерпнул своё вдохновение из фильма «Крепкий орешек», часть третья. Он накачал пивом и наркотиками своего бойфренда практически до бессознательного состояния, а потом одел его только в двусторонний белый деревянный пластмассовый щит, на одной стороне которого было написано «Смерть всем ниггерам!», а на другой – «Бог любит Kу-клукс-клан!». Затем Льюис отвез свою жертву прямо в центр Гарлема и высадил его там; через две минуты Барри был мёртв.

Преступление было раскрыто по горячим следам в течение нескольких часов. Сейчас М. Г. Льюис отбывает пожизненное заключение в тюрьме строгого режима недалеко от города Чикаго. Зимой там ледяной ветер, снег и минус тридцать пять градусов. Не по Фаренгейту.

Имбирное танго (отрывок и  поэмы).

В непонятном доверии оживают пристрастья,
И, конечно, в неверии обретаем мы счастье,
Искушением подданы, невозвратной харизмой
Отрешаемся полностью от развратностей жизни.

Прошлых танго неведенье созревает годами,
И, оставшись на съеденье, мы всегда там же с вами,
Несомненною позою поздним правилом думы
Прозреваем и кровь свою мы сдаём всю у трюмов.

И хрустальностей нет у нас, а один только случай,
И мы в поисках истины, как всегда, невезучи,
Равной розовой росписью, отрешась от Востока,
И моделью, как прозою, к состраданью истока.

И танцуй хабанеру мы, пока вертятся диски[6],
И той фразой манерною обретём силу мыслей,
Пусть гипнозом негаданным остаются асфальты,
Не мытьём, ну так катаньем обретём все гештальты.

Из Гранту Григорова.

"Опять свободой пренебречь пред небом небоготворимым,
И вместо слов любви картечь, по большей части прямо в спину,
И томик старый Навои оставим стыло на диване —
Семиурочными шагами мы в караване с визави..."

- написал кипрский поэт греческий болгарин Гранту Григоров; был убит в стычке с турецкими пограничниками в прошлом году, пренебрегал огнестрельным оружием, считая его использование трусостью, в вылазки брал только свой нож... Интересно, что жена его в ту ночь увидела сон — она, с роскошно распущенными длинными золотыми волосами ведёт через поле маленького мальчика, держа его за руку, и ведёт прямо в огромную, во всё небо, светящуюся Пустоту...

В восхищении, перевожу с английского подстрочника еще одно четверостишие Мастера :

А мимо истины изгой идёт в потоке сердца мимо,
И спим опять не с тем, не с той, развратом медленно-унылым,
И кости старой ложа скрежет в душе пока ещё не пройден,
А солнце цвета ложный беж надир с зенитом режет стройно.

Расстреляли его на дебаркадере, в упор. Запад, как всегда, промолчал.

"Я никогда не умру!"

Продолжаю представлять переводы: Зита Пракаш, Индия-Шри-Ланка

Совершенно неизвестная в России, признанный мастер индийского танца школы «Бхарата натьям», госпожа Зита Пракаш (1947, Бенарес — ...) была храмовой проституткой «девадаси» в Джаганнатхе в Ориссе, Индия, и Наджурахо в Сита-Лакшми, Шри-ЛАнка.

Происходя из тамильской касты ткачей, каждая семья из которой всегда непременно отдавала одну из дочерей в «божественные проститутки», Зита в шесть лет покинула свой дом, поселившись в знаменитой Шафрановой долине. Оплаты деньгами она никогда не брала, в день обслуживая до ста паломников со всей страны. По некоторым данным, среди её друзей были и иностранцы, но этот факт она никогда не комментировала.

По обычаю, госпожа Пракаш не стриглась много лет, и от пыли и грязи волосы её так свалялись, что стали похожими на старую паклю, однако необычайной красоты фигура, стать и осанка позволила ей несколько раз получить всеиндийский статус так называемой «Чёрной пери», один из самых престижных среди женщин этой профессии.

Десять лет назад, закончив своё почти пожизненное послушание, она удалилась в затворничество в горах, и, чтобы не умереть голодной смертью, ей приходилось просить милостыню и подрабатывать на различных каменоломнях, таская на голове большие куски серого пористого гранита (использование женщин на тяжелых работах — повсеместная практика в Южной Индии и по нынешний день), а также заниматься ткачеством и вышиванием покрывал для божественных статуй.

В отшельничестве она начала рисовать и писать, в настоящее время — профессиональный автор более 30 романов в прозе и стихах, а также — многочисленных комментариев к религиозным книгам на хинди, урду, бенгальском, тамильском, кашмирском, английском, арабском и других языках; прославилась своими йогическими достижениями — может задерживать дыхание на час после вдоха, оставаться обнажённой по пояс в ледяном горном потоке несколько дней, внутренние органы не видны на рентгеновских снимках и т.д.

«Во время первого сексуального контакта мне было очень страшно, — вспоминает она в недавно изданных в Бомбее и Калькутте мемуарах, — но разве я имела право убежать от своего прихожанина, тем самым пойдя против Бога?!»

В свои 65 лет госпожа Зита Пракаш выглядит не более, чем на сорок; ниже – парафразис одного отрывка «Жажда и один из них» из её стихотворного кодированного романа «Красная Кали», перевод с английского мой. Сверка с оригиналом — г-н Маджумдар Шарма, Непал, Катманду.

Жизнь мне кажется кошмаром.
На моих руках и груди — клеймо,
раковина и диск,
на лбу — жёлтая
краска.

И я даже не имею права
снять со своей
шеи этот красный
тали[7],
никогда-никогда.

Потому что это –
связь.
Это антенна с Господом,
кто бы Он
ни был.
Или Она[8].

Я хорошо танцую
и пою. И это
важно.
Разве может быть
Бог без музыки?
Или Богиня[9]?

Звуки молитв, о,
мужчины мои,
следует понимать
в сравнении с эхом.
Немудрые думают,
что оно
реально,
реально.

Мудрые, поразмыслив
сердцем, понимают,
что эти звуки
не созданы
людьми.

Это повторные звуки эха,
обманывающие человеческие
уши.
Когда человек что-то
говорит, во рту и в горле
у него ходит ветер,
возвращается
и выходит,
возвращается
и выходит…

Когда раздаётся эхо,
оно затрагивает семь мест –
сознание, зубы, губы, язык, горло,
грудь,
однако, отступает,
и именно это
называется речами
и
словами.

Святые танцовщицы, ублажающие
мужчин
посредством всевозможных
бессчетных ласк,
обретают от Бога
постижение
будущего и прошлого, ибо
по причине
чистоты своей,
способны проникнуть
в любую
часть
мира.

Не надо сейчас
молиться,
язык, это ведь тоже
ложный образ.
Внутренние меридианы,
пересекаясь
и завязываясь в узелки,
образуют
знаки.

Если их очистить,
язык вернется
к своей основе —
без
языка.

Письмена, о,
возлюбленные
мои,это
отражение узлов вовне,
поэтому они у всех
разные –
разная карма,
разные племена.

А искусство танца
любви
объединяет всех —
нет там иностранцев и пришлых,
верующих и не- .

Добрый метод входит
и выходит,
толкает и бьёт,
а мудрость красной пещеры
делает его
зрячим.
Метод без мудрости
слеп,
мудрость без метода —
бессильна.

И кровь моя после
ста мужчин в день
всегда одного
цвета –
густая, красная,
красивая,
сильная,
как
Смерть.

Мужчинам все равно,
откуда ты родом.
Женщинам — тоже.

И хоть волосы
мои
похожи на свалявшуюся
паклю,
а глаза почти не видят
от продиктованных мною
книг,

моё небесное око
всё ярче,
ярче —

Где-то тот остров,
на котором
я умру,
и ты,
и ты?..

Но я — не падшая женщина,
я избранница Бога,
И не умру,

ни-ког- да!

1981 год, штат Уттар-Прадеш. Переводил в слезах.

 
«Лиса» («Женщине, которую я люблю.»)

Снова Восток. Эти стихи были написаны перед смертью современным китайским поэтом Лу Фэн Бинем. Он был очень богат и знаменит своей популярностью у женщин. Свои стихи иллюстрировал своими же рисунками. Выпустив свой последний сборник стихов «Цитадель», он в июле прошлого года умер в пятизвездочном отеле «Си Ху» в городе-курорте Ханчжоу от истощения сил возрасте 28 лет. По словам экспертов, ни традиционные китайские, ни современные западные методы лечения на тот момент помочь уже не могли. В последний день его видели за английским завтраком в компании своей очередной подруги. Перевод мой. Ещё раз призываю вас не растрачивать жизнь по мелочам и не причинять вреда любому живому существу.

***

«Конец династии Хань был ознаменован в Китае кризисом и политическим упадком, отягощенным ещё и стихийным бедствием – эпидемией, во время которой участились появления лис-оборотней, часто и надолго принимавших человеческий облик...»

«История религий Востока», (араб.), т.30

Когда-нибудь он станет Буддой,
Пока не стал.
Всегда в скрижали изумрудной
Он свет искал.

Оставил много слов навеки,
И старых снов.
На сычуаньском диалекте —
«Огонь мостов».

Она приходит в ночь под утро,
Из лис-дворца.
И блуд наш красит перламутром,
Она лиса.

И он в дворце бывал том лисьем,
И много раз.
И возвернувшись, старой кистью
Писал свой сглаз.

Сейчас уже не нужен феникс
Или дракон.
А нужно млечное скопленье
Или пеон.

Но заклинаньем красных линий,
Что талисман,
Его когда-нибудь покинет
Её обман.

Примечания:

1. Кайфен — город в провинции Хэнань, недалеко от монастыря Шаолинь, в прошлом одна из столиц древнего Китая.
2. Ли — мера длины, примерно 576 метров.
3. Выражение «уйти на запад» в Азии означает «умереть».
4. «Ап чяги» — удар вперед, начинающийся с резкого выноса согнутой в колене бьющей ноги в направлении груди противника или его головы. Был одним из коронных у мастера Г. К. Ира. [↩]
Под иероглифом «подвижник», по комментарию отличника азиатской группы китайского языка г-на Нуматы Ига, здесь имеется в виду горный монах-воин ямабуси. Второе прочтение этого знака — «...Совершающий деяния».
5. Это примечание было сделано в американском прижизненном издании стихов Марка —
«Под дворцом Солнца с внешней стороны находится хрустальный диск, образованный солнечным сиянием и дающий тепло и свет; под дворцом Луны – водяной диск, светящийся и дающий прохладу; в результате действий живых существ оба диска либо благоприятствуют существованию физического тела, зрения, плодов, цветов, злаков и растений, либо, наоборот, вредят.»
6. «Tали» — витой шнур, обозначающий замужнее состояние у некоторых индийских племён.
7. Не совсем ясно по грамматике, на непали это слово не имеет определённого рода...
8. Богиня (с) —мой друг Шарма в Непале (см. "Непальские повести" http://www.proza.ru/2011/03/09/338), говорил  - Чиннамаста, богиня желания (http://www.abhidharma.ru/A/Ioga/Tantra/Content/Chinnamasta.htm.) Это был её, так сказать, идам, личное божество.

Комментарии привествуются.
Желаю всем здоровья и счастья!