Поздравляю всех!
Вообще- то в России принято было гуйгуши на Рождество рассказывать. Вот для Макснайпера в подарок- страшная русская гуйгуша.
Эту историю рассказал мужчина неопределенного возраста с черной повязкой на левом глазу, который представился Иваном. Произошла она незадолго до освобождения Минска советскими войсками весной 1944 года*. (По материалам Флерова. (Прим. авт.) )
'...Наше село стоит на речке Ясельде, севернее Пинска. Кругом дремучие леса, болота. Всякой живности в лесах да рыбы в речке - хоть отбавляй... У вас тогда была коллективизация, чистки, а у нас тишь да благодать... Пока вы нас не освободили. Вот только скука... Хотя я и не очень скучал. Сами понимаете, гармонист - первый парень на деревне. Хлопцы угощают, девчата так на шею и вешаются. Да вот к горилке я здорово пристрастился. Батька давно умер, а мать поворчит-поворчит, а там и опохмелиться приготовит.
Однажды проспал я почти целый день, мать ушла к соседям. Проснувшись, выхожу на околицу и раздумываю, куда бы податься. Уже стемнело, мужики вернулись с поля, скот загнали в хлева, тишина...
Вдруг ко мне подходит мужик незнакомый. Весь зарос черной бородой, и лицо какое-то темное - то ли грязное, то ли смуглое, только глаза белками сверкают.
- Собирайся, Иван, сыграешь на свадьбе! Обижен не останешься!
- Где свадьба? Куда ехать?
- На хутор! Садись! Еще раз говорю, не пожалеешь!
Тут только я заметил совсем рядом телегу, запряженную большой черной лошадью. Я сел рядом на козлы, черный мужик щелкнул кнутом, дернул вожжи, и лошадь потрусила в направлении леса. Вначале мы ехали по какой-то, видимо, давно неезженной дороге, давя мелкие деревца и папоротники. Лес по бокам становился все гуще и гуще, потом деревья поредели. Дорога давно исчезла, мы ехали уже по мхам и кустарникам.
Наконец, под копытами лошади заплескалась вода.
- Да ты что, сказался? В болото прешь! - закричал я.
- Не бойся, я дорогу знаю! Мы уже близко! - рявкнул мужик, и,действительно, за небольшой березовой рощицей показалось несколько крестьянских хат. Мужик завел меня в одну, и я увидел свадебнуюкомпанию. Огромный стол занимал почти всю комнату. Во главе сидели жених с невестой, кругом уже изрядно выпившие гости.
'А попа-то нет', - подумал я. У нас в православных деревнях священник был всегда главным гостем на свадьбе. Но мне не дали оглядеться: почти насильно влили большущий стакан самогона, сунули гармошку и заставили играть.
Мне наливали стакан за стаканом, и я играл и играл. Гости были мне незнакомы, их лица как-то туманны. Только невеста Нюрка была из нашего села, и выглядела она печально.
Время от времени гости выходили в соседнюю комнату и быстро возвращались, причесывая мокрые волосы. Я тоже решил освежить тяжелую от хмеля голову. В маленькой комнатке, действительно, стояло ведро воды. Я опустил туда руку и успел намочить только левую сторону лица, когда подскочил мой хозяин, отдернул меня от ведра.
- Эта вода не для тебя! - крикнул он, вывел меня во двор и подвелк стоящей кадке. - Вот здесь и мочи свою голову!
Немножко протрезвев, я вернулся к свадебной компании, что-то странное произошло со мной: глаза как будто прояснились. Комната показалась грязной, запущенной, икон на стене не было. А гости как будто потемнели или посинели. Не было веселья и пения, а только угрюмое завывание и всхлипывание. Сама Нюрка остекленевшими глазами смотрела на веревочную петлю в своих руках. Я обернулся к соседу и узнал в нем недавно умершего парня из соседнего села.
- Ты же умер, что ты здесь делаешь? - невольно вырвалось уменя.
- А ты, дурень, напился и мелешь пустое! - ответил он и налилмне новый стакан.
Полупьяный, полуоцепеневший от страха, я уже не мог играть и сидел, уронив голову на стол.
- Пора домой, скоро светать начнет,-сказал мне черный мужик,который, видимо, был здесь хозяином. Он бесцеремонно вывел меня из-за стола, бросил на дно телеги, и мы снова углубились в лес. Спал ли яили был в забытьи, но пришел в себя, только когда черный мужик вытащил меня из телеги возле калитки нашего двора.
- Это тебе за труды, - сунул он мне в карман толстую пачку ассигнаций.
- А где мы были? Как называется ваш хутор? - спросил я.
- А Загубленный хутор, может, и ты когда-нибудь попадешь кнам! - был ответ.
Я хотел спросить еще что-то, но ни мужика, ни телеги уже не было. Едва добравшись до кровати, я свалился, как подкошенный, и проспал до следующего вечера.
- Где это ты всю ночь шатался и так набрался? - разбудила менямать.
- На свадьбе, - говорю.
- Какая свадьба? Нигде вокруг свадеб не было!
- Нюрка вышла замуж, разве ты не знаешь?
- Нюрка удавилась сегодня ночью! - в ужасе сказала мать и начала креститься.
Я полез в карман куртки, где должны были быть деньги. И вытащил сложенные один к одному кленовые листья.
Сколько я потом ни расспрашивал о странном мужике и Загубленном хуторе, никто ничего не знал. Я уже стал думать, что все это мне привиделось в бреду, тем более что после той ночи я запил еще больше. На сердце у меня был страх и необъяснимая тоска. Но постепенно забывается все.
Прошло несколько месяцев. В нашем селе праздновали свадьбу. Я никогда не был особенно верующим, но в тот день пошел в нашу церквушку. В ней было полно народу: пришли посмотреть на невесту, кажется, из самого Пинска.
Я стоял в последнем ряду, сонный и равнодушный. И вдруг увидел того черного мужика. Он ходил между молящимися. То какого толкнет мужика, то ущипнет девушку. Но его как будто никто и не видел. Люди начинали переругиваться между собой.
- Ты что тут делаешь? Чего людям мешаешь? - крикнул я ему.
- А ты меня видишь? - прошипел злобно он в ответ. - Ну теперь не будешь видеть!
Развернулся и хлобыстнул меня по левому глазу с такой силой, что я грохнулся об пол без сознания. Очнулся я только в Пинской больнице. С того времени я и ношу эту черную повязку'.
-Хочешь верь, хочешь - нет. Но не желаю тебе попасть на Загубленный хутор и познакомиться с его хозяином! - сказал Иван, допивая последний стакан самогона...
...
