Дед говорит, что привели его в избу, которая находилась на самом краю деревни, недалеко от берега Аргуни (я потом, будучи там проездом, по описаниям деда не нашёл этот дом-пятистенку (построенный на казачий манер), хотя очень хотел посмотреть на него: может быть со временем поменялась конфигурация деревни? Или позже "отодвинули" дома от границы подальше?). Японец, усадив Николая Михайловича напротив стола, начал допрос. У дверей со стороны улицы остался один японский солдат, а казаки поехали по своим делам. Дед говорит, что японец-де "грамотный попался", говорил сносно и на китайском, и на русском языках.
Начал задавать стандартные вопросы: кто, откуда, как попал на территорию Трёхречья и т.д. Я, говорит дед, сначала начал врать ему всё напропалую, а затем сам запутался (видать плохо легендой деда вооружили
), а когда японец "поднадавил" и пригрозил расстрелом, то ничего больше не оставалось, как через некоторое время сознаваться во всём. И тут, говорит, "страх куда-то отошёл" и я попросил у японца сигарету. Тот стал вынимать из кармана брюк портсигар, отвлёкся, и я, мгновенно подскочив и выдернув из-под себя табуретку, припечатал ею с размаху офицера по башке
А дальше, говорит, почти не помню: как пулей вылетел из дома и оттолкнув что есть сил постового, бросился бежать по направлению к Аргуни. А там от дома до берега было метров 200 и почти на середине реки находилась прорубь, из которой "советские" олочинцы брали воду для домашних нужд и поэтому стрелять в сторону границы не решался никто, чтобы не спровоцировать и без того неустойчивое положение на советско-маньчжурской границе. Это обстоятельство и помогло деду удачно перебежать на "свою" сторону
После этого он ещё много раз ходил "за кордон", но в плен больше не попадался. Вот такая история приключилась однажды в этой деревне.
