Предупреждение!
Нижеследующее произведение содержит элементы жестокости и насилия. Если вам не исполнилось 18 лет, то, во избежание моральных страданий и душевных травм, немедленно покиньте эту тему! В противном случае автор снимает с себя всякую ответственность за последствия. 
На пути ДраконовЧеловек вынырнул из-под бамбуковой занавески и замер насторожённо. Тусклая пелена на небе скрывала луну и звёзды. Силуэты невысоких деревьев у ограды были едва различимы. Ночь, хозяйка звуков, заполнила ими всё вокруг, дав свою силу и тайну. Человек сделал два шага в сторону, и опять застыл, напряжённо вслушиваясь. В канаве орали лягушки, изо всей мочи стараясь переквакать друг друга. Где-то за забором хриплым заспанным голосом брехнул два раза старый пёс и умолк. Тут же, подскуливая, затявкал молодой. Далеко в порту глухо бил по железу большой молот. Встряхнулась в ветвях невидимая большая птица. Человек отошёл в угол сада. Слышно было, как прошуршала по листьям струя. Вернулся. Снова постоял, раздавил комаров на шее, и, послушав долгий, запутавшийся в тумане, пароходный гудок, проскользнул в сарайчик.
Внутри теснились десятка полтора мужчин. Света не зажигали. Тлели угли под чайником для воды, теплились огоньки ароматических свечек, отгоняющих комаров. Попыхивали жаром трубки, выхватывая из темноты скулы и носы. Постепенно табачный дым сделался гуще, вспышки трубок отрывистее и ярче. Тихие до этого голоса стали звонкими и злыми. Члены банды Чёрные Драконы обсуждали план нападения на джонку с грузом опиума.
Джонка пришла больше недели назад. В порту, где у банды везде были свои глаза и уши, скрыть характер груза было невозможно – в тот же день Драконы знали, что прибыла большая партия первосортного опиума-сырца. Хозяева, два брата-китайца, собирались продать его на казённую перерабатывающую фабрику. Но бюрократический механизм французской колониальной администрации действовал неторопливо. Запах опиумных денег, и денег немалых, тормозил движение частей этой громоздкой машины. Он же подогревал решительность и без того отчаянно-дерзких бандитов.
В Хайфонском порту люди, услышав про Чёрных Драконов, отворачивались и прятали глаза – никому не хотелось, чтобы его голову нашли засоленной в яме с соусом ныокмам, как случилось с рьяным молодым лейтенантом из французской Морской полиции.
Уголовников всех мастей в порту всегда было хоть пруд пруди – от шаек мелкой шушоры до больших, крепко сколоченных банд. Были среди них и покрупнее, чем Чёрные Драконы. Но таких, чтобы могли стать с ними в один ряд по наглости и лютой, звериной жестокости, не было. Захватить судно с грузом, перерезав всех, кто случился на борту, было для них так же просто, как заварить чаю. Но в случае с этой джонкой имелась одна проблема. У проблемы было собственное имя. И имя это было Чай Рябой.
От Фукьена на севере до Сайгона на юге уголовники знали его слишком хорошо. И десятой дорогой старались обходить то, что находилось под защитой охранного предприятия Чая Рябого. На то были веские причины.
Четвертый сын богатого китайского купца, Юэн Чай Ван, по прозвищу Чай Рябой, ремеслу охранника ценных грузов учился с детства. Его отец пригласил для него и его младшего брата, Кай Сана, лучшего наставника, какого только можно было найти – знаменитого Фунг Сиу Чинга.
До выхода в отставку Фунг служил полицейским под началом лично генерал-губернатора Кантона. Его обязанностью была поимка самых опасных преступников. Занятие это было весьма доходным, потому что за каждого пойманного полагалось приличное вознаграждение, и смертельно опасным – Фунг имел дело с разбойниками и убийцами - законченными злодеями, для которых в случае поимки самым мягким наказанием было бы отсечение головы. Зная об этом, они отчаянно дрались за свои жизни. Но Фунг Сиу Чинг отменно знал своё ремесло и великолепно владел любым видом оружия, особо предпочитая парные тесаки батчамдо, за что и получил прозвище Пара Тесаков. Его нельзя было ни подкупить, ни запугать и от его имени у отпетых головорезов становилось сухо во рту.
Всему этому он обучил и братьев Юэн. А, кроме того, кулачному бою в стиле Винь Суан, меткой стрельбе из винтовки и револьвера, и разного рода юридическим тонкостям, неизбежно окружающим ремесло частного охранника.
Когда Юэн Чай Ван завершил образование под руководством старого Фунга, он с помощью отца открыл охранную контору и занялся рискованным, но прибыльным делом сопровождения ценных грузов.
С давних пор на побережье Китая и в соседнем Вьетнаме была в ходу пословица «Не бывает большой собаки без блох - не бывает большой торговли без разбойников». А торговля в этих богатых краях процветала.
Купцы не признавали векселей и бумажных денег – расчёт вёлся серебряной монетой даже при миллионных сделках. Каждую такую сделку сопровождали многочисленные частные охранники. Иначе было нельзя - серебро и опиум притягивали к себе полчища пиратов, как север притягивает стрелку компаса.
Но винтовки и широкие кривые сабли не были главным оружием разбоя. Главным был страх, летящая впереди преступников жуткая слава об их дерзости и беспощадной жестокости. Пираты неукоснительно следовали старому правилу разбойного промысла: «Всех, кто пытается сопротивляться - убивать». Многие из охранников старались откупаться от преступников, не доводя дело до вооружённой схватки, в которой неизвестно чья возьмёт.
Юэн Чай Ван с первого дня взял себе другое правило – не вступать в сделки с подонками, а напавших – убивать. Молодой хозяин охранной фирмы не был ни жесток, ни кровожаден - он был умён и расчётлив. Юэн Чай Ван понимал, что только поселив страх в душах разбойников, он сможет сделать предприятие прибыльным, а свою карьеру долгой.
По началу в желающих проверить Юэн Чай Вана на прочность недостатка не было. Но верная пара тесаков и любимый маузер быстро сокращали их количество. Истории о схватках с бандитами, из которых он неизменно выходил победителем, передавались из уст в уста. Купцы в своей компании рассказывали о них захлёбываясь от восторга, уголовники – сквозь зубы, отвернув в сторону глаза.
Слава предприятия росла – спустя несколько лет Чай Рябой лично сопровождал грузы только в особо ответственных случаях, при других обстоятельствах было достаточно вывесить флажок с надписью о том, что джонка находится под его защитой, чтобы охотники за чужим добром, опасливо косясь, отгребали в сторону.
Как поступить с проблемой по имени Чай Рябой и решали сейчас, сопя трубками в тесном сарайчике, члены банды Чёрные Драконы.
Сперва они понадеялись, что опиум охраняет только флажок с грозными иероглифами. Но быстро выяснили, что в действительности всё как нельзя хуже – вместе с ценным грузом прибыл сам Рябой, а с ним ещё шестеро до зубов вооружённых удальцов. Драконы махнули было рукой, и отправились искать более лёгкой добычи, но день шёл за днём, а джонка всё стояла без разгрузки посреди порта, щекоча ноздри дурманящим ароматом опиума. Возник план – выманить Чая Рябого в город, и пока часть банды каким-либо способом его задержит, другая, с налёту перебив охранников, захватит судно и спрячет его среди сотен таких же джонок где-нибудь в укромном уголке порта.
Для осуществления замысла придумали пустить слух, что братьев-купцов собираются похитить, когда они поедут за город, на фабрику по переработке опиума. Расчёт был на то, что начальник охраны станет их сопровождать, а ещё лучше, если возьмёт с собой нескольких своих молодцов.
Но план сработал лишь частично. Как только прошёл слух, купцы из гостиницы перебрались жить на джонку, а когда днём выходили в город, за ними всюду следовали шестеро дюжих охранников. Сам Чай Рябой оставался с грузом. Кроме того, он отправил на берег всю команду, не без оснований полагая, что кое-кто из неё болтает лишнее. Дальше испуганные купчишки раскошелились на большую взятку, и французская административная машина дала ход.
И вот наводчик из числа портовых конторщиков сообщил, что завтра на фабрике ставят печати на последние бумаги, после чего джонка встаёт под разгрузку. Надо было решаться.
Надежды на то, что Чай Рябой покинет судно, не было. Но джонка стояла в самой середине порта. Считай, круглые сутки эта пристань битком забита народом. Значит, скорее всего, он не решится пустить в ход свой страшный маузер. Кроме того, в толпе можно подобраться незамеченными к самым сходням. Да им просто фартит! – полтора десятка матёрых головорезов на одного охранника, пусть и знаменитого бойца. Рябой опух там неделю спать, не подозревая, с кем связался. Да завтра, белым днём, на глазах всего Хайфонского порта, они, Чёрные Драконы, загасят Чая Рябого, как монах свечку!
Решение было принято. Цепляясь оружием за бамбуковую занавеску, бандиты полезли наружу. На востоке уже засветилась яркая полоска. Плотный предутренний туман стоял по шею. Головы Драконов поплыли по нему к порту.
Юэн Чай Ван вышел на палубу, огляделся, и, резко вытолкнув из лёгких слипшийся воздух каюты, глубоко и плавно втянул в себя прохладную свежесть. Солнце, легко тронув небосвод первым лучом, готово было показаться над горизонтом. Поднявшись на крышу каюты, он встал лицом на восход. Вот-вот покажется краешек солнечного диска, и несколько десятков секунд можно будет смотреть прямо на солнце, словно в глаза другу - важному чиновнику, пока он не надел ещё своё официальное платье. Этот краткий промежуток времени закалённый боец старался не пропускать никогда. Кто выбрал для себя жизнь воина, не должен забывать, что вся она состоит из таких секундных отрезков, и никто не может знать, какой из них повторится завтра, а какой станет последним. И солнце помогало помнить об этом.
Пламенная точка над горизонтом появилась как всегда внезапно. Одновременно правая ладонь Юэн Чай Вана соединилась с левым кулаком, образуя приветственный жест бойцов стиля Винь Суан. Он поклонился солнцу и стал выполнять сиунимтау – комплекс движений, в котором матушка-основательница Нг Муи зашифровала секреты своей системы боя. Закончив, ещё раз поклонился солнцу и спустился на палубу.
Двое его людей сидели у борта, там, где с него на пристань были брошены сходни, и поёживались от утреннего холодка. Другая пара дремала чуть в стороне, не развязывая поясов и обняв ножны с широкими саблями. Юэн Чай Ван подошёл к трапу и, перебрасываясь негромкими фразами с часовыми, стал смотреть на пристань, уже полную народа.
Люди спешили делать свои большие и маленькие дела, пока солнечный жар не сделался испепеляющим. В телегах, запряжённых парой низкорослых коньков, везли мешки с рисом, тюки табака и хлопка, здоровенные ящики чая, связки ароматных толстых досок. На бамбуковых коромыслах несли в корзинах рыбу, перец и пряности, свежую зелень и фрукты. В толпе моряков, грузчиков, приказчиков сновали разносчики незамысловатой еды, толкались тощие безработные кули в надежде перехватить хоть какую-нибудь работёнку за пару монет.
И в этой портовой суете сейчас наверняка находился кто-то, кто наблюдал за Чаем Рябым. Это мог быть кто угодно, например, вон тот торговец лапшой, что примостился со своими кадушечками под навесом склада напротив – Юэн Чай Ван не пытался отыскать в толпе своего противника, он старался просчитать его действия. «Главное – проникнуть в замыслы врага» - сказано у Сунь Цзы, великого стратега.
А то, что здесь, в Хайфоне, у него есть противник, и противник серьёзный, опытный хозяин охранного бюро понял сразу, как только до него дошёл слух о готовящемся похищении.
Во-первых, похищать хозяев джонки до того, как завершится сделка, глупо. Брать выкуп опиумом неудобно – шум из-за похищения двух богатых купцов наверняка поднимется большой, а такую крупную партию слишком легко выследить. Брать часть, а не всё – глупо вдвойне. Если, конечно, это не наркоманы какие-нибудь. Но наркоманы, даже если мозги у них высосаны опиумом, как муха пауком, не рискнут связываться с Чаем Рябым. А ждать, пока родственники похищенных появятся с деньгами, слишком долго и опасно – понятно, что ни охранная контора, ни французская колониальная полиция сидеть, поджав ноги, и нюхать ароматические палочки не станут.
Во-вторых, слух о предстоящем похищении был пущен явно с расчётом – кто его принёс, откуда, вызнать не удалось. Возможно, таким способом французские чиновники хотели сшибить взятку побольше с испуганных купцов. Если так, их затея удалась… Но вот нестыковка – зачем французам рисковать, если они и так получили бы всё, что хотели? Чуть позже, да. Но торопиться на казённой службе им, по сути, некуда. Так что чиновникам, считай, повезло на ровном месте… Если надеялись заставить дёргаться и скакать самого Юэн Чай Вана… Ха-ха! Был бы жив дядюшка Фунг, вот бы вдоволь посмеялся!
Нет, всё-таки целью неизвестного пока противника была джонка с грузом. Видимо, решимости схватиться с самим Чаем Рябым и полудюжиной его удальцов не хватало, и расчёт был – разделить силы. Пожалуй, в этих обстоятельствах он и сам постарался бы так устроить. Дрожащие со страха купцы должны были заставить начальника охраны таскаться за ними, как комнатная собачонка за губернаторской вдовой. Молодой хозяин охранной конторы так бы и поступил. Но не Юэн Чай Ван.
С братьями Ву состоялся долгий тяжёлый разговор. Они были изрядно напуганы угрозой похищения и настаивали, чтобы сифу Юэн с половиной охранников постоянно их сопровождал. Воспринимать его доводы они были не в состоянии. Пришлось прибегнуть к крайней мере – зачитать выдержки из договора, где было записано и скреплено печатями, что он, Юэн Чай Ван, отвечает за сохранность товара, а равно и вырученных за него денежных средств.
Братья заплакали, обнявшись под тусклой лампой. Давясь слезами, упрекали его в отсутствии человеколюбия и причитали, что никогда уже не увидеть им батюшку, матушку, жён и сыновей. Чтобы как-то привести в равновесие их дух, пришлось стать на колени и торжественно поклясться, что он, не щадя собственной крови и плоти, будет охранять братьев Ву до тех пор, пока за ними не закроются двери их дома в Футсане. Кроме того, скрепя сердце, пришлось обещать, что с этого момента за ними будут неотступно следовать шестеро его удальцов, равных которым нет в Хайфоне.
Это было почти правдой – молодцы у Чая Рябого были каких поискать! Он сам их натаскивал, и в честном бою один на один против них мало кто мог бы выстоять. Но в том-то и дело, что в честном бою! Имея дело с отпетыми головорезами, рассчитывать на благородство не приходилось. Он и сам не знал всех паскудных бандитских приёмчиков, но на его стороне был жестокий опыт и особое «предчувствие-предощущение», которым славились лучшие из овладевших стилем Винь Суан.
Не стал он излагать купцам и некоторые другие свои соображения. Например, что если охранники не сдюжат, и братьев похитят, то преступникам так или иначе придётся играть в свою подлую игру с ним, Юэн Чай Ваном, а уж он найдёт способ возвратить своих доверителей без всякого выкупа. С опиумом было бы существенно сложнее – у товара, в отличие от людей, нет лица, но есть множество покупателей.
Повар и старый доверенный слуга братьев Ву быстро поставили на стол лёгкий завтрак. К трапу уже подали коляски – выезжать на фабрику до рассвета не решились. Юэн Чай Ван заметил, что есть ему не хочется. Такое с ним случалось – это было предчувствием приближения каких-то событий, а своей интуиции он доверял. Выпив с братьями только чашку чая и поклонившись, он отошёл к своим людям.
Подробный инструктаж был проведён с вечера, и сейчас хозяин конторы только уточнил распоряжения старшему из охранников. Шестеро вооружённых молодцов спустились по трапу и заняли места у колясок. Сифу Юэн каждого проводил взглядом. Все они шли уверенно и плавно - длинные 18-футовые доски прогибались, но почти не раскачивались под их шагами, - так и должны ходить хорошо обученные бойцы.
Чай Ван внезапно поймал себя на том, что его внимание обострилось - в другое время он вряд ли бы заметил, что происходит с досками. За охраной на пристань поспешно сошли братья Ву и слуга с корзинами всякой снеди на дорогу. Юэн Чай Ван встал у трапа и поклонился им вслед.
Он не отрывал взгляд от повозок, пока те не скрылись в суете набережной, а затем повернулся и осмотрел джонку. За долгие дни он изучил всё её немаленькое пространство, обильно заполненное ящиками, бочками, всяким деревянным и верёвочным снаряжением, до узелка, до щели между досками.
Сходни были сброшены с носовой части джонки, битком забитой всякой всячиной так, что оставался только небольшой проход. В середине палубы, опутанная снастями, стояла толстая мачта с убранными парусами. В кормовой части, где находилась хозяйская каюта, свободного места и порядка было побольше. Поэтому сейчас острый взгляд сифу Юэна зацепился за деревянный ушат, в котором повар мыл овощи и бросил почти посередине между мачтой и порогом каюты.
Надо было бы крикнуть повару, чтоб прибрал своё хозяйство, но тот, подхватив коромысло с корзинками, уже убежал за продуктами на рынок – перед отъездом старый слуга передал ему несколько серебряных пиастров и указания младшего господина Ву относительно торжественного ужина.
Юэн Чай Ван приподнял глаза на солнце – впереди до ужина был ещё целый долгий день. Пахло нагретым тиковым деревом и какой-то морской прелью. Изрытая слабым ветерком поверхность воды бросалась из-за борта солнечными зайчиками. Стоять на палубе с непокрытой головой, в тёмном костюме становилось нестерпимо жарко. Почему-то вспомнилось, как когда-то давно маленький младший брат Кай Сан спросил их старого учителя: «Сифу Фунг, почему мы должны всегда носить тёмное платье?» «Потому что на нём не видно крови», - ответил наставник. Юэн Чай Ван глубоко вдохнул и перешагнул порог каюты.
Двое парней в широких плетёных шляпах, одетых как мастеровые, подошли к торговцу лапшой, и между ними состоялся короткий разговор. Затем один из мастеровых снял с плеча какой-то длинный инструмент, замотанный в тряпки, и присел на корточки тут же рядом, у стены склада, поглядывая из-под полей шляпы на джонку братьев Ву. Другой парень куда-то исчез.
Солнце поднялось уже высоко и людей на пристани стало поменьше. Высокая покрытая циновками телега, из тех, что обычно возят клетки с поросятами и птицей, находила себе путь почти свободно. Кроме возчика, подводу сопровождали четверо рослых, крепких грузчиков в одинаковых коричневых куртках и больших круглых шляпах, надвинутых на лоб. Казалось, они легко могли бы выпрячь из телеги низкорослых лошадок, и нести её на плечах.
Им наперерез из-под навеса вышел тот самый мастеровой, на ходу разматывая свой длинный свёрток. Прямо напротив того места, где сходни джонки Ву касались пристани, подвода остановилась. Возница бросил свою шляпу под ноги лошадям, схватил шест и откинул циновки. Молча, с пугающей быстротой и ловкостью из телеги начали выпрыгивать Чёрные Драконы, сразу бросаясь к мосткам. Первым, пригнувшись, бежал бандит в куртке мастерового, с бердышом в руках.
В тот момент, когда его нога коснулась борта джонки, с подводы соскочил последний из десятки, юноша лет семнадцати, с очень светлой кожей и высокими изогнутыми бровями. Главарь схватил его за плечо и взглядом указал на место у мостков. Тот сбросил руку и бешеным взором уставился в глаза главного. Матёрый бандит спокойно посмотрел в ответ и двинул подбородком в прежнем направлении, затем плавными широкими шагами взбежал по трапу.
На палубе никого не было. Разбойники дико заорали и, задевая в сутолоке бочки и ящики, бросились к мачте. В ту же секунду на пороге каюты появился Чай Рябой. Его от природы удлинённое лицо, казалось, вытянулось от брезгливой досады. Бесформенная тёмная куртка висела крупными складками. Он походил на огромную летучую мышь, очень недовольную тем, что её разбудили посреди дневного сна. Дополняла сходство пара тесаков батчамдо, свисавших из рукавов как продолжение рук-крыльев. Их широкие тёмно-серые клинки казались сделанными не из стали, а из свинца. Кое-кому из нападавших было известно, что такой цвет приобретает оружие, много раз побывавшее в крови.
Бандиты сгрудились у мачты – начальник охраны шёл на них танцующими шагами, едва заметно скользя из стороны в сторону. Казалось, толстые доски палубы одобрительно загудели и завибрировали – у некоторых бандитов поджались пальцы на ногах.
Внезапно у длинного парня в одних коротких штанах показалась пена на губах, и на лбу вздулись жилы. Он жутко прокричал и бросился вперёд с занесённой для удара саблей, но Рябой даже не поднял руку. Кто-то видел, как едва заметно шевельнулись широкие складки его одежды, большинству же показалось, что нападавший пролетел сквозь Чая Рябого, словно тот был не человек, а призрак. Молодой разбойник рубанул саблей воздух, сделал два шага и непонимающе обернулся – из его распоротой бедренной артерии хлестала алая струя, вычерчивая полукруг на белой от солнца палубе.
Вид крови привёл Драконов в ярость! Но в тот момент, когда главарь заорал: «Прикончим его!», Юэн Чай Ван выкинул правую руку вверх и разрубил один из канатов. Конец рея - толстого бревна, к которому крепится парус, - рухнул на головы банды, смяв двоих и закрыв проход половине нападавших.
Но трое или четверо уже рванулись вперёд! Чай Рябой скользнул влево, не давая противникам напасть одновременно. Боковой гранью левого клинка отбив саблю первого бандита, одновременно остриём правого он ударил его в лицо. Заливаясь кровью, тот закружил по палубе. Из-за спины раненого его напарник рубанул тяжёлым мечом на длинной рукояти – скрестив тесаки, Рябой остановил удар. Зажав разбойничий клинок в развилке одного тесака, он развернул другой, шагнул вперёд и нанёс страшный удар в шею. Ударил фонтан крови, голова бандита упала на сторону.
Юэн Чай Ван повернулся, ища вожака. Тот использовал старую подлую тактику – кинул в первую атаку молодняк. И сейчас он смотрел, как его подручных режут, словно кур, хладнокровно выжидая, когда Рябой начнёт выдыхаться или повернётся спиной… Юэн Чай Ван встретился глазами с главарём Чёрных Драконов. За какую-то секунду волна бешеной ярости захлестнула его до самой макушки, чёрно-фиолетовые клубы заволокли только что ослепляюще белый свет.
И тут, как вспоминал потом Чай Ван, над самой его головой будто бы с сухим треском разорвалась хлопушка. Тупая ярость и чёрный туман мгновенно схлынули к ногам, и ушли сквозь доски палубы. Осталась только звонкая чистая пустота. Он осторожно вдохнул – тонкая прохлада переполнила его опустевшие лёгкие, голову, руки, пальцы. Спина выпрямилась, и он словно бы вырос так, что мог посмотреть сверху на самого себя. Всё вокруг стало невероятно ясным и естественным. И эту ясность и естественность не смогла бы сейчас разрушить даже его собственная смерть…
Выпад очередного нападавшего Юэн Чай Ван отразил, почти не глядя – тот попытался проткнуть его, держа двумя руками длинный японский меч. Сделав шаг вперёд и вправо, сифу Юэн резко повернулся на месте, одним тесаком отрубив противнику кисть руки, а другой вогнал ему под рёбра. И пока тело падало лицом вниз, обвёл взглядом бандитов, держа перед собой окровавленные клинки… Ближний к нему, с лицом в шрамах, попятился, выронил оружие, и прыгнул за борт.
Трёхдюймовый дротик пролетел там, где только что была голова Юэн Чай Вана. Разбойник вновь вскинул руку, но начальник охраны сильно толкнув пяткой тяжёлый ушат, сбил его с ног, и второй дротик вонзился в палубу. Двумя огромными прыжками сифу Юэн настиг врага в том момент, когда тот поднимался, и одним ударом отрубил ему подбородок и рассёк шею до позвоночника.
В бой пошёл костяк банды. Широкоплечий детина с квадратной головой, выбритой как у монаха, удачно отразил своим трезубцем йендао удар левого тесака Юэн Чай Вана, а вторым трезубцем перехватил правый. В ответ сифу Юэн так же поймал в развилку левого батчамдо правый трезубец противника, и их оружие сплелось как рога двух оленей-самцов. Бритоголовый напряг всю свою немалую силу, и жилы на шее у него набухли как верёвки. Набегающий справа из-за его спины разбойник занёс бердыш… Запястья Юэн Чай Вана едва заметно дрогнули, и квадратный, поднявшись на дюйм в воздух, отлетел прямо под удар. Широкое лезвие глубоко вошло ему между плечом и шеей.
Длинная плеть из стальных звеньев в левой руке разбойника хлестнула сифу Юэна по ноге. В правой он держал наготове абордажный топор. Его подельник подбирался с другой стороны, выставив вперёд свой смертоносный бердыш. Короткие тесаки – оружие тесной свалки – на дистанции теряли своё сокрушительное преимущество. Два бандита искусно перемещались, не давая опасному противнику приблизиться. И в этот момент в руке главаря Чёрных Драконов появился револьвер… Смертельная игра приближалась к развязке.
Юэн Чай Ван развернул свои тесаки и прижал их к предплечьям. Когда стальная плеть опять начала быстро чертить свой круг, он ещё быстрее ввинтился в его середину, прямо под удар топора. Лезвие тяжко лязгнуло по клинкам, но предплечья погасили силу удара. Дужка тесака, как кастет, впечаталась в лицо разбойника. Он откинулся назад и, опускаясь на колено, сифу Юэн распорол ему живот от груди до паха.
Развернув тесаки, словно крылья бабочки, широкими стелящимися шагами он полетел на выставленный бердыш. Чтобы сохранить дистанцию, матёрый бандит быстро попятился. Но всё же недостаточно быстро - Юэн Чай Ван уже преодолел это расстояние. Хлестнув боковыми гранями, сбил в сторону клинок, и скользнул тесаками по древку бердыша. Попадали на палубу разом срубленные пальцы разбойника, мясо с предплечья повисло на лоскуте кожи, обнажая белую кость. Пуля вожака прервала его мучения.
Чай Ван перехватил оба тесака в одну руку и успел развернуться – тут же вторая пуля звякнула по клинкам и рикошетом ушла в сторону. Он прыгнул на бок и покатился клубком к торчащему в палубе бандитскому дротику. Дотянулся, вскочил на колени и коротким взмахом кисти послал его в главаря. И когда тот нажимал на курок, трёхдюймовая стальная стрелка глубоко вошла ему в локоть. В двух футах от Юэн Чай Вана пуля выбила из тиковой доски большую щепку.
Чёрные Драконы побежали. Последним, подхватив левой рукой с тремя пальцами револьвер, побежал бандитский вожак. За ним, перепрыгивая через окровавленные корчащиеся тела, бросился сифу Юэн.
Спрыгнув с трапа, главарь сунул револьвер молодому подручному и яростно прошипел: «Убей его!». Красавчик вцепился в оружие с расширившимися глазами и кинулся на джонку.
Он успел пробежать середину мостков, когда внезапно появившийся у борта Чай Рябой прыгнул, как тигр. Пока он летел над его головой, светлолицый бандит успел дважды выстрелить в воздух. Юэн Чай Ван сжался, упал на сходни, оттолкнулся и снова взлетел. Упругие доски разогнулись, и мальчишка бултыхнулся в воду, словно мешок кокосовых орехов. А сифу Юэн балансируя тесаками, пружинисто опустился на обе ноги, и ринулся вслед за главарём Чёрных Драконов.
Он догнал его через полсотни шагов и, вытянувшись в струну, вонзил острие тесака в позвоночник. Люди на пристани замерли. Посреди остановившейся суеты лежал в раскалённой пыли наводивший ужас на весь Хайфонский порт отпетый бандит и безжалостный убийца. Человек в тёмной одежде, с окровавленными тесаками в руках, стоял над ним, как статуя.
Спустя много лет Юэн Чай Ван примет вьетнамское имя Нгуен Тэ Конг – «Воплощение Тэ Конга», – в память блаженного буддийского монаха времён правления династии Тан. Спрятавшись в кустах, малолетние сорванцы станут швырять камни в ветхого старичка, сидящего на ступенях пагоды. Но никому так и не удастся в него попасть.
(с) ren ren 2008
