Поэзия танка.
1. Немножко истории
Признаться, я не очень люблю длинные исторические справки, и читая книги, обычно пропускаю предисловия. Но в данном случае я все-таки прибегну к исторической последовательности изложения - просто чтобы было на что навешать те танка, которые мне особенно нравятся
Танка означает "короткая песня", состоит (в классическом виде) из 5+7+5+7+7 слогов, и происходит от того, что у нас назвали бы "народными песнями" ("ута"). Кроме танка, существовали более длинные "нагаута" ("длиннная песня"), "сендоута" ("песня гребцов") и еще кое-что. Однако танка со временем оказалась более популярной и вытеснила почти все другие формы. Первый ее расцвет приходится на эпоху Нара (VIII в.) и отражен в антологии "Манъесю" (переводится примерно также, как "Leaves of Grass" Уитмена). Танка этой книги богаты народными традициями и в основном свободны от влияния китайского буддизма - он появится в более поздних стихах. Вот два примера из этой антологии в переводе А. Глускиной:
3617
Когда услышал голоса цикад,
Средь грохота и шума водопада,
Бегущего со скал,
Я в этот миг
С тоской подумал об оставленной столице!
Оиси Миномаро
3871
У ворот моих
На деревьях вяза спелые плоды,
Сотни птиц их щиплют, прилетев,
Тысячи собрались разных птиц, -
А тебя, любимый, нет и нет...
Неизв. автор
Следующий расцвет - эпоха Хэйан (IX-XII в.). Танка этого периода - изящные произведения знатных вельмож, совершенные по форме "любовные послания" и "диалоги", яркие зарисовки и шифрованные игрой слов насмешки - собраны в антологиях "Кокинсю" и "Синкокинсю" (конечно, не только в них - количество антологий огромно; эти две просто считаются классикой).
томится душа моя -
лилия, что почти оторвалась
от корней, и легко уплывет -
только б нашелся поток,
чтобы увлечь цветок!
Оно-но Комаци
светлая ночь -
в ярком сияньи луны
слива цветет,
и опадают цветы
вместе со снегом
Фудзивара-но Кинто
встретила, гуляя...
но пока гадала,
он или не он? -
скрылся в облаках
полуночный месяц
Мурасаки-сикибу
В отличие от танка Нарского периода, в стихотворениях эпохи Хэйан уже видно влияние китайской культуры и философии. В странном и несколько парадоксальном слиянии живописных традиций японского язычества-синто и буддизма (с его "бренностью всего сущего") рождается эстетический принцип "моно-но аварэ" - грустное "очарование вещей". Даже живший на исходе Хэйана поэт Сайгё, которого звали "Святым", демонстрировал настроения очень неортодоксального буддиста:
если уж умирать -
то в месяце "новых одежд",
под вишенным цветом,
когда сияет
полная луна!
Сайге
В дальнейшем буддийский элемент в культуре чувствуется сильнее, и новый эстетический принцип "югэн" ("темное, таинственное, сокровенное") задает основное настроение в танка. Эта мрачноватая красота "конца прекрасной эпохи" прослеживается уже в "Синкокинсю":
Ветер осенний
гонит облака в вышине.
Сквозь летучие клочья
Так ярок, так чист прольется
Ослепительный лунный луч.
Саке-но Тайфу Акисукэ (пер. В. Сановича)
В следующие за Хэйаном века междоусобных войн искусство танка деградирует, превращаясь в мрачные буддийско-самурайские песни на тему скорой смерти. Так продолжается вплоть до XIX века, когда культура вновь расцветает - однако тема войны и смерти уже прочно укоренилась в этом жанре, которым когда-то пользовались исключительно для любовных посланий:
грустно смотреть,
как улыбается мальчик,
прощаясь с отцом,
который уходит туда,
откуда не возвращаются
Фузии Таканао
В конце XIX-начале XX в. появляется ряд поэтов, возрождающих искусство танка. Один из них - Масаока Сики, взявший за эталон простоту и образность антологии "Манъесю" (однако говорят, что вначале он относился к танка как к "большим хайку", делая упор не на лирику, а на объективность описаний) -
наконец-то счастливый
я взобрался на Фудзи
и когда задрожали колени
на самой вершине
проснулся
Сики
В другом направлении работал Исикава Такубоку - он, наоборот, расшатал как классическую форму танка, так и круг классических тем. У него, в часности, довольно много революционных стихов - которые я тут приводить не буду, а приведу нечто поспокойнее:
На песчаном белом берегу
Островка
В восточном океане
Я, не отирая влажных глаз,
с маленьким играю крабом.
Такубоку (пер. В.Марковой)
Что касается современных танка - я, честно говоря, не знаю всего набора имеющихся сейчас направлений, которые порождены как продолжением традиций классики, так и влиянием западной культуры. Могу лишь сказать, что не так давно большой шум своими "Именинами салата" произвела молодая поэтесса Тавара Мати, в чьих стихах отголоски настроений древних танка причудливо перемешиваются с современными вещами вроде хитового "Отеля Калифорния" и консервированного зеленого горошка:
"Объедение!"
воскликнул ты, и отныне
шестое июля - День рожденья салата.
В зеленом свитере - точно в объятьях твоих
утопаю:
зима на носу.
Тавара Мати (пер. Д. Коваленина)
2. Танка и хайку: лирика против объективности
Часто говорят, что хайку объективно, в то время как танка показывает прежде всего личные чувства автора - хотя и использует для этого образы природы. Обычно танка достаточно четко делится паузой на две части - первые три строки и последние две, либо две первые и три последние. Одна половинка - "картинка из природы", другая - "чувство" (хотя это лишь один общий тип танка):
град колотит
по листьям бамбука...
и холод...
думаю, как трудно
засыпать одной
Ума-но-Найси
"Природная часть" древних танка похожа на хайку и часто начинается со "слова-изголовья" (макура-котоба) - это своего рода стандартный зачин к стихотворению на определенную тему. Например, фраза "как ягоды тута" была известным эпитетом к слову "черный". "Осеннее поле" предполагало стихотворение о рисовых колосьях. Традиционный (а значит - всем известный) зачин сразу создавал определенное настроение. А может быть, и больше, чем настроение - ведь согласно верованиям синто, с каждым местом или явлением связан свой дух. Называя место или явление, человек как бы вызывает и духа:
На осеннем поле
гнутся колосья риса,
в одну сторону гнутся.
К тебе лишь вся моя дума,
а ты ко мне безучастен.
(из "Манъесю")
Однако танка не стоит воспринимать как дописанную объяснением хайку! Если образ хайку и так ясен - никто не будет дописывать его ненужным сравнением. Искусство танка - это скорее искусство свежего сопоставления, неожиданного поворота событий или мыслей:
тот, кого я жду -
может, он придет сейчас?
но тогда, увы! -
он потопчет этот белый
снег в моем саду...
Идзуми
В отличие от "чистых образов" хайку, поэзия танка использует сравнения, аллегории, игру слов, рассуждения -
длинную нитку
совью из звуков
моих рыданий,
и нанижу на нее
жемчуг моих слез
Исе
Танка часто связывает события, случающиеся в разных местах и в разное время (в то время как хайку обычно ловит "суть момента") -
то ближе, то дальше
жалобный стон чаек
с берега моря -
так узнаю, когда прилив,
когда отлив
Ота Докан
Но мне лично больше всего нравятся те танка, где все происходит реально и одновременно, и сополагаемые элементы не "притягиваются за уши", а ненавязчиво появляются в одной сцене, вроде случайного совпадения -
что за хулиган
первый ветер осени -
дует, где захочет!
даже распахнул подол
платья моей любимой!
Неизв. автор
осенний ветер с моря
рассеивает утренний туман,
но оставляет дымку
вокруг разбросанных по побережью
рыбачьих хижин...
Хоин-Садатамэ
звук флейты
донес издалека
вечерний ветер -
качнулась плакучая ива
у входа в винную лавку
Еса-но-Тэккан
3. Игра слов
Иногда танка строится на игре слов. Самый простой случай - "вертящееся слово". Это слово, которое может иметь два разных значения. Оно ставится где-то в середине стихотворения, где и происходит "поворот": при чтении первой половины танка кажется, что слово выступает в первом значении, однако в "дописке" оно как бы поворачивается другой стороной и приоткрывает другой смысл. Иногда этот трюк усиливается эффектом синтаксической неопределенности: неясно, где заканчивается одно предложение и начинается другое, вот так примерно -
если есть семечко
вырастает сосна на скалах
бесплодных
попыток встретиться не прекратим
если верим в нашу любовь
Неизв. автор
В более сложных случаях игра строится на омонимах - одинаково звучащих словах, имеющих разное значение. Вроде блоковского "истина в вине" - там вино или вина? Или вот еще, такое типичное объявление: "продаются крылья от старого москвича" - угадайте, от чего или от кого крылья? Так в танка обыгрываются "расшифрованные" названия мест (Осака - "Застава Встреч"), растений ("мацу" - означает "сосна" или "ждать") или животных (слова "цикады" и "весь день" звучат одинаково) -
Весь день! Весь день!
Слышу я перекличку.
Как надсадно кричат.
Кого вы ждете, цикады,
весь день у Заставы Встреч?
Митицуна-но хаха (пер. В. Сановича)
Бывает, что на основе омонимической метафоры (какэ-котоба) получаются целые "двузначные" танка, которые можно прочесть двумя способами - к сожалению, они не переводятся также красиво. Ниже приведен диалог жен-соперниц из "Дневника эфемерной жизни" в переводе В. Горегляда (в других переводах это "Дневник летучей паутинки" или "Дневник поденки"):
"Пока мы ожидали процессию, от нечего делать я написала и послала ей половину стихотворения, прикрепив его к побегу мальвы, связанному с плодом апельсина:
Хоть слышу я, что это мальва,
С другой же стороны
Я вижу апельсин.
(Хоть слышу я о нашей встрече,
С другой же стороны
Все ж лучше подождать.)
Прошло довольно много времени, покуда от нее принесли заключительную часть к этому стихотворению:
Как Вы горюете,
Я вижу лишь теперь.
(Я горечь желтого плода
Теперь лишь только вижу.)"
Вообще в переводах танка без разъяснения общего культурного контекста многое пропадает - ведь даже если в стихотворении не использовалась явная игра слов, все равно упоминание сосны ассоциировалось у японца времен Хэйана с "ожиданием" вследствие того, что эта игра слов уже стала классической. Это, видимо, было одной из причин появления хайку - еще более сжатой формы, где "вторые половинки" сравнений и метафор просто опускались.
4. "Следуя кисти"
"Следуя кисти" - это вообще-то название особого литературного стиля в японской литературе (поэтические заметки "обо всем подряд"). Но здесь я хочу использовать сравнение с живописью, которое, возможно, будет нагляднее, и немного рассказать о том, в чем особенность самого процесса написания танка.
Существует особый жанр рисования тушью - суми-е - который пришел в Японию из Китая. Он очень отличается от классических западных школ рисования. Для западного рисунка характерны такие явления, как создание эскизов и набросков, тщательное продумывание композиции, перспективы, светотени и сочетания цветов, прорисовывание множества деталей в течение длительного времени. Художник, рисующий китайской тушью, ничего (или почти ничего) такого не делает. Вместо этого он длительное время растирает палочку туши, наблюдая ее (туши) растекание по каменной поверхности чернильницы, и стараясь отрешиться от всех мыслей. Когда тушь, и с нею сознание, готовы, художник садится перед чистым белым листом - и в несколько мазков, буквально на одном дыхании выполняет рисунок. Считается, что даже мимолетная пауза-размышление уже является признаком того, что дальше рисовать не стоит.
Примерно такое же различие можно наблюдать, сравнивая западную поэзию и поэзию танка (хайку). Сложные языковые трюки нечасто используются в танка, а в хайку еще реже. Сами по себе эти короткие формы очень просты, и овладеть ими - формально - может даже ребенок (чего не скажешь, например, о западном сонете). Но конечно, когда говорят о СПОНТАННОСТИ и ПРОСТОТЕ этих стихов, это не означает простоту передаваемых ими ощущений, за которыми нередко стоит серьезный процесс "растирания туши", "вчувствования" в предмет, если не сказать - особый образ всей жизни. Любопытно вспомнить и наших: "Минута - и стихи свободно потекут...".
Вот еще несколько интересных фактов, демонстрирующих подход "следуя кисти". Как говорится, знаете ли вы, что...
...танка не писали так, как скажем, писал свои стихи Блок (за столом с аккуратной пачкой заранее заготовленной бумаги). Танка часто слагались и тут же произносились (или пелись) "по случаю" или "в ответ". Даже автор замечательных "Записок у изголовья" Сей-Сенагон так описывает причину, побудившую ее написать эту "книгу замет обо всем": "Мне подарили пачку хорошей бумаги...". Возможно, тут есть и ирония, но книга действительно написана очень спонтанно и обо всем, что впечатляет, без особого сюжета или морали.
...в Японии редко издавались сборники отдельных поэтов - гораздо популярнее были антологии, где танка великих императоров оказывались рядом с танками бедных монахов или даже с безымянными стихами. Этим как бы ограничивались возможности профессионального штампования стихов, поскольку каждая танка - это яркое чувство-впечатление, которое нужно прежде всего пережить, а не просто выдумать. То же подчеркивал и мастер хайку Басе, сказавший: "Тот, кто написал пару хороших стихов - настоящий поэт; тот, кто написал десяток хороших стихов - великий мастер". Заметьте, что он имел в виду десяток хайку, а не десяток "Онегиных".
...среди авторов танка - огромное количество женщин. Их вообще много в японской литературе: два классических шедевра "Повесть о Гендзи" и "Записки у изголовья" написаны женщинами (попробуйте вспомнить для примера хотя бы одну женщину-прозаика, которая бы считалась классиком русской литературы - я думаю, вы и поэтесс-то вспомните не более пяти). Частично такое обилие женщин в японской литературе объясняется тем, что даже во время расцвета этой литературы (Хэйан) "настоящими", или "мужскими" стихами еще считались китайские стихи, в то время как японским слоговым письмом писали в основном женщины. Но если вспомнить, что и в современной японской поэзии есть Тавара Мати... Все-таки возможно, что в таком жанре, как лирическая поэзия танка, женская чувствительность и способность к импровизации побеждают над мужской рассудительностью. Да и только ли в Японии? Просто скромные мы - не орем, как мужчины, на стадионах, а тихонько сидим на какой-нибудь станции питерского метро, и пишем в блокнот что-нибудь такое, без особых претензий:
маленькая! -
только на эскалаторе,
став на ступеньку выше,
наконец дотянусь
до твоих губ