Отрывок из статьи Алексеева
"О последнем, 1943 года переводе «Евгения Онегина» на китайский язык"
Алексеев В.М. «Труды по китайской литературе». В двух книгах.
М. «Восточная литаретура» РАН 2003 г. т. 2
1.200 экз.
http://www.muravei.ru/books.php?show=a_bookshow&form_book_id=341http://www.muravei.ru/books.php?show=a_bookshow&form_book_id=342————————————————-
Пушкина можно весьма точно переводить — с непременным п е р е в о д о м его русского размера в размер китайский и его русской рифмы в рифму чисто китайскую. Я мог бы иллюстрировать этот способ перевода, мною изобретенный 40 лет тому назад в Пекине (1909), исполнением [исполнителем] коего явился большой эрудит и поэт, мой друг (жив ли?) Лю Да-бэнь. К этому изобретению привел меня мой опыт с переводом лермонтовского стихотворения «Три пальмы». На байхуа ничего не вышло и все было отвергнуто. Но в китаизации точного перевода [на вэньянь] дело удалось. Русский с т р о г и й размер был замещен с т р о г и м же (еще б о л е е с т р о г и м) китайским, строгая рифма была переведена в еще более строгую. Получилось стихотворение строгой формы, с китайской инвенцией в виде с п л о ш н ы х рифм, по эпизодам, так что каждая рифма музицирует вокруг каждой из картин лермонтовской поэмы. Но этот способ уже не демократичен, и настаивать на нем я не собираюсь: это просто одно из решений задачи перевода.
Однако в виде опыта — трюка и курьеза — позволю себе предложить на правах литературно-фонетической пародии пересказ [начала «Евгения Онегина»] китайским точным р а з м е р о м, но, конечно, без права на рифму. Думаю, что китаец — мастер лучший, чем я, и рифмы подберет.
Я нарочно употребляю спорное выражение п е р е в о д р и ф м ы и п е р е в о д р и т м а. Именно п е р е в о д (на общих правах перевода), а не имитация, которая даст только фокус и кривляние. Так, например, в стихе «Мой дядя самых честных правил» надо китаизировать четыре стопы русского ямба четырьмя же китайскими односложными «стопами», например:
我叔規吧 (я, конечно, не мастер китайского стиха и даю лишь наметку и пример!). И, конечно, дальнейшая рифма к
德 будет
得, 色 и т.д., ибо никакие рифмы вроде «правил», «заставил» и т. д. немыслимы.
В качестве догадки и опыта я мог бы предложить решение проблемы перевода Пушкина п а р а с и л л о г и ч е с к о е, как у Victor'а v. Strauss'а и у меня. Один китайский слог переводится у Штрауса через два немецких и у меня через три русских, с тою лишь разницей, что при переводе на китайский нужна пропорция обратная: надо к у п и р о в а т ь русский стих вдвое и втрое, с расчетом дать (в о б р а т н о м порядке) один китайский силлаб на два или три русских. И я думаю, что этим путем китайское стихосложение выиграло бы совершенно новый напев, ударность и музыкальность!
«Евгений Онегин» (начало)
Метрическая пародия (без рифмы)
Мой дядя самых честных правил,
Когда не в шутку занемог,
Он уважать себя заставил
И лучше выдумать не мог.
Его пример другим наука;
Но, Боже мой, какая скука
С больным сидеть и день и ночь,
Не отходя ни шагу прочь!
Какое низкое коварство
Полуживого забавлять,
Ему подушки поправлять,
Печально подносить лекарства,
Вздыхать и думать про себя:
Когда же чорт возьмет тебя?
我叔叔很有好規矩
他病了那一天那兒有樂?
他教我們佩服他呢
比這一個那一理還強
他那麼辦人效才好
但天耶多算納悶兒的
和病人坐一日一夜
一步也離不開了他
並多壞透的狡詐呢
人就半死你很他鬧
枕歪了拾掇(得?)還是你
給病人恭敬遞給藥
在心裡想半說半默
鬼拿著你是那一日Дословный русский обратный перевод с китайского метрического перевода с русского (без рифмы)
Мой дядя самых лучших правил,
Когда он — в шутку ль? — занемог,
Он нас почтить себя заставил,
И лучше этой мысли — что?
Он так вот сделал: подражать бы!
Но, Небо! Отче! Что за скука
С больным сидеть и день и ночь,
Не отходя ни шагу прочь!
И что за гнусное коварство:
Он полумертв — ты с ним шути.
Подушка вбок — а ты поправь!
Больному чинно дай лекарство,
Подумав сам, сказав, смолчав:
Когда же черт тебя возьмет?
Как видно, мой перевод сделан на чисто разговорный (пекинский) язык, понятный для б е з г р а м о т н ы х и удобный для эстрадной декламации, чего нельзя сказать про другие. Таким образом, возможность (хотя и неуклюже-примитивная) подойти к стиху Пушкина р у с с к и м и п у т я м и — без всякой китаизации — д о к а з а н а!
