(c) А.С. Куминов "Психоанализ восстания ихэтуаней"
——————————————————————————
Перейдем к самому интригующему в восстании ихэ-туаней. Неуязвимости для пуль. Впрочем стоит отметить, что на самом деле шло утверждение и про неуязвимость саблями, но европейцы подавляли ружьями и только китайские войска активно орудовали и другими видами оружия, в том числе пиками и саблями. Саблями сражались и японцы.
В чем может заключаться неуязвимость? А) в непробивании тела пулями Б) в непопадании пуль.
Очевидно опыт подавления восстания европейцами подтверждает смертность ихэ-туаней от пуль как европейцев, так и китайцев, т.е. тренировка Ци и заклятия от пуль по примеру «Железное божество восседает в железной кумирне на железном лотосовом троне; Железные люди в железных одеждах стоят за железными крепостями; Они сдерживают ветер и огонь, не позволяя им врываться [в кумирню]» непробиваемости тела не давали.
Тем не менее слухи о неуязвимости на пустом месте не появляются, точнее не приживаются. Очевидно мастера боевых искусств опытные бойцы холодным оружием и хорошо владеют «энергией Ци», что при близких боевых контактах позволяет им демонстрировать свою неуязвимость, при взаимодействии с вооруженным противником. Т.е. что-то было, а вот чем это могло быть и предстоит выяснить.
Что является основой боя? Превосходство – чувство превосходство силы транслируемое на противника, в восточном методе – передача своей Ци противнику, чья Ци сильнее, тот и победил, даже не вступая в телесный контакт. В обыденной жизни это еще называется внушать страх. Ну а при вступлении в драку, превратить страх и признание поражения противником в его нахождении на татами на спине – дело техники.
Убирая из анализа, мало распознаваемую с «европейским» образованием Ци, тем менее психоанализ позволяет подтвердить этот факт. Один индивидуум всегда транслирует другому себя, в т.ч. свою властность. Транслирование это осуществляется множеством способов – по всем каналам восприятия человека. Доминирующими являются визуальный и слуховой, в драке добавляется еще кожно-мышечный (ощущение причиняемой травмы). Среди визуальных следует выделить типовые атрибуты силы – это рост, объем, рельефность мышц – дающие ощущение физической силы; подвижность, реакция, плавность движений – дающие ощущение ловкости; добавляют к этому и оружие – палка, сабля, ружье – в том объеме, в каком противник знаком с уроном, которое оно может нанести. Также превосходство одежды, заменяющая у людей раскраску животных, либо боевую раскраску индейцев. Но зачастую они ничего не значат – повсеместно видны «большие парни», следующие за своим маленьким товарищем, или большие мужья семенящие за миниатюрными женами. Следуют они потому, что, например эти маленькие (бывают и большие, накачанные, но часто щуплые – называемые в этом случае худощавыми, женщины – называемые стервами, а иногда и дети – «шпана») вызывают страх. Фактор вызывающий страх – можно назвать основой власти одного человека над другим, все остальное это лишь вспомогательные атрибуты. Этот фактор и можно сравнить с со степенью владения Ци.
Что это за фактор? Он очень прост и тем сильнее скрывается от сознания, так как вытесняется всем пластом культуры – это способность к насилию для достижения своей цели. К произвольному насилию, к насилию до конца – т.е. в максимальной степени готовности убить своего противника и отсутствии сомнений причинить ему физический или иной другой вред, для принуждения его подчиниться своей власти. Проецируется это обычно в незамечаемых сознанием, а только воспринимаемых бессознательно – мелкой мимикой, микроответными движениями на оппонента, глазами (древний способ мериться взглядом), голосовыми интонациями, занимаемым положением в пространстве, одеждой или особенностями кожи (шрамы и рубцы, ну и наколки), запахом (химическим составом, нераспознаваемым сознанием) и т.д. Причем проецирует один, а воспринимать могут многие.
Пример хоть бытовой – мужья следуют за женой не потому, что она физически их сильнее, а потому, что стоит ему ослушаться и она изведет его своими ежедневными, настойчивыми, бесконечными повторениями своего желаний и неудовольствия от отказа в раздражающей и невыносимой форме.
В борьбе за власть между «сильными» людьми, конечно все серьезней. У них нет того пласта довлеющей культуры, ограничивающего способность к насилию, внушаемую с детства для более взаимобезопасного нахождения в обществе – они более адаптивны в использовании этих норм. Достигается это разными путями – один путь Ницше – изыскания психологических и культурных запретов «разбивать скрижали», другой путь «бойцовый» и физиологический – основанный на проработке боевого духа, или в восточной терминологии энергии Ци, методом гимнастики или боевых искусств. Снятии запретов путем: а) физической проработки блоков (разминание, сжатие-напряжение, прогревание, растяжение, расслабление и т.д.) отражающих психологические зажимы, спроецировавшихся в соматику б) бесконечной проработкой ударов, мысленных или реальных спарингов, уменьшая пласт психологических запретов на насилие, делая его привычным. Но для последнего, тем и отличается уличный боец, от спортивного, что спортсмен никогда не прорабатывает само насилие, а только инструменты для победы в рамках правил. Более того любая школа «боя», будь то спортивный клуб, направление боевых искусств востока, армейский бой или бой спецназа, предусматривают целый комплекс мер по привитию ценностей, а именно – в восточной методиках – приверженность стилю, послушание сенсею, применение умения драться только для защиты. Устраиваемые спортивные и тренировочные соревнования предполагают глубокое усваивание запретов на определенный вид ударов, торможение при падении противника, послушание рефери, специальный настрой разрешение на физическое насилие к потенциальному сопернику именно на татами и т.д. Для армейских и спецназовских ограничения другого рода – в силу необходимости боевого применения умений, ограничения на удары и использование любых подручных средств не ставятся, но само обучение сопровождается мощной дрессировкой на дисциплину и подчинение в иерархии, разрешение насилия только по приказу, запрет на использование в повседневной жизни. Последнее усиливается целым комплексом мер, на уровне Уголовного Кодекса, предусматривающих отягчающие обстоятельство в виде владения приемами рукопашного боя, при причинении травм нападавшим, даже если это была самозащита от нескольких человек с оружием – часты случаи вынесения обвинительного приговора, которые активно доводятся до обучаемых.
В тоже время xулиган с улицы, оттачивает методы прямого насилия, для принуждения выполнения своей властности, не имеет внешних ограничителей, за исключением необходимости скрывать насилие от правоохранительных органов – единственных легальных носителей возможности насилия в гражданском обществе от лица государства – этому его принуждает улица, такие же как он и выстраивание их в уличную иерархию силы и способности к насилию над конкурентами, в так называемых городских джунглях, по тому же принципу, что и у животных. Аналогично и воевавшие в боевых точках – потребность выжить, в борьбе на смерть, вынуждает срывать все культурные пласты по ограничению насилия. По возвращению в общество – не все из запретов возвращаются, тем более многие могут быть взяты под сознательный контроль, правда справиться с этим удается не всем – в силу этого развивается так называемый «афганский синдром».
Что это дает – восприятие обывателем профессионального боксера спортивного типа не вызывает при нахождении с ним страха и ужаса смерти, некоторое любопытство, опасение физической силы – он не проецирует готовность к насилию и демонстрации силы, если вы не совершите ритуал «снятия запрета на насилие», а это может быть нахождение с ним на ринге, наличие у вас перчаток, или провоцирование его словами, действиями – он вполне безопасен. В тоже время нахождение рядом с ребенком из числа «шпаны» – вызывает этот страх – страх неожиданного, и на взгляд обывателя, немотивированного нападения, способного причинить увечье или смерть. Но они не властители – просто большая свобода к насилию, по отношению к обывателю, делает их и более властными, но в присутствии например местного «криминального авторитета» они тише воды, ниже травы – в силу этого только «забитыми» родителями такие дети неуправляемы. Тем не менее обыватель в присутствии этой «шпаны» становится очень покладистым – он снижает громкость голоса, не делает резки движений, отходит в сторону и т.д.
У животных это выглядит аналогично – сильный вожак приматов, не терпит никаких проявлений властности других в своем присутствии, любая такая попытка будет немедленно прервана рыком, либо ударом. Осознавший свой промах немедленно подставит слабое место – живот упав на спину, шею; изобразит поведение детеныша – (волки просят еду изо рта и т.д.), либо сексуального подставления – шимпанзе подставляют зад и вожак лениво изображает копуляцию. Если претензия на власть была не сильной и соответственно был слабый ответ вожака – изображается это символически, т.е. слабо выражено – опущением головы, либо движением к демонстрации шеи и т.д. Это несложно увидеть на домашних питомцах, если конечно вы их хозяева, а не они ваши вожаки – при уверенном взгляде на собак они часто падают на спину. Сложнее с кошками, последние стараются опускают голову и стараются уйти «сохранив лицо», т.е. пооблизовавшись и медленно – хвост и уши при этом обычно припущены.
Совсем другое дело, если встречаются два человека с высоким уровнем готовности к насилию – схватка между ними происходит редко, потому что она в своем конечном продолжении может привести только к смерти одного из них, причем другой может получить сильные увечья. У животных в стае по другому и не возможно, но человеческое общество куда шире, в силу этого проще «договориться». Мастера восточных боевых искусств довели это «сражение» до конечного варианта – потому зачастую и не входят в телесный контакт, что сражаются проекцией этого превосходства и «отбивая» восприятие проекции противника. В европейской практике – бой это шоу, потому даже если соперник проявил все признаки поражения, в ответ на проекцию ему своей властности – бить его все равно необходимо. Причем так как стремительное причинение ему травм запрещено, то остаются только истощающие удары, осложняемые его защитой – если конечно бой не двух равных соперников, не признавших превосходство властности друг друга.
Возвращаясь к ихэтуаням, точнее к тому что их не брали пули, выделим, что обычно это ситуации:
а) сражения с китайскими войсками;
б) именно мастеров в близком контакте.
Что дает нам возможность выдвинуть гипотезу: опытные мастера ихэтуаней – внушали страх смерти и проецировали на нападающих свою властность, причем усиливали этот эффект путем вселения уверенности в своих неподготовленных длительными тренировками сторонников, базирующегося на тех же механизмах бессознательного проецирования как вожака, новообращенные и тиражировали его дополнительно на противника. Противником же в большей части были обычными неподготовленными крестьянами, до этого практически не использовавшими огнестрельное оружие в боевых ситуациях (стрельба по мишеням не считается), более того полными слухами и страхами, что ихэтуаней пули и сабли не берут. Соответственно восприняв позицию подчинения, задача прицеливания для них существенно усложнялась – так как вступали в действие бессознательные аспекты – дрожание рук, страх посмотреть в глаза (и привлечь внимание), потребность демонстрировать подчинение (бежать) и т.д. Что при первом же неприцельном выстреле – в большинстве своем промахнувшись и быстро убедившись в «невредимости» обращались в бегство. Дополняет и усиливает это еще и методы самих подготовленных ихэтцаней, входивших во время боя в состояние транса и автоматизма, при котором болевые импульсы практически не воспринимаются сознанием, кроме того состояние психофизической активности властности сопровождается мощным гормональным накачиванием организма адреналином и эндорфином, первый вызывает сужение сосудов, особенно мелких капилляров, препятствующих кровотечению при ране, второй же сродни ряду опиатов и является действенным обезболивающим и вызывает ощущение легкости и силы. Неподготовленных же ихэтуаней заставляли самовнушением путем быстрого повторения заговоров («железный...») добиваться схожего по чувствительности состояния, на а экстаз в толпе и чувство опасности аналогично вызывают гормональную подготовку организма.
Так как входное отверстие от пули небольшое, то его в красной свободной одежде ихэтуаней будет не видно. Для того чтобы ею сразу остановить человека нужно (например в соответствии с исследованиями Джон Т. Томпсона и Луиса Ла Гарда в начале 20-го века): попасть в мозг или позвоночник, либо перебить берцовые кости ног. А если попасть в сердце, печень, перебить важные артерии и тем более менее опасные места – человек в состоянии аффекта (транса ихэтуаней), может находиться на ногах еще несколько секунд, что вполне достаточно для беглой оценки неприцельной стрельбы и начала панического бегства. Все погибшие же потом ихэтуани объявляются недостаточно подготовленными и которых «дух» оставил – идею можно тиражировать дальше, выжившие испытавшие состояние аффекта новобранцы, лишь усиливаются в своей идеи неуязвимости.
Таким образом эта убежденность, помноженная на методы пропаганды приводили к множеству примеров того, что отдельные ихэтауани, а они носили специальную одежду для точного их опознания, только своим появлением вынуждали небольшие подразделения китайских солдат вести себя покорно на улицах Пекина – например в книге Корсакова описан случай, кода два молодых парня обрушили на голову солдат шатер, а те не проявили в ответ никакой агрессивности. Более того для массовых мероприятий, как военного действия, так и давления на потенциальных сторонников и уничтожения китайцев христиан, ихэтуани активно использовали ночное время, время более легкого распространения паники. Зажигая множество фонарей и с ними идя на противника, очевидно что стрельба в ночное время могла вестись только неприцельно в направлении фонарей, да и падающих от пуль было не видно, кроме того эффект огненной стены использовался даже Жуковым для устрашения при штурме Берлина.
Другим подтверждением психологических феноменов «неуязвимости» может являться и то, что европейские солдаты совершенно другой культуры и не воспринимали весь пласт «пропаганды» ихэтуаней. Более того, пренебрежительно относившиеся к китайцам и хорошо знающие действие огнестрельного оружия, в большинстве случаев легко разбивали многочисленные нападения ихэтуаней, после которых оставалось множество убитых «боксеров».
Остается исследовать вопросы пропаганды движения ихэтуаней и методов раскачки китайского общества, вкупе со сложившийся к этому времени социальной атмосферы, наличествовавшей многочисленными проявлениями истерии.
