Взгляд со стороны.
Уважаю Лаотоу.Уважаю А.Смелова.Преклоняюсь перед харбинским дедом.
А коли речь о Каппеле-он бы ни себя и никого из своих соратников не назвал бы "нищим духом"........
Ну чихнул востоковед нечаянно, скажем на приёме у английской королевы......И да простится ему.
Чего теперь экспертизу писать, анализ чиха на вирусы проводить?
Напишите лучше о Каппеле друзья!
Лучше о Каппеле. Поправлю А. Смелова - Каппель не на Байкале замерз, а в Забайкалье, в ноябре, когда вмесо льда на речке был наст. Он провалился просто. Он уводил нехоженными тропами своих бойцов на Восток, после того, как чехословаки взамен на свободное возвращение на свою родину сдали Колчака красным, и всё было решено. Надо было спасать людей. выбравшись из ледяной воды, он ничего не сказал людям. Когда уж совсем стало невмоготу, в дело был пущен обычный нож военврача.Естественно, за неимением не то чтобы анестезии, но и каких-либо вообще медикаментов. Может, какая водка была, спирт, никто не знает. Так произошла ампутация ступни и пальцев другой ноги. "Вытащить" его в той ситуации было невозможно. Я не совсем (хоть и не медик) на 100 процентов принмаю заключение о пневмони - тут скорее, как бы общая "сдача" организмом "своих позиций". Каждый ли переживет ампутацию практически без наркоза?
Лёша, читал другие воспоминания бывшего Каппелевца, щас их нет под рукой, о том как бойцы хотели спустить гроб с Каппелем в трещину во льду на Байкале, потому что лощадь тащившая сани с гробом обессилела, а на руках тащить тяжёлый гроб было невозможно, люди также были без сил, к тому же необходимо было нести оружие. Когда решение уже было принято, подъехал молодой воин, спешился и отдал свою монгольскую невысокую лошадку, а сам пошел пешком и, таким образом, сохранил тело Каппеля. Большинство не хотели верить, что Каппеля нет в живых, многие узнали об этом только в Чите. Простые воины желали похоронить его по христианскому обычаю. Верхнеудинск, это нынешний Улан-удэ.
Здесь описывается как Владимир Оскарович покинул этот мир:На подступах к Красноярску, в котором восстал гарнизон, войскам Каппеля пришлось выдержать драматические столкновения, в которых погибло много добровольцев, и немалое количество было захвачено в плен красными. Все же значительным силам белых под руководством Каппеля удалось обойти Красноярск с севера и выйти вниз по реке Енисею к устью правого притока реки Кана. И здесь встал грозный вопрос: каким путем пробиваться вновь к железнодорожной магистрали? Каппель решил пройти прямо льду Кана и выйти к тому месту, где эта река пересекает железную дорогу, то есть к городу Канску. Не все начальники частей согласились с его мнением, и после совещания (6 или 7 января 1920 г.) одна часть войск ушла северным путем, в обход по Северной Ангаре. Группа же во главе с генералом Каппелем стала спускаться по крутому берегу порожистой и местами еще не замерзшей реки Кан. Незамерзающие пороги реки приходилось объезжать, прокладывая дорогу в непроходимой тайге.
Сам Каппель часто шел пешком, жалея своего коня и часто утопая в снегу так же, как и другие. Он был одет в бурочные сапоги, и, утонув в снегу, случайно зачерпнул в них воды, никому об этом не сказав. Через некоторое время у него начался сильнейший озноб с временной потерей сознания. На третьи сутки его, не приходившего в себя, на коне довезли до первого человеческого жилья - таежной деревни Барги. Здесь доктору пришлось простым ножом, без анестезии сделать ампутацию обмороженных пяток и некоторых пальцев на ногах Каппеля.
После операции Каппель смог продолжать путь верхом и отдавать необходимые распоряжения, но через 8-10 дней после выхода из деревни Барги его состояние стало ухудшаться в связи с развивающимся двусторонним крупозным воспалением легких. Владимира Оскаровича уложили в сани, в которых он ехал несколько дней.
А.А. Федорович много лет спустя писал об этом последнем героическом отрезке жизни В.О. Каппеля:"На каком-то крутом повороте сани занесло в сторону и сильно тряхнуло. От этого толчка Каппель на минуту пришел в себя. Все тело ныло, тряс жестокий озноб, голова горела огнем, ног как будто не было вовсе, туман заливал сознание. Глаза успели разглядеть черное небо с горящими звездами, ухо уловило скрип полозьев и голоса людей. Успел подумать: "С армией, не один - нужно быть с ней до конца". И снова бредовое забытье залило мозг.
Но почему-то вновь начинает трясти и подбрасывать измученное тело. Это опять приводит в себя. Генерал видит себя на какой-то высоте - сзади, спереди черной лентой тянутся сани - он видит их сверху. Какая-то сила поддерживает его на этой высоте. Каппель собирается с мыслями - оказывается он почему-то верхом, а сбоку всадник-великан крепко держит его за талию, чтобы он не упал. "Верхом - значит, лучше", - мелькает на миг в мозгу, и снова все исчезает в дымке серого тумана. На минуту выплывает в памяти бледное лицо с мученическими, трагическими линиями и единственные в мире страшные, горящие тоской и болью глаза - шесть орлов на плечах - Адмирал. Потом музыка, цветы, толпы народа, оглушительные крики приветствий, горячее солнце в синем небе - Казань, Симбирск. И опять все путается, заплетается в сумбурный клубок темного бреда.
Но Главнокомандующий с армией, полуживой, без сознания, верхом...
Темная злая ночь. Кругом в морозном тумане первозданный хаос. Скалистые, обрывами падающие берега ощетинились черными соснами. И под ними мерцает, горит искрами ровный полог снега на льду замерзшего Кана. Обманчивый, смертоносный полог - где-то у береговых скал бьют не замерзающие круглый год горячие ключи. Под снежной пеленой невидимые, они гонят свою воду по толстому льду реки. И горе тому неопытному, кто поверив белому, чистому снегу, неосторожно ступит в этом месте на него. Нога проваливается в мягкий снег, попадает в скрытую от глаз воду и потом через два шага покрывается слоем льда. Лошади рвут в кровь венчики копыт, сани обледеневшими полозьями примерзают к дороге.
Главнокомандующий делит с армией ее труд и боль. Вчера, ведя коня в поводу, он попал на такое страшное место. Но также попадали сотни и тысячи - и он продолжал идти. Потом стало плохо, померкло сознание. Главнокомандующего положили в сани, укрыли шубами - он метался в бреду. Но где-то остановившись на минуту, сани примерзли ко льду. Генерала посадили в седло; огромного роста и силы доброволец ехал рядом, удерживая Каппеля в седле. И сейчас, возвышаясь над колонной, в бреду, без сознания, но в седле, он идет с этими верящими в него обреченными людьми.
От деревни Подпорожной, где спустились на лед Кана, до деревни Барги 90 верст. Между ними безлюдная ледяная пустыня, снег, скалы и мороз, беспощадный, лютый. Падают на окаянном пути обессилевшие кони; опускаются на снег также обессилевшие люди. И, издеваясь над ними, к снегу под ногами прибавляется другой, который начинает падать с неба. А через час там, где упал человек - только небольшой холмик, и все. Рвущуюся к жизни и борьбе армию ведет умирающий Главнокомандующий.
Дорога становится лучше, укатаннее. До Барги уже недалеко. Снимают с седла, снова кладут в сани Каппеля, укрывают шубами, везут... На утро замаячили избы Барги.
Вносят Каппеля в теплую избу, снимают валенки. До самых колен ноги твердые, как дерево, не гнутся. Несколько пар рук оттирают их снегом. Но часть пальцев уже умерла - спасти их нельзя. "Ампутировать немедленно", - говорит врач. Но чем? Все его инструменты пропали где-то в пути.
Простой кухонный нож обжигают на огне, протирают спиртом...
На другое утро генерал пришел в себя.
"Доктор, почему такая адская боль в ногах"? И, услышав ответ, закрывает глаза. Но сознание очистилось от бреда - он слышит, как за окном скрипят сани, слышит чьи-то голоса.
"Армия идет - нужно быть с ней", - шепчет проснувшаяся воля.
И уже ясно и твердо смотрят на окружающих серо-голубые глаза.
"Коня", - бросает он. "Опять в бреду", - шепчут окружающие, но властно и отчетливо повторяет Каппель: "Коня!"
Все знают, что редко звучат такие нотки в голосе Главнокомандующего, но когда они начинают слышаться, то все понимают, что воля Каппеля - закон. Под руки выводят на улицу, садят в седло. Рядом, на всякий случай, опять тот же великан-доброволец.
Каппель трогает коня - на улице все те же люди, верящие в него. Они идут, прорываясь на восток.
И, забыв о жгучей боли в ногах, о том, что ноет каждый сустав, Каппель выпрямляется в седле и подносит руку к папахе...
Главнокомандующий идет с армией" 56 .
В Нижнеудинске, занятом после короткого столкновения с красными, генерал Каппель еще смог провести совещание с начальниками отдельных частей, но уже пролежав все время в кровати.
После Нижнеудинска каппелевцы двигались вдоль железной дороги, по которой сплошной лентой тянулись эшелоны, большей частью чешские. Чехи стали наперебой предлагать место для тяжело больного Каппеля в эшелонах, причем в сопровождении двух-трех близких ему лиц и гарантируя секретность и безопасность. Но на все доводы генерал отвечал, что если ему суждено умереть, то он готов умереть среди своих бойцов: "Ведь умер генерал Имшенецкий среди своих... и умирают от ран и тифа сотни наших бойцов" 57 .
20-го или 21-го января 1920 г., чувствуя, что силы его оставляют, Каппель отдал приказ о назначении генерала С.Н. Войцеховского Главнокомандующим армиями Восточного фронта. Вместе с властью над войсками Каппель передал ему также орден Святого Георгия, сняв его со своей груди.
И в последнюю очередь он подумал о своей семье: снял свое обручальное кольцо и, вручив его тоже генералу Войцеховскому, просил передать своей жене.
В последние два-три дня Владимир Оскарович сильно ослабел и всю ночь 25 января не приходил в сознание. На рассвете он был перенесен в батарейный лазарет-теплушку румынской батареи имени Марашети, где через шесть часов, не приходя в сознание, умер.
Последними словами генерала Каппеля на этой земле были: "Передайте войскам, что я любил Россию, любил их и своей смертью среди них доказал это" 58 .
"В деревянном гробу, с армией, умерший Главнокомандующий продолжал свой путь.
Как на самую большую ценность, как на символ не утихающей ни на миг борьбы смотрели полузамерзшие люди на этот гроб и не хотели, не могли верить совершившемуся.
И вдруг вспыхнул, родился невероятный слух - Каппель жив (выделено автором - ред.), его больного увезли в эшелоне чехи или румыны или поляки. А в гробу положено золото, которое Каппель получил от Адмирала. Шепотом передавали друг другу это самоутешение, самообман - здесь должна быть строгая конспирация, чтобы красные не потребовали от чехов, румын или поляков выдачи генерала.
Смириться с его смертью люди не могли" 59 , - так воспринимали смерть своего Главнокомандующего последние добровольцы-"каппелевцы", малочисленные, но не сломленные ни военным поражением, ни тяжелейшим переходом...
Генерал Каппель совершил величайший подвиг - имея возможность "пристроиться" в один из союзнических эшелонов, он пошел в голове авангарда своих каппелевцев и отдал свою чистую душу Господу Богу на руках своих доблестных добровольцев.
