Ирина СУРНИНА. Пагода желтого журавля. «Сибирские огни» 2010, №4
http://magazines.russ.ru/sib/2010/4/su8.html* * *
Жили-были старик со старухой.
И страшнее, наверное, нет,
Чем старик со своею непрухой,
С аппетитом большим на обед.
У старухи прилизано темя
И больной недолеченный рот.
А старуха к излюбленной теме:
Что ж он денег, подлец, не даёт!
Раскричатся, забрызжут слюною,
Он сейчас бы старуху убил,
Но почует сквозняк за спиною,
Будто тянет с открытых могил.
Ослабеет старик и очнётся —
До чего же сегодня устал…
А старуха всплакнёт и прижмётся,
Лишь бы только храпеть перестал.
А потом в поликлинику вместе
И на пенсию купят халвы.
И на этом рассказанном месте
Зацветёт василёк из травы.
* * *
Дядька Серёга ушёл к молодой,
Зубы не вставил.
Будто живой окатили водой —
Плечи расправил.
В синей джинсовке, в синих глазах,
С новою кожей,
В Алкином он молоке и слезах,
Много моложе.
Тётка спилась, и в оградке бурьян,
Вытянешь — дыры,
Бухнет сорняк, наливается, пьян
Соком с могилы.
В вазе хрустальной молчат камыши,
Если раздвинуть,
Плавает лодка в квартирной глуши,
Вёсла не сдвинуть.
Сердце не сердце, разрыв и всплывать
Можно у Бога.
Первую зиму в земле зимовать
Страшно, Серёга?
НОВЫЙ ГОД
А ты истаиваешь, зная,
И боязно болезнь назвать.
Ах, Лена, Леночка родная,
Ну, как спасти, кого позвать?
Хотела капли из Китая,
Таблетки древние найти.
Но так и не смогла, скитаясь
В своём нешёлковом пути.
А в лавках приторно и пряно,
Коренья в собственном соку.
Я не могу по-русски прямо
И по-китайски не могу.
Но улыбаются китайцы,
И “синь ень хао”*, Новый год.
Звоню тебе, и стынут пальцы,
И ветер злой с разлёта бьёт.
А голос твой не изменился —
Живой такой же, не больной.
Он так тепло из трубки лился,
Что ветер выдохся шальной.
— А что ты делаешь в Китае?
— Сама не знаю, занесло.
— А на Алтае снег растаял,
И слякотно, совсем тепло…
И я подтаиваю тоже,
И так хочу сейчас домой,
Я так хочу к тебе до дрожи,
Ведь ты уходишь, боже мой!
Молчат врачи, молчит равнина,
Пустая без осенних стай.
Поёт шаман темно и длинно,
И замер каменный Алтай.
