Настало время в песне, братья,
О смерти Хана рассказать...
Ксрасиво, жаль, не смог начать я,
Но тут Джами бы надо стать,
Чтобы описать того, чьё свято
Навеки имя, кто один
Награда племени киятов,
Отрада рода Борджигин.
Он был как солнце в день погожий,
Он ночью был как свет луны
(Я из киятов родом тоже,
Но с ним совсем не схож, увы).
И в час, когда он за собою
На смертный бой всех нас позвал,
Войну мы предпочли покою,
Рванувшись в бой, как с гор обвал.
Шла сеча по горам и долам,
Голов без счёта снято с плеч!
Принёс величие монголам
Победоносный его меч!
И, мчась с ордою запылённой
О сталь булатом позвенеть,
Готовы были мы, нойоны,
За господина умереть!
Но Тенгри-хан судил иначе
(За что Он только с сыном так?).
Сменилось наше счастье плачем -
Заклял на смерть Героя враг.
Печаль сошла на всех туманом,
Когда пришлось мне известить -
Целитель из Хаджи-Тархана
Его лишь может излечить.
Тот край в такой дали далёкой,
Что и онгон не долетит,
Но я помчался тенью лёгкой
И с верой твёрдой, как гранит.
Не зная страха и сомненья,
Летел быстрей, чем солнца свет,
В Хаджи-Тархан я за спасеньем...
... Не зная, что спасенья нет.
Шулмасский голод злее зверя,
Шулмасу брюхо - первый враг.
В пути зашёл в харчевни двери
В каком-то городе, дурак...
И опоздал. Рукой злодея,
Мангус его чтоб задавил,
Убит был лекарь...И, бледнея,
Я полетел с коня без сил...
Коль Монхе-Тенгри что решает,
То ты Ему не прекословь.
Но пал я наземь, проклиная
Шулмасскую дурную кровь!
И с того дня мне всё постыло,
Немил стал даже достархан!
Досель себя простить не в силах,
Как мёртвый не простил каган!
И если бы Бату лишь молвил:
"Как, анда, он ушёл во тьму?",
Себе б я перерезал горло,
Чтоб не рассказывать ему...
